Иоанна Хмелевская - Лесь (вариант перевода Аванта+) Страница 31

Лесь из-за всех своих немалых огорчений усомнился в своем нормальном восприятии мира и в своем умении читать, а потому обратился к стоящему в конце хвоста приличному с виду субъекту.

— Извините, пожалуйста, — зажал обился он. — Не могли бы вы прочитать мне это письмо вслух?

Несколько удивленный субъект посмотрел на лаконичное послание в руках Леся, которое без труда охватывалось одним взглядом.

— А в чем дело? — спросил он. — Тут написано, что на ваш счет переведены какие-то деньги. За картины, проданные в художественном салоне. А что? Какая-то ошибка?

— Спасибо, — торжественно и с чувством ответил Лесь. — Большое вам спасибо..

Субъект из очереди внимательно взглянул на внешне интеллигентного, но неграмотного человека, и пожал плечами.

— Пожалуйста, не за что, — буркнул он, подумав, что в наши времена видимости доверять не приходится..

А у Леся ноги подкосились. Он сел на стул, разложил перед собой на столе бесценный документ и застыл в благостной сосредоточенности.

В его душе вздымалось нечто, напоминающее волну молитвенного экстаза.

Полгода назад он действительно сдал в салон шесть своих картин, оторванных, можно сказать, прямо от сердца. Отдал их на заклание, на гибель — на продажу!.. Поначалу ревниво справлялся об их судьбе, а после, занятый конкурсом, несколько запамятовал, а потом и вообще о них забыл. Никак не предполагал, что их когда-нибудь купят, ведь и цена была назначена немалая. И вот теперь, именно теперь, в трагичнейшую минуту жизни, ему сообщили: все шесть картин куплены!

Событие сие не только возвращало истраченные деньги, но и подтверждало тайное и постоянное самоощущение Леся: он человек выдающийся! Талант!!!

Прохожие на улице Пулавской с удивлением наблюдали за прилично одетым паном, который бежал с подпрыгом и подскоком, бормотал что-то, время от времени громко вскрикивал, останавливался и покрывал пламенными поцелуями небольшой листик бумаги. Какая-то пани даже растроганно вздохнула, убежденная, что пан с таким пиетизмом относится к письму возлюбленной.

Недалеко от Раковецкой оригинал неожиданно прекратил крики и подскоки и замахал таксисту.

В мастерской переживали прямо с утра. Результаты спортлото были напечатаны, однако никто из игравших не помнил чисел, вычеркнутых в субботу. Купоны остались у Леся, а Лесь все не объявлялся.

— Одно из двух, — мрачно бубнил Януш. — Или мы ни черта не выиграли, и этот «мокрый лютик» помер с горя, или выиграли миллион, тогда он с утра от счастья упился.

— А почему ты исключаешь пьянку с горя? — поинтересовался Каролек.

— А у него денег нету. По-моему, у него ничего не оставалось.

— Ну и от счастья тоже не на что упиваться, ведь сразу не выплатят.

— Под залог купонов запросто можно занять у кельнера. У кельнеров всегда есть.

Каролек грустно задумался.

— И какого черта мы пошли в архитекторы?

— Не от большого ума, — усмехнулся Януш, и опять воцарилась тишина.

Немного погодя начала Барбара.

— Интересно, почему это некоторые постоянно остаются в дураках? Смотрите, эти, из Белостока, не спеша обстряпали выгодное свинство. А мы, мало того, честные, так еще вечно летим сломя голову, будто на пожар. И зачем все это?

Януш резко повернулся от стола.

— Вот что, — заявил он решительно. — Категорически заявляю: если эта банда возьмет первую премию, на следующий день я собственноручно надаю по морде Геньке. Пусть хоть моральное удовлетворение будет! А если этого не сделаю, можете меня на четвереньках кнутом прогнать вокруг рондо на Новом Святе!

— А кто тебя гонять будет? — заинтересовался Каролек.

— Все равно. Можете коллективно.

— Хоть бы две тройки угадали! — вздохнула расстроенная Барбара. — Хоть бы свои деньги вернуть!

В комнату заглянул Стефан.

— Этого еще нет?

— Как видишь.

— А дома?

— Никто не отвечает. Шесть раз звонили.

— Ну, попадет он мне в руки. Господи Христе!..

После Стефана визит нанес Влодек, цветом лица несколько напоминающий покойника.

— А, может, случилось что? — простонал он.

— Случится с ним только здесь, — зловеще пообещал Януш. — Сдается работы будет хоть отбавляй.

— Он потерял купоны! — вдруг озарило Каролека.

— Откуда ты знаешь?! — испугался Влодек, чуть не теряя сознание.

— Не знаю, а допускаю…

— С ним все возможно. Мы, наверно, совсем доехали, когда его отправили со всеми пожитками!..

И пока настроение сослуживцев летало на качелях от крайнего беспокойства до полного отчаяния, предмет ожиданий вошел в дверь мастерской и не столько вошел, сколько втанцевал, выделывая радостные пируэты, и с победной песней на устах. Счастливый Лесь припал к ручке пани Матильды, сбросив по дороге вазочку с цветами, затем грациозно притопывая, прошел в коридор и с последним, зажигательным поворотом у самых дверей своей комнаты совершил самое эффектное антраша. В столь великую минуту он и не думал о равновесии, а посему покачнулся и с размаху сбросил плечом висевший на стене огнетушитель.

Огнетушитель упал по инструкции, то есть головкой вниз. Новый, исправный, как выяснилось через минуту, он мог бы загасить даже пылающий Рим.

Барбара, Каролек и Януш, издали услышав пение и народные танцы, сорвались с мест, чтобы выскочить в коридор, и ошарашенные захлопнули дверь. Стефан тоже высунул голову и тоже отпрянул потрясенный. Главный инженер и зав мастерской столкнулись в другой двери с Влодеком, спешащим встретить Леся, и, сбитые все вместе, не сумели достаточно проворно ускользнуть от смерча, который не столько увидели, сколько почувствовали на себе.

С пронзительным дьявольским шипением яростная пенистая змея, словно зажатый в тисках тайфун, металась по маленькому коридорчику, а в объятиях змеи барахтался Лесь, застигнутый врасплох и очумелый больше, чем когда-либо в жизни. Скользя и брыкаясь, Лесь всякий раз толкал огнетушитель, который и так по закону отдачи постоянно менял положение. Чудовище проявляло поразительную подвижность и вовсю плевалось пеной, а Лесь, ослепленный, не понимал, что случилось, и старался где-нибудь скрыться от разъяренной бестии, атакующей его неизвестно почему и со всех сторон сразу. В голове мелькнули невнятные подозрения — может, это засада и если не на него, тогда на какого-нибудь несимпатичного заказчика, а он, Лесь, попался по ошибке, и теперь уже ничто не поможет. Дико шипящий поток бушевал во всех направлениях одновременно, двери открывались и тут же захлопывались, а грохот бьющегося о стены и предметы огнетушителя жутким эхом разносился по всему зданию. Казалось, это громокипящее представление никогда не кончится.

— Господи, — застенал Каролек. — Что это он притащил?

Ибо никто из сотрудников, спасавшихся за закрытыми дверями, поначалу не распознал источника шального смерча, вдруг сорвавшегося в коридорчике, и у всех зародилось убеждение, что Лесь принес какой-то страшный механизм, который не то сорвался, не то взорвался… Только зав и главный, стряхивающий с себя слоистую пену, уразумели действие огнетушителя, но они тоже подозревали Леся в тайной доставке аппарата и в тайной цели использования. Странно, правда, что сам злоумышленник купался под струей.

— Надо бы что-то предпринять, — нахмурился главный, когда пенистая змея ударила в застекленную дверь.

В эту минуту из коридора донесся звон и грохот, заглушивший на минуту неистовое шипение.

— Что он там делает, черт возьми?! — нервничал главный. — Что он колотит, ведь там ничего нет!

— Люстру, — трагически отрапортовал вконец потрясенный Влодек: он на миг приоткрыл дверь и глянул одним глазом. — Люстры уже нету.

— Там же столик для машинки! — отчаянно вскрикнула пани Матильда, укрывшаяся за той же дверью. — Он ведь и столик разобьет!

Предположение не оправдалось. Лесь вовсе не хотел кокнуть столик — он только хотел под ним спрятаться. Перевернув сей предмет служебной меблировки, он решил остроумно воспользоваться им в качестве щита. Боец сидел на полу у стены в живописных клочьях пены и манипулировал столиком в зависимости от прихотей неустанно прыгающего огнетушителя.

Стефан, уже получивший порцию пены в физиономию, принялся дубасить в дверь.

— Я хочу умыться!!! — орал он.

— Ну и мойся! — орал Лесь, занятый тяжкой борьбой со стихией.

Слегка заслонивший его щит позволил собраться с мыслями и прийти в себя: душу его сегодня переполняли столь пылкие чувства, что все огнетушители на свете не погасили бы их. Тренируя условный рефлекс, он молниеносно уклонялся от струи и с ловкостью тореадора оперировал столиком.

— Сколько это будет продолжаться! — вопил измученный любопытством Каролек: что же все-таки этому Лесю надо.

— Даже если занимался пожар, можно было двадцать раз потушить, — рассуждал главный за другой дверью.