Иоанна Хмелевская - Слепое счастье Страница 3

Мальчик шел по тропинке вдоль берега у подножия горушки. Стоявшая вокруг тишина так на него подействовала, что он перестал с шумом продираться сквозь высокую траву, а принялся обходить разросшийся кустарник и вообще старался двигаться бесшумно. Огибавшая пригорок тропка слегка отдалилась от речки; Янушек пошел медленнее, и тут ему послышался какой-то звук. Он остановился, затаил дыхание и прислушался просто так, без всякого дурного предчувствия, из обычного любопытства: а вдруг это какое-то интересное животное...

Звуки были непонятные, и мальчишка никак не мог определить, что это такое Если животное, то следовало бы потихоньку подкрасться, чтобы не спугнуть. Янушек сделал еще несколько осторожных шагов по тропинке, огибая пригорок.

Теперь уже было лучше слышно. Как бы позвякивание и шуршание. И снова — шуршание и звяканье. И голоса. Без сомнения — человеческие.

На всякий случай, без какой бы то ни было видимой причины, Янушек присел, а затем встал на четвереньки. В этой позиции он продвинулся еще чуть-чуть, осторожно раздвигая заросли, и выглянул.

Перед ним были двое. Мужчины, видимо, очень торопились, работали быстро, время от времени обмениваясь короткими отрывистыми фразами. Янушек рассмотрел их очень хорошо и отлично слышал весь разговор. Паренек не сразу сообразил, что именно видит и слышит, когда же, наконец, до него дошло...

Несчастный мальчишка так и застыл от ужаса, не будучи даже в силах спрятать назад свою торчащую из кустов голову. Увиденное и услышанное было настолько однозначным, что исключалась возможность какого-либо двоякого толкования. Сердце колотилось со страшной силой, и Янушеку никак не удавалось собраться с мыслями и решить, что же теперь делать. Главное, чтобы его не заметили...

Надо что-то делать Но что? Вернуться и рассказать все тем троим, ждущим на опушке? Нет, а то они, чего доброго, все бросят и откажутся от раков! Сообщить куда-нибудь? В милицию? Опять же — раки, считай, накрылись. Ну уж, нет! От раков он ни за что не откажется! Погоди, погоди! Эти здесь рано или поздно кончат свою работу и уйдут, не останутся же они в таком месте на всю жизнь! Значит, надо просто подождать. Порядок, он все расскажет потом, может, завтра, хоть весь свет оповестит, но только когда раков наловят. Не раньше!

Приняв такое категорическое решение, Янушек с величайшей осторожностью начал отступление. Он прополз, пятясь, несколько метров, и только убедившись, что склон пригорка совершенно заслоняет его, встал на ноги и помчался по тропинке обратно к дороге. Пролетев мостик, он схватил велосипед, вскочил в седло и покатил мимо болотца, страшно взволнованный, испуганный, но полный решимости.

Лагерь удалось разбить только уже совсем в сумерках. Можно было бы и гораздо раньше, если бы Янушек так не копался. Вместо того чтобы сразу повести всех на найденное место, он долго расхваливал его прелести, восхищался чистотой речки, в подробностях описывал мостик и прочие фрагменты местности. Багаж на свой велосипед он грузил, как старый паралитик, по очереди роняя все вещи и устраивая передышку после каждой, тяжело сопя, стеная и жалуясь на усталость. Как минимум час путешественники потеряли из-за такого странного его поведения, которое Тереска определила как тяжелый приступ дебилизма.

По прибытии на место, которое дружно было признано и в самом деле очаровательным, Шпулька сразу категорически запротестовала против устройства лагеря на низком, а значит, и более влажном берегу и потребовала поставить палатку на склоне пригорка. Наклон был небольшой, но все-таки был, а следовательно, требовались дополнительные работы.

— Тебе что, так нравится спать вниз головой? — возмущался Зигмунт.

— Во-первых, можно вниз ногами, а во-вторых, у нас есть лопатки: чуть копнуть — и будет ровно. А там холодно, мокро и противно.

— Но ловить-то придется с того берега, — заметила Тереска. — Этот слишком высокий и заросший. К воде не подойдешь.

— Ну и что? Ловить пойдем туда, а спать будем здесь. Два шага по мосту, подумаешь! И костер — чем выше, тем больше освещает. И дым понесет к реке, и лес не подпалим.

— Мне без разницы, — заявил Янушек. — Умываться я не буду, а так — все равно. Надо лягушек наловить.

— Лягушки потом, — начала распоряжаться Тереска. — Сейчас — за работу. Шпулька меня убедила. Выровняйте площадку. Янушек, накачивай матрасы! Я займусь топливом, нам много понадобится.

Шпулька с Зигмунтом взялись за лопатки. Шпулька — охотно, Зигмунт совсем наоборот. Очень надо: спать на сухом месте, но с ногами выше головы, он может и на мокром, лишь бы ровно было. И вообще он сюда не копать приехал, а раков ловить. Уступил он, только чтобы девчонки не заводились.

В земле на склоне, который выравнивали брат с сестрой, кроме корней и камней было полно всякого мусора.

Шпулька с Зигмунтом не обращали на него ни малейшего внимания и отгребали все в сторону. Работали они дружно и быстро, отвалили большой камень, убрали какие-то черепки, выбросили что-то вроде заржавевших железок, тщательно выровняли и утрамбовали небольшую площадку.

— Тоже мне барыня, захотелось ей, видите ли, на сухом ночевать, ехала бы тогда в пустыню, — ворчал Зигмунт, орудуя лопаткой. — Весь этот пригорок — сплошная мусорная свалка.

Тереска приволокла из лесу огромную сухую корягу и сразу отправилась за следующей. Янушек кончил накачивать матрасы, оглянулся, подождал, пока сестра скроется в лесу, и потихоньку юркнул в кусты. Тереска может говорить что хочет, а он свое знает: лягушек надо наловить, пока еще хоть что-то видно. А кроме того, его беспокоило то место...

На том месте все было тихо и спокойно. С сердцем в пятках Янушек тщательно изучал обстановку, спрятавшись в густых зарослях. Он отлично понимал, что не должен приходить сюда и проявлять какой бы то ни было интерес к этому месту, но что-то как магнитом притягивало мальчика. При этом не было ни малейшей уверенности, что те люди действительно ушли, а не скрываются где-нибудь в лесу неподалеку. Ни в коем случае нельзя было показывать, что он что-то знает и вообще раньше уже был здесь. Наоборот, он здесь впервые в жизни, ловит лягушек, и ничто, кроме лягушек, его не интересует!

Горячее желание Янушека ввести противника в заблуждение привело к тому, что, увидев возвращавшегося с целлофановым пакетом мальчишку, Зигмунт ужаснулся.

— Езус-Мария! Ты что, спятил? Куда нам столько лягушек? На ужин?!

— Тут еще на завтрак и на обед хватит, — поддержала его Шпулька. — Зачем тебе столько?

— А откуда ты знаешь, какой у них аппетит? — обиделся Янушек, сразу почувствовавший себя увереннее в компании. — Откуда ты знаешь, как они это жрут? Может, хап — и нету! Червей ведь для рыбалки много нужно.

— Ты бы сделал все-таки поправку на размеры, — ядовито посоветовала Тереска. — Лягушка покрупнее червяка будет. Давай-ка подключайся к работе, а то сейчас совсем стемнеет! Кончаем с палатками и садимся ужинать.

Было уже абсолютно темно. Перед палатками ярко горел костер, бросая отблески аж на противоположный берег речушки. Пока ужинали, все вполне отдохнули, и, несмотря на такой утомительный день, почему-то никому не хотелось спать. По мере того как темнота сгущалась, эмоции и нетерпение только возрастали, а таинственность ночи лишь увеличивала прелесть всего предприятия. Болтать на банальные прозаические темы не хотелось, все сидели молча, вслушиваясь в загадочные лесные шорохи и трески. Зигмунт категорически велел говорить только шепотом, так как — по его словам — раки еще больше боятся шума, чем рыба. Тереска приготовила две удочки с крючками, на которые смело можно было ловить крокодилов, а Янушек осторожно нацепил на них двух дохлых лягушек. Шпулька убивалась, что забыли насобирать крапивы.

— Надо было нарвать, пока светло! — трагическим шепотом выражала она свою озабоченность. — А как я теперь разберу, где крапива, а где нет?

— Обожжешься — сразу узнаешь, — утешил ее Янушек.

— Цыц! — призвал их к порядку Зигмунт. — Берите второе ведро и пошли! Не топайте так.

Мостик перешли на цыпочках, как будто у раков была сверхсовременная аппаратура прослушивания. На другом берегу место определил Янушек.

— Он говорил, что они вот с этой стороны, — объяснял мальчик взволнованным шепотом. — Вот здесь, перед мостом, прямо напротив пригорка, где спуск к воде.

— Что-то мне кажется, мы действуем не правильно, — неуверенно прошептала Тереска. — Я слышала, что надо войти в воду, смотреть и ловить руками.

— А я слышала, что сетью, — тоже шепотом возразила Шпулька.

— Они кусаются.

— Не кусаются, а щипаются, — все так же шепотом поправил сестру Зигмунт. — Замолкните! Надо посмотреть...

Четыре фонарика осветили темную воду. Дно было видно хорошо. И только. Никто из ловцов толком не знал, как же с этими раками все-таки поступать.