Людмила Милевская - Ты маньячка, я маньяк или А пес его знает Страница 30

— Типун тебе на язык! — взвизгнула Евдокия.

Ева мгновенно с ней согласилась:

— Типун мне на язык. Кстати, и Боб мой не может считать себя в безопастности.

— Боб не твой, Боб только мой! — отрезала Евдокия.

— И я, талантливая и красивая, не могу жить спокойно, — продолжила Ева, игнорируя заявление подруги. — Зависть — страшная сила. От зависти у людей крыша со свистом едет. Вот что, Дуська, Комбинашку надо остановить. Что будем делать?

— В милицию обращаться, — сквозь слезы пискнула Евдокия.

— В милицию? Да как мы докажем, что Майка Заю и Мишку убила? А уж в то, что она так жестоко искромсала Ирину, хоть убей меня, Дуська, поверить я и сейчас не могу.

Евдокия передразнила подругу:

— «Хоть убей меня». Не по адресу обращаешься. Майку попросишь, убьет. А с доказательствами полный порядок. Помнишь как она уцепилась в письмо? Верещала все: «Где оно, где оно!»

— Я-то помню, — вздохнула Ева, — да что толку? Письма-то у нас с тобой нет.

— Но есть твои показания. И мои. Кстати, накануне обоих убийств Майка ко мне со странными плетушками подъезжала. Прикинулась, что мобильный свой потеряла и просила ей перезвонить. Будто сама себе перезвонить не могла, если дело только в мобильном.

— И зачем ей это понадобилось?

Евдокия задумалась: «И в самом деле, зачем?»

— Очевидно одно: Майке нужен был от меня звонок, — заключила она. — В случае с Заей объяснений я дать не могу, а вот по поводу второго звонка скажу: Майка была с Трифоновым и искала причину улизнуть от него. Если бы я ей позвонила, она плетушку ему сплела, что ее срочно вызывают куда-то, а сама наметом к Ирине. Там она грохнула Казьмина, потом меня по башке ударила, домой отвезла, Ирину выманила на улицу, прирезала ее в кустах и обратно к Трифонову под бочок.

На Еву нашли сомнения.

— Не слишком ли шустрая Майка? — спросила она. — Да и Трифонов не стал бы так долго ждать.

— Конечно, старик сразу уснул. Я уже подсчитала, на все про все ей понадобилось не больше двух часов. Спешкой объясняется и тот факт, что она плохо спрятала нож: просто зашвырнула его под тумбочку, как следует не отмыв. Кстати, Майка нам проболталась, что у Ирины не было никакого письма. Этим самым она призналась, что видела вчера ночью Ирину.

— Это так, — согласилась Ева, — но как-то в голове не укладывается, что наша чокнутая Комбинашка способна на кровавые злодеяния.

Евдокия напомнила:

— Но ты же не отрицаешь, что Майка убила Заю и Михаила.

— Не отрицаю. Мужика в карьер между делом спустить — поступок почти святой. Я бы их всех, кобелей, туда между делом отправила б. А вот подругу зверски зарезать, это сможет не каждый.

— Согласна, но лишь при условии, что человек абсолютно здоров, — вставила Евдокия.

— Да в том-то и дело, что на маньячку Майка никак не похожа. Но с другой стороны, — рассудила Ева, — о самых жутких маньяках сослуживцы и родственники обычно так хорошо отзываются, что хоть медали за воплощение гуманизма злодеям давай. И Майка в жизни совсем неплоха: глуповатая, добрая, насмешки мои безропотно сносит. Черт возьми! Я Комбинашку люблю!

— Не увлекайся, — напомнила Евдокия, — у Майки под тумбочкой нож.

— Да-да, — согласилась Ева, — и от зависти у нее таким шальным огнем глаза полыхают, что не возникает сомнений: дай Майке волю, схватила бы она жертву свою и на месте убила бы. Именно так она на Ирину смотрела во время поминок. И Казьмина прожигала глазами. Да, ты права, Дуська, — в конце концов подытожила Ева, — сходится все. Похоже, Комбинашка маньячка.

Глава 23

Сделанный вывод требовал решительных действий. После долгих обсуждений подруги постановили отыскать Майю и хитростью затащить злодейку в милицию. Или наоборот, милицию натравить на нее. В любом случае необходима была Майя, и действовать нужно было не мешкая.

— Евусик, я сейчас же еду к тебе! — как только возникло решение, воскликнула Евдокия.

— И что это даст нам? — озадачилась Ева. — Будем друг за другом ходить? Комбинашка, узнав, что мы парою ходим, на хитрость нашу не клюнет. Она же от нас и сбежала.

Евдокия нервно спросила:

— Хорошо, какие твои предложения?

Ева «по-дружески» постановила:

— На тебя будем Майку ловить! Ты, Дуська, мелкая; Комбинашка легко с тобой совладает, а встречаться со мной она побоится. Тут еще не известно кто кого: она толще, зато я выше. Майку поймать должна ты.

Евдокия поежилась:

— Евусик, а если получится как в том анекдоте: «Робяты, я медведя поймал! — Так тащи к нам Топтыгу скорей! — Дык он не пущает!» Вдруг я Майку на горе себе отыщу, а она меня и прикончит?

— От судьбы не уйдешь, — оптимистично заметила Ева и посыпала поговорками: — Волков бояться, в лес не ходить. Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Или пан или попал.

— Это ты уже говорила, — промямлила Евдокия. — В моем случае скорее «попал».

Ева жизнеутверждающе пообещала:

— Да я тебя подстрахую. Я все время буду на связи; ты, главное, «мобилу» не потеряй.

На том и остановились. Ева отправилась на поиски Майи своим путем, Евдокия собралась идти своим, да не успела — Лагутин у лифта супругу перехватил и строго осведомился:

— Даша, куда ты собралась?

— Ой, Ленечка, у меня все такое! — пытаясь улизнуть, туманно ответила Евдокия, да как бы не так.

— Какое — такое? — строго спросил муж, хватая жену под локоток и водворяя ее обратно в квартиру.

— Быстро мне признавайся что происходит? — потребовал он. — Думаешь, я не вижу, что ты дома почти не ночуешь?

Его вопрос Евдокию потряс.

— Ты знаешь, что я вчера выходила? — ошеломленно спросила она.

— Я догадался по грязному виду пса. Пенелопе я приказал следить за чистотой его лап, и, ты знаешь, Пенелопа ни разу еще не ослушалась, а вот ты нарушаешь режим на каждом шагу. Ты что мне обещала? — прогремел Леонид Павлович.

— Пристроить Бродягу, — промямлила Евдкоия.

— Тогда почему он до сих пор не пристроен? Обжился у нас, имя себе получил, Пенелопу в прислуги. А тебе, бедной, некогда другую жилплощадь ему найти. Хотелось бы знать, чем ты занимаешься все эти дни, с тех пор, как мы из Сочи вернулись?

Евдокия мужу лгать не могла — во всяком случае, не всегда у нее это так получалось, как требовал мир в их семье.

— Ленечка, — робко призналась она, — я маньяка ищу.

— Что-оо?! — ошеломленно воскликнул Лагутин и утратил дар речи.

Не навсегда, но на какое-то время. Он с напыщенным видом молчал, зато глаза его так матерились, что Евдокия сочла не лишним пояснить в свое оправдание:

— Ленечка, я не зря искала маньяка, я маньяка почти нашла.

И Лагутина прорвало.

— Ты ищешь маньяка! — завопил он. — Какой ты храбрец! То ты дрожишь, из дома из-за маньяка выйти боишься, а то уже бегаешь за ним по ночам! Даша! Что это такое?! Куда это годится?!

— Никуда не годится, — согласилась она и робко добавила: — Ленечка, я сейчас объясню. Вокруг меня происходят странные и страшные вещи…

— Вокруг меня тоже, теперь вижу и я! — гаркнул Лагутин и приказал: — Из дома не выходить! Пенелопа! — завопил он. — Ко мне! Быстро! Сию же минуту!

Пенелопа на зов прибежала и хороший дала отпор.

— Почему вы все время кричите? — возмутилась она. — Дуняшу это пугает! И собаку это пугает! Пес забился под стол и жутко воет!

— А я что, не вою? А я что, не жутко? — обиженно рявкнул Лагутин и, похерив интеллигентность, пошел всех честить.

— В моем доме бардак! — вопил он и топал ногами. — Жена плюет на меня! Прислуга и в грош не ставит! Я тебе, старой дуре, доверил свою жену! — бросился он к Пенелопе. — Что, не можешь девчонку к порядку призвать? Почему случайно теперь выясняется, что моя жена дома уже не ночует! Почему-у?!

— Почему? — растерянно молвила Пенелопа, обращаясь к своей любимице. — Дуняша, ответь, почему?

Евдокия потупилась и не нашла в себе сил признаться вторично, что виною тому маньяк.

Зато в Лагутине сконцентрировался переизбыток всех сил. С этими силами он начал вопить:

— По ночам она ищет маньяка! Вот до чего докатилась моя жена!

Пенелопа остолбенела:

— Дуняшенька, это все правда?

Евдокия, поникнув, промямлила:

— Да.

— А я в командировку на этой неделе собрался! — продолжал бушевать и убиваться Лагутин. — А у меня дел по горло! Но теперь выясняется, что работать нельзя! Я должен жену свою сторожить! В доме настоящий бардак и не спасает прислуга!

Обессилев, он присел на диван, вытер пот и спросил:

— Скажите, милые дамы, как теперь должен я поступить? Уж и не знаю я что мне и делать!

В голосе его было так много растерянности и обреченности, что Евдокия Лагутина пожалела, но выразить чувства свои не решилась.

А Пенелопа равнодушно пожала плечами.