Наталья Александрова - Поющие в коровнике Страница 30

– Вот так и потерял я и корабль, и экипаж… – закончил он свой рассказ и снова потянулся к бутылке.

– Может, кто-то из ваших уцелел? – сочувственно спросил Слон.

– Какое там! – вздохнул Кирилл. – Если бы кто уцелел – местные бичи непременно бы узнали… в «Васильке» все знают, где что случается. А так – ни слуху ни духу… и бандюганы больше в Лебяжьем не появлялись. И этот пропал, заказчик наш, Леонид Борисыч… Я ведь потом попробовал ему звонить – хотел спросить, знает ли он, что с ребятами случилось, и что мне теперь делать…

– Ну и что? – заинтересованно переспросил Слон.

– А ничего! Ни по одному телефону он не отвечает – ни по домашнему, ни по мобиле… не иначе прознал про ту историю и сбежал куда-нибудь от греха подальше… В общем, давайте еще ребят помянем…

Под строгим взглядом Кирилла мне пришлось выпить водку, плескавшуюся в стакане. Я закусила хрустким огурцом и почувствовала, что перед глазами все плывет. Я ухватилась за стол, чтобы не свалиться со стула. Пожалуй, водка оказалась последней каплей. В самом что ни на есть буквальном смысле.

– Дусь, ты что? – донесся, как сквозь вату, озабоченный голос Родиона.

Сильные руки подхватили меня и подняли в воздух, после чего сознание окончательно покинуло мой измученный организм.

Очнулась я от жары. Было такое впечатление, что я нахожусь в Африке, где-нибудь на Берегу Слоновой Кости. Или в пустыне Сахаре. Нет, наверное, все-таки на морском побережье, потому что вдалеке слышался ровный гул прибоя. На мне лежало что-то душное и тяжелое, что при более внимательной идентификации оказалось ватным одеялом. Я пошевелилась, чтобы его сбросить, ожидая, что сейчас пружины на моем продавленном диване зайдутся астматическим хрипом. Но нет, диван и не подумал скрипеть. И вообще, это был не мой диван, мой по старинке раскладывается на две половинки, так что посредине образовывалась глубокая неудобная щель. Подо мной же было ровное спальное место, в меру мягкое, и пылью нисколько не пахло. Я села, отбросив одеяло окончательно, и поняла, отчего так жарко. Я спала полностью одетой, в джинсах и свитере. Тогда я вспомнила, как позорно отключилась на кухне у Слона, словно выпила не два глотка, а две бутылки водки. Очевидно, Слон, уложив меня на диван, постеснялся раздеть. Очень благородно с его стороны! Но все тело зудело от того, что я спала одетой. К тому же в комнате было ужасно душно.

Глаза привыкли к темноте, и я угадала очертания окна и письменного стола, на котором слабо светился зеленый огонек монитора. Ах да, Слон ведь программист, работает по ночам. Но сейчас компьютер был выключен, из-под стола торчала раскладушка, а на ней кто-то лежал, неудобно скорчившись. Кому еще там лежать-то, как не Слону? Рокот прибоя за стенкой перешел в низкий регистр и стал более ритмичным, как будто волны накатывали одна за другой.

Однако надо что-то делать, в том смысле, что если я немедленно не вдохну свежего воздуха и не глотну водички, то умру от обезвоживания. Я слезла с дивана и крадучись направилась к двери. И, конечно, в темноте не рассчитала и налетела на раскладушку, да мало того, еще и плюхнулась прямо на Слона.

– А? Что? – всполошился он. – Ты кто?

– Конь в пальто! – невежливо ответила я. – Ты что придуриваешься?

Разумеется, когда я попыталась встать, у проклятой раскладушки подломились ноги, и мы свалились на пол.

– Ну ты даешь! – громко сказал Слон. – Почему это ты на меня свалилась?

– Тише ты! – прошипела я. – Еще соседа разбудишь, он припрется…

– Кто – Кирюха? – рассмеялся Слон. – Да его теперь пушками не разбудишь! Слышишь рокот за стенкой? Так это его храп!

– Как-то по-морскому он храпит, – удивилась я. – А ванная у вас есть?

– Санузел прямо по коридору, – сухо сказал Слон, собирая раскладушку.

Я обрадованно потрусила по коридору, посетила и кухню, где напилась воды прямо из чайника. Горло больше не походило на русло пересохшего в прошлом году ручья, зато ужасно захотелось есть. В самом деле, когда я ела в последний раз? Дай бог памяти, это было… это было больше суток тому назад, позапрошлым вечером, да и то это была не еда, а так, закусочки в баре. Еще, правда, перепало мне супчика от симпатичного пещерного старичка, но это тоже было давно.

На кухне висели допотопные деревенские ходики с маятником, показывали они без пяти два. Поздновато для ужина и рановато для завтрака. Однако в животе урчало так, что иногда даже заглушало храп Кирилла за стенкой.

– Слушай, что ты тут шастаешь? – недовольно спросил Слон. – Третий час ночи, а она гуляет…

– И не третий, а всего только два! – запальчиво возразила я, указывая на ходики.

– А, они отстают на двадцать минут! – Слон махнул рукой и вдруг просиял. – Ты есть, что ли, хочешь? Так бы прямо и сказала! Мы-то поужинали…

– Не надо было девушку спаивать, – ворчливо заметила я, – сами-то вон какие здоровые, а я сутки не спавши…

– Вот, кстати, давай-ка рассказывай, что ты делала эти сутки!

Но я так выразительно уставилась на холодильник, что Слон понял свою задачу.

– И есть-то нечего, – сказал он, произведя ревизию холодильника и буфета. – Кирюха, когда выпьет, ужасно прожорливым становится… Вот, пельмени холодные остались…

– Давай уж! – вздохнула я.

Если вы думаете, что он выдал мне кастрюлю с холодными пельменями, то глубоко ошибаетесь. Этот эстет поставил пельмени греться, сам в это время протер стол, хотя он и так был чистым, расстелил на нем салфетку в мышках и зайчиках и положил приборы – вилку и нож. Видя мои недоуменно поднятые брови – кто же пельмени ест вилкой и ножом? – Слон положил рядом еще и ложку. Прямо как в ресторане, честное слово!

И только потом он вывалил варево в глубокую тарелку с синей каемочкой. Вилка, естественно, не понадобилась, поскольку пельмени превратились в кашу, но я была рада и такой пище.

– Сметана кончилась, – с сожалением сообщил Слон, – ты маслица положи…

Он подперся рукой и жалостливо глядел, как я ем. Точь-в-точь картина какого-нибудь передвижника, которые любили изображать голодающих бедняков!

Мне захотелось положить последний пельмень на ложку, а потом стукнуть по ее кончику, чтобы пельмешек попал этому типу в глаз или в нос. Мы так делали классе в пятом в школьной столовой, только там подавали в основном картофельное пюре на воде. Но я тут же отогнала несвоевременное желание. Ну, сами посудите, какая реакция будет у нормального человека после такого моего поступка? Выгнать меня вон, причем немедленно. И куда я пойду среди ночи? Некуда мне идти. И утром, кстати, тоже. Потому что, даже если с помощью все того же Слона я сумею привести в относительный порядок свою халупу, то, как только я там появлюсь, меня тут же накроют типы в черном. Ведь я же их подставила! Они-то думали найти в моей квартире Леонида Борисовича, а вместо этого пришлось им ввязаться в драку с бандитами, да еще и с милицией объясняться. Они обязательно мне отомстят, а кроме того, им ведь нужно знать, куда делся этот самый Леонид Борисович…

Стоп! Я медленно положила ложку, потому что вспомнила вчерашние слова Кирилла о том, что Леонид Борисович куда-то пропал. Вчера я плохо соображала и подумала, что это – простое совпадение. А теперь я поспала немножко, и в голове прояснилось. Правду говорят, что человек во сне соображает даже лучше, чем наяву. Некоторые стихи пишут, некоторые – математические задачи решают. Менделееву, вон, аж Периодическая таблица элементов приснилась!

Леонид Борисович, несомненно, тот самый! Все сходится: лоханку с экипажем случайно потопили, а нанимателя Леонида Борисовича похитили. Зачем он им был нужен? Да говорил же Кирилл, что искали они затонувший корабль, а на нем – куча золота. Моряки-то нанимателю не очень верили. А бандиты, значит, поверили, они до дармового золота жадные. Но люди они глупые и недисциплинированные, вот и потопили лоханку со всей командой. И остался у них только один человек, осведомленный о координатах затонувшего судна, – Леонид Борисович. Потому что Кирилла они как-то выпустили из виду, сначала думали, что он погиб вместе с командой, а потом поскорее ноги из Лебяжьего унесли, поскольку милиция все же это дело расследовать будет, шуму-то много… И если никто из бичей о Кирилле не расскажет, то о нем все забудут.

А бандиты поместили Леонида Борисовича в самое укромное место, в Саблинские пещеры, и держат его там, кормят даже изредка, чтобы не окочурился раньше времени. Отчего они сразу не вытрясли из него координаты? Может, ждут, пока шум утихнет, может, еще что-то задумали, над этим я свою голову ломать не стану.

– Дуся, что с тобой? – Моих ушей внезапно достиг встревоженный голос Родиона. – Ты уже минут сорок сидишь над пустой тарелкой и ни на что не реагируешь… На тебя так повлияло пребывание в морге? Может, валерьяночки тебе налить?