Елена Логунова - Кукиш с икоркой Страница 30

– Ну давайте же, инфракрасные вы мои! – умоляюще прошептала я неспешно сливающимся в экстазе наладоннику и телефону.

Исчерпав все средства дистанционного воздействия на объект, Алла уже вошла в плотный контакт с Людочкой. Она рухнула ей на грудь и бурно зарыдала, при этом держа девушку в объятиях так крепко, что руки той были плотно прижаты к бокам.

– Я все! – сквозь рыданья прошептала Алла мне.

Я кивнула ей и заморгала Женьке, переминающемуся с ноги на ногу позади бьющейся в конвульсиях секретарши. Приятель тоже кивнул и осторожно похлопал убивающуюся Аллу по плечу. Поверх остренького плечика Людочки секретарша подмигнула мне, прошептала:

– Пост сдан! – И с явным удовольствием отклеилась от девицы.

– Людочка! – принимая пост, вскричал Женька. – Бедная Людочка!

По напряженной морде оператора я догадалась, что он не успел придумать никакой оригинальной тактики. Рыдать на груди у Людочки, которая была на две головы ниже его ростом, Женька не мог, поэтому он просто произвел перемену мест слагаемых: резко притянул Людочку к себе и силой уложил ее голову себе на грудь.

– Поплачьте, поплачьте! – уговаривал он слабо вырывающуюся девицу, которой, вероятно, хотелось в этот момент не столько плакать, сколько материться. – Вам совершенно необходимо выплакаться!

Понимая, что выплакиваться бедняжке придется до тех пор, пока я не дам своему исполнительному помощнику сигнал отпустить пленницу, я поспешила проверить, как идут дела с перекачкой данных. Оказалось, что мой наладонник уже проглотил предложенный ему список телефонных номеров и ждет, не будет ли еще какого-нибудь послания. Чтобы не разочаровывать умную машинку, я в качестве добавки сбросила ему с чужого мобильника все картинки. Получилось быстрее, чем в случае с телефонными номерами.

Последовательным нажатием пары кнопок я привела Людочкин сотовый в нормальное состояние, сунула свой компьютер в карман и скрестила руки над головой жестом, который мой верный оператор знает как сигнал к быстрому завершению съемок.

– Всем спасибо, все свободны! – обрадованно пробормотал Женька, с готовностью выпуская Людочку из своих излишне крепких и чрезмерно затянувшихся объятий.

Я хихикнула, прошла в обеденный зал и оттуда сквозь стеклянную дверь посмотрела на Людочку. Она быстро оправила на себе платье, помятое Женькиными лапами и замоченное крокодильими слезами Аллы, сцапала с подоконника свой мобильник и вновь принимала соболезнования. Это уже было совсем не интересно: на фоне бурного темперамента, проявленного Аллой и Женькой, умеренная скорбь прочей публики смотрелась бледно и невыразительно.

Информацию, добытую с применением высоких технологий, я изучала уже после поминального обеда, с которого по-английски удалилась при первой же возможности. В аллее, затененной смыкающимися ветвями старых кленов, я уселась на лавочку, потеснив дедушку с газеткой и девушку с газировкой. Сокрушенно подумала, что беспривязное существование частного сыщика имеет свои минусы – к примеру, у меня нет уютного офиса, в тиши которого я могла бы предаваться дедуктивным раздумьям. То и дело на парковых скамеечках посиживаю! С другой стороны, какой может быть офис, если и думать, и действовать приходится быстро, реагируя на ежеминутно меняющуюся ситуацию? Это Холмс и Ватсон с их британской неспешностью могли себе позволить после каждого эпизода активного сыска катить для раздумий на Бейкер-стрит, а я в пробках дольше стоять буду, чем в офисном кресле рассиживать!

Заклеймив позором темпы работы конкурирующей организации «Холмс и Ватсон», я решила не отвлекаться на внешние раздражители вроде соседки по скамейке, омерзительно хлюпающей газировкой, и дедуси, беспокойно шелестящего газетой. Стрельнув в булькающую девицу таким строгим взглядом, что бедняга подавилась, я достала свой наладонник и погрузилась в изучение его нового содержимого.

Сначала просмотрела телефонные номера, которые в Людочкином мобильнике значились как «свои». Их оказалось немного, меньше десятка.

– Чего и ждать от бедной сиротки, у которой в чужом городе ни одной родной души, – сквозь зубы пробормотала я.

Впрочем, телефоны будущей родни Людочка уже успела запротоколировать. В списке нашлись домашний телефон Рябушкиных, а также мобильники Вадика и покойной Ангелины Митрофановны – последний с трогательным сокращением «Ангел». Мадам Рябушкина была бы польщена! Был еще номер, обозначенный как «Вадим раб», и мое воображение успело нарисовать портрет изможденного каторжными трудами Вадика в цепях и строгом ошейнике прежде, чем я опознала в наборе цифр номер родной телестудии.

– Но Вадик все-таки раб! – убежденным шепотом постановила я. И добавила чуть громче: – Раб своих страстей!

Тут дедуся на краю нашей коммунальной лавочки беспокойно заерзал и попытался спешно сложить свою газету, но налетевший ветерок вырвал у него из рук страницу и аккуратно развернул ее на асфальте у моих ног. С разворота хищно улыбалась обнаженная девица самого развратного вида, в сапогах для верховой езды и с кнутиком в руке. Жеребца при ней не было. Очевидно, в этой роли мог вообразить себя каждый желающий. Я посмотрела на покрасневшего пенсионера и захихикала. Девушка с газировкой демонически захохотала, с трудом поднялась с лавочки и нетвердой походкой зашагала прочь, тряся длинными волосами и размахивая бутылкой. Ветеран и инвалид страстей тоже поднялся и заковылял в противоположном направлении. Офисная лавочка осталась в моем единоличном распоряжении.

– Отлично, – пробормотала я, пинком отправляя в полет газету с фотографией голой наездницы и возвращая острый взгляд к экрану наладонника.

Телефон «Интуриста», вероятно, появился в списке в связи с необходимостью организации поминального обеда. Под заголовком «Алла» фигурировал, по всей видимости, телефон секретарши покойной Ангелины Митрофановны. Словом «Феникс», очевидно, Людочка обозначила телефончик аптеки, в которой когда-то работала. Итого – вместе с телефонами Рябушкиных – семь номеров, всего-навсего!

– Маловато будет! – недовольно молвила я.

Удивительно, что у Людочки так мало «своих» номеров! Или вовсе и не удивительно? Родных у сиротки нет, друзьями-подругами скромная девушка не обзавелась, коллег по работе у нее не имеется по причине отсутствия работы. Впрочем, телефончик «Феникса» в памяти все-таки есть. Но где же тот заветный иногородний номерок, по которому Людочка, по свидетельству барышни-продавщицы из «Феникса», регулярно названивала со служебного телефона аптеки?

Я еще раз посмотрела на короткий столбик телефонных номеров, извлеченных из памяти Людочкиного мобильника, и мне пришло в голову, что здесь только те номера, которые пунктирно рисуют картину безупречной и скучной жизни целомудренной девицы. А что, если это бутафория? Если хитрая Людочка нарочно сохраняла на мобильнике, который вполне мог оказаться в руках Вадика или его несносной маман, лишь те номера, которые никак ее не компрометировали?

Мысленно примеряя образ хитрой мошенницы к девице с наружностью бедной и скромной Крошечки-Хаврошечки, я автоматически полезла в файл, содержащий скачанные с Людочкиного телефона картинки. В режиме фотогалереи просмотрела снимки горных водопадов, цветущих полей, альпийских лугов, египетских пирамид… Оп-ля! А это кто такой?

Одна из фотографий выделялась в общем ряду высокохудожественных снимков. Это была фотография «с эффектом присутствия»: на фоне морских далей был запечатлен голенький малыш. В галерее картинок имелись и другие изображения симпатичных живых существ – порхающих бабочек, упитанных щенков и пушистых кроликов, но все они – на мой взгляд человека, профессионально оценивающего картинку, – демонстрировали безупречную композицию кадра. А вот на морской фотографии объект съемки – славный толстопузенький пацаненок лет двух – помещался ближе к правому краю, хотя композиционно, с учетом того, как малыш стоял, его было бы правильно немного подвинуть влево. Кроме того, качество изображения было чуточку хуже, чем на других картинках.

В списке снимков эта фотография шла под незатейливым заголовком «Мальчик».

– Да уж не Андрей ли это Андреевич? – подумала я вслух, припомнив имя ребенка, который «числился» за девицей Людмилой Петровой согласно сведениям собеса.

При этом мне вспомнилось, как Колян, получив в подарок такой же телефон, как у Людочки, принялся самозабвенно «щелкать» встроенной фотокамерой Масяню. За пару дней мы собрали неплохую подборку фотографий нашего ребенка: Мася спит, Мася ест, купается в ванне, катается на карусельках, читает книжки, потрошит игрушечную машинку и так далее, и тому подобное. Эта фотосессия очень порадовала киевского дедушку нашего сынишки, мы отправили ему картинки по электронке… На основании личного опыта я со всей ответственностью утверждаю, что излюбленным объектом съемок для всякого вооруженного фотоаппаратом родителя является, конечно же, его маленький потомок. К примеру, мой коллега по работе, оператор Алеша, став обладателем мобильника с фотокамерой, первым делом сделал кучу фотографий своего четырехмесячного младенца, а наиболее удачный снимок даже превратил в заставку своего мобильника.