Андрей Ильин - Козырной стрелок Страница 3

На первый взгляд «объект» можно было принять за типичного гражданского лоха, который ни разу в жизни не видел боевого оружия и не обидел ни единой мухи.

И на второй взгляд тоже можно было.

И на третий... Можно было... Если не знать, какие дела числятся за этим «мешком с костями». И какие горы трупов. Если доподлинно не знать, что он умеет стрелять с двух рук одновременно из любого, самого неудобного положения и при этом не промахивается. По крайней мере, так утверждают добытые генералом и самым тщательным образом изученные Борцом милицейские протоколы и акты баллистических экспертиз.

Пять трупов на Агрономической, еще один мертвец на Северной, которому он, перед тем как перерезать горло, спилил до десен зубы напильником, и еще трое и один тяжелораненый опять же на Северной. Причем из всех этих трупов несколько бойцов его, Борца, подразделения...

Капитан с ненавистью посмотрел на сидящего перед ним, и прикидывающегося простаком убийцу. И вновь почувствовал, что начинает сомневаться.

Ну никак не связывались вместе все эта гора трупов и этот вот, сидящий на полу, потеющий и мелко трясущий нижней губой мужик. Этот больше напоминал бомжа, чем убийцу.

Может, он не убивал? Или не он убивал? Может, его подставили? Или его участие в тех трупах объясняется случайностью? Дурным стечением обстоятельств...

Ну как может человек, у которого от одного вида направленного на него оружия ходуном ходят руки, быть профессионалом?! Никак не может!

«Но отпечатки пальцев на пистолетах, пули которых были извлечены из тел убитых? — осадил сам себя капитан. — И еще свидетели, которые видели „объект“ с этим оружием в руках?»

Нет. Доверяться внешнему виду разрабатываемого «объекта» не стоит. Нельзя верить в мешковатый вид и трясущиеся губы и руки, если не хочешь точно так же, как полтора десятка простаков до тебя, заполучить в грудь свинца.

Есть отпечатки пальцев. Есть пули, идеально подходящие рисунком нарезки к пистолетам. Есть свидетели. Которые, в отличие от слюней и соплей, подшиты к делу! Наконец, есть приказ!

А то, что он губой трясет, вполне возможно, доказывает не его непричастность к тем трупам, а, напротив, его профессионализм. Вернее сказать, суперпрофессионализм. Потому что редкий боец способен при виде опасности продолжать играть заданную роль. Подавляющее большинство, в том числе и он, Борец, давно бы схватились за оружие, а при его отсутствии за глотки своих врагов. А этот слюни на пол пускает.

Гад!

И думает, что ему это с рук сойдет!

Борец сдвинулся вперед, схватил сидящего перед ним человека за подбородок и притянул его лицо к себе.

— Как твое имя?

— Мое? Иван Иванович, — с поспешностью ответил Иван Иванович.

— Это я уже слышал. Но меня интересует, не как тебя зовут. Меня интересует, как тебя зовут по-настоящему!

— Но я же говорю — Иван Иванович.

— А фамилия, конечно, Иванов?

— Ну да, Иванов.

Борец резко отбросил ненавистное ему лицо.

Говорить «объект» был не расположен. И уж тем более не был расположен говорить правду. «Объект» был намерен валять ваньку.

Борец, конечно, не был следователем и не был способен строить допрос по хитромудрым правилам милицейского дознания, но языки тем не менее развязывать умел. По законам военного времени умел. Когда, для того чтобы получить о противнике ценную информацию, можно было с тем противником особо не церемониться.

— Я так понимаю, что добром говорить ты не желаешь? — в последний раз спросил Борец, разминая костяшки пальцев на сжатом кулаке.

— Вы меня совершенно не правильно поняли, — зачастил, затараторил Иван Иванович, косясь на кулак. — Я действительно Иванов Иван Иванович. По паспорту. Я показать могу, — и потянулся к внутреннему карману.

— Руки! — заорал капитан.

Бойцы отпрянули от стен и выставили вперед оружие.

— Руки за голову!

Иван Иванович забросил руки за голову.

— Значит, так. Сейчас я буду задавать вопросы, а ты на них отвечать. Честно. Если, конечно, жить хочешь. Хочешь? Иван Иванович лихорадочно закивал головой.

— Фамилия?!

— Иванов...

— Значит, все-таки Иванов.

Быстрый, сильный, хорошо отработанный удар в челюсть.

— Руки! Руки на место!

Иван Иванович вновь сцепил руки на затылке.

— Фамилия?!

— Но я действительно Ива...

Еще один хлесткий удар в лицо. И падение тела на пол.

— За что?!

«Хорошо держится сволочь, — автоматически отметил про себя Борец. — Ни на йоту не отходит от роли. Даже не пытается увернуться от удара». И от того, что его противник не оказывал решительно никакого сопротивления, капитан свирепел все больше.

— Фамилия?!

— За что вы меня?

— Сам знаешь, за что! Например, за своих ребят. Тех, что ты положил на Агрономической! И за тех, что на Северной.

— Я никого не ложил... — в отчаянии заорал Иван Иванович.

Новая серия ударов. Серьезных ударов. От которых лопается и брызжит кровью кожа.

— Не надо! Я прошу вас! Не надо! — молил, ползая и размазывая кровь по полу, Иван Иванович. — Вы не имеете права! Я никого не убивал.

— Крепкий гад, — вслух удивился выдержке противника один из бойцов.

— Ты был на Агрономической? — задал самый главный, более всего интересующий лично его вопрос Борец.

— Я? Нет... Я не был...

Жесткие удары.

— Я был. Был.

— Что ты делал на Агрономической?

— Я у любовницы был.

— Что? У какой любовницы?

— У своей. Моя любовница на Агрономической живет.

— При чем здесь твоя любовница?

— При том, что, когда в дверь позвонили, я подумал, вернее, мы подумали, что это муж вернулся. И я в шкаф спрятался. А это был не муж, а другой любовник, который...

— Он же анекдот рассказывает! — не выдержал, возмутился кто-то из бойцов. — Он же над нами смеется! Издевается, падла!

— Заткись! И делай свое дело! — зло оборвал бойца капитан. Он не любил проигрывать на глазах своих подчиненных. Не любил, когда кто-то подле него оказывался сильнее его.

— Я не анекдот. Я правду... — пытался в последний перед ударом момент оправдаться Иван Иванович. Но, как всегда, не успел.

— А-а! Не надо!!!

— На кого ты работаешь? На Лукина? Говори! Новый угрожающий замах. И неожиданная, а вернее сказать, ожидаемая, «развязка» «языка». Потому что если по законам военного времени, то рано или поздно разговорится даже немой.

— На Лукина...

— Он твой командир?

— Он мой командир.

— Дискеты тебе передал Лукин?

— Лукин.

— Где они теперь?

— Кто?

— Дискеты.

— У этого, у Шустрого.

— У кого, у кого?!

— У Шустрого.

— Это псевдоним?

— Я не знаю. Они его так называли.

— Кто называл?

— Бандиты.

— Какие бандиты?

— Которые меня похитили.

— Бандиты?!

— Бандиты.

— Откуда они узнали про дискеты?

— Не знаю.

— Но если дискеты у них, почему они отпустили тебя? Живым.

— Они не отпустили.

— То есть... То есть ты хочешь сказать, что они... Бойцы и их командир напряженно переглянулись.

— С кем ты был на Агрономической? С Лукиным?

— С Лукиным.

— Каковы были твои функции? Охрана?

— Охрана.

— Значит, все-таки это ты наших ребят?

— Нет! Не я!

Серия разящих ударов.

— Мы же читали протоколы. Мы же знаем, что стрелял ты! Ты?!

— Я.

— Один?

— Один.

— А на Северной?

— Нет! Снова удары.

— И на Северной.

— Гад! Таких парней!..

— Стоять! — рыкнул Борец на своих угрожающе придвинувшихся бойцов. — Как ты наших ребят? Как ты смог?..

Один?

— Я никак! Я...

— Где ты был, когда они... Когда начался бой?

— Я же говорю, я к любовнице пришел, а когда позвонили, я в шкаф...

— Сволочь!!!

Короткий, жесткий апперкот отбросил Ивана Ивановича к стене, в которую он хрустко впечатался затылком и по которой сполз на пол.

Нокаут.

Борец с ненавистью посмотрел на свою лежащую без движения жертву. И на свой разбитый кулак.

Он ненавидел этот, уже почти бездыханный, но все еще ему сопротивляющийся, рассказывающий анекдоты куль дерьма...

— Все! Амба! Похоже, ты его кончил! — тихо сказал один из бойцов.

— Ну и хрен с ним!

— Но генерал. Он же велел дождаться его...

— И с генералом — хрен. Достали все!..

История повторялась вновь. В первый раз гражданина Иванова Ивана Ивановича за попытку рассказать правду, похожую на фарс, смертным боем била братва. А теперь... А теперь черт знает кто. Но все равно до смерти...

Глава 3