Галина Куликова - Смерть на высоких каблуках, или Элементарно, Васин! (сборник) Страница 31

Секретарь Ирина казалась ужасно расстроенной. Это была высокая, но совершенно невзрачная молодая женщина лет тридцати. У нее были прямые светлые волосы до плеч, но почему-то назвать ее блондинкой Филимонов бы не решился. В его понимании блондинки были более яркими и более привлекательными. А Ирина казалась какой-то тусклой. Широкие плечи и плоская грудь лишали ее женственности. Единственное, что в ней было примечательного, — строгая красивая одежда. Впрочем, здесь было принято хорошо одеваться.

«Зато наверняка отличная секретарша, — пришел к выводу Паровоз. — И сразу видно — она чувствует ответственность за то, что произошло в ее конторе».

В настоящий момент Ирина внимательно слушала, как оперативники допрашивают в ее комнате охранников здания. Филимонов расположился здесь же, наблюдая за происходящим и вмешиваясь в процесс в случае необходимости. Время от времени Паровоз бросал в сторону секретарши изучающие взгляды, но никаких признаков заинтересованности, волнения или тревоги на этом невзрачном лице не обнаруживал.

Пришел начальник смены охранников, которого Паровоз решил допросить сам.

— Может быть, вы заметили человека, который обращал на себя особое внимание? Суетился, слишком быстро вошел или слишком быстро вышел из здания? Или одет был странно?

— Странно — это как? — поинтересовался начальник смены, наряженный в традиционные черные доспехи и без малейших признаков интеллекта на круглой конопатой физиономии.

— Бейсболка слишком низко надвинута, воротник поднят, лицо шарфом замотано, черная повязка на глазу, что-то в этом духе…

Охранник задумался, но мыслительный процесс явно затянулся.

— Ну же! — поторопил его Филимонов.

— А ведь правда, — удивленно-радостно отозвался охранник. — Был странный один. Только как бы наоборот.

— Что — наоборот? — разозлился Эдуард. — Ты по-русски можешь сказать, кого видел?

— Я обратил внимание на одного, — уставившись в невидимую точку на стене, сообщил конопатый страж. — Но только я лично не видел, как он входил в здание, — к началу нашего дежурства он уже был в холле. Мы заступаем в двенадцать, так что вам надо спросить у тех, кто в утренней смене…

— Когда надо, спросим. Ты про себя расскажи, — подгонял Филимонов. — Меня интересует, что можешь вспомнить конкретно ты.

— Значит, было это часов около двух, а может, и позже. Точно не могу сказать — время так странно ощущается, когда ты на дежурстве: то летит — не остановишь, то прямо ползет.

— А в этот раз — летело или ползло? — вкрадчиво спросил Эдуард.

— Я еще не разобрал, смена, считай, только началась!

— Ну, так на кого ты обратил внимание?

— В холле я увидел молодого парня. Усы такие у него пижонские — ниточкой. На него и обратил.

— Из-за усов?

— Не, не из-за усов.

— Слушай, я так и буду клещами из тебя информацию тащить? Он что, себя странно вел? Озирался, с кем-то говорил?

— Нет, он ни с кем не говорил, не озирался. Он просто прохаживался по холлу туда-сюда. Довольно долго. Не знаю, куда он потом делся, я же не смотрел на него все время, не отрываясь. Так просто вспомнил, потому что странный он был.

— Да в чем же странность-то? — едва сдерживаясь, прошипел Филимонов.

У него возникло страшное желание взять этого громилу за воротник и хорошенько встряхнуть, чтобы слова из него выскакивали побыстрее.

Чтобы немного снять напряжение, Паровоз чуть потянулся и перевел взгляд на голубое небо за окном. Однако по дороге к небу его взгляд случайно скользнул по лицу секретарши. Филимонов поразился — секретарша Ирина, похоже, так же, как и он сам, с нетерпением ждала ответа охранника. Не отрывая от него глаз и, кажется, даже затаив дыхание.

Эдуард мгновенно вернулся с небес на землю.

— Он не вписывался в обстановку, — наконец-то сформулировал свои ощущения охранник. — Был одет, как будто он на курорте.

— В белых шортах или топлес? — не удержался Эдуард.

Охранник, не ощутив иронии, вполне серьезно ответил:

— Нет, он был в такой большой, широкой рубашке. Гавайская, что ли, называется. С огромным воротником и разрезами сбоку. Очень-очень желтая, вся в блестящих синих сердечках. И еще у него были солнцезащитные очки.

Филимонов снова стрельнул взглядом в Ирину и увидел, как она прямо на глазах стала какого-то странного серого цвета.

Еще не вполне понимая, как все это оценить, Паровоз велел вызвать охранников утренней смены, точнее, того, кто дежурил в холле и мог запомнить этого господина в желтой рубашке и с усиками.

Однако тот клялся и божился, что никакой парень в гавайской рубашке во время его дежурства в здание не входил. Такого павлина он бы точно запомнил.

— Ага, фантом в вашем замечательном здании объявился, — рассердился Филимонов. — Не входил, не выходил, дематериализовался.

Оперативники, которых Паровоз мгновенно мобилизовал на поиски, принесли грустную весть: во всем офисном центре нет ни одного человека, похожего на описываемого субъекта.

Тогда опытный сыщик Филимонов дал двум самым толковым ребятам задание исследовать окрестности здания и поговорить с теми, кто теоретически мог что-то или кого-то видеть.

Спустя два часа они вернулись. Их доклад окончательно испортил Эдуарду настроение. Субъект в желтой гавайской рубашке в три с минутами сел в такси через квартал. Громко сказал водителю: «На вокзал», — и укатил.

— Черт его знает, как он тогда отсюда вышел? — недоумевал Филимонов. — И на какой вокзал отправился? Да и на вокзал ли?

В этот момент зазвонил его мобильный — руководство интересовалось, что происходит и почему в этом деле задействовано так много людей. Эдуард как мог объяснил ситуацию.

— И система видеонаблюдения у них, как назло, сломана, несколько дней уже ремонтируют. Поэтому приходится каждого охранника, несколько смен, опрашивать, — оправдывался он.

Но все равно получил устное замечание и приказ поживее сворачивать столь бурную деятельность. Немного отдышавшись после неприятного разговора, Паровоз решил всерьез заняться секретаршей Ириной, менявшей цвет лица во время разговора о желтом субъекте, как хамелеон.

На протяжении всего расследования она неподвижно сидела на своем стуле, уставившись в стол и сцепив на коленях руки. Раздосадованный происходящим, Филимонов выставил всех из комнаты и сурово поинтересовался:

— Ну и как его зовут?

— Кого? — Секретарша едва шевелила губами. Губы у нее тоже выглядели бесцветными, хотя она и подкрашивала их неяркой помадой.

— Того проходимца в гавайской рубашке с сердечками. Не бойтесь, Ира, я знаю, вы хорошая девочка и не ожидали от этого типа ничего подобного.

Секретарша посмотрела детективу прямо в лицо, из глаз ее выкатились две крупные слезы.

— Как вы догадались? — потерянно прошептала она.

— Работа такая. Рассказывайте, не бойтесь. Полагаю, он вас обманул, верно? А я постараюсь вам помочь. Но только если вы мне все-все о нем расскажете.

И Ирина, конечно же, рассказала. Он представился ей Георгием, Жорой. Высокий брюнет, спортивный, но не качок, тонкие усики, экстравагантная одежда — типа гавайских рубах, замшевых ботинок и ковбойских шляп…

Они встречались по вечерам. Георгий поджидал ее в кафе на углу, и они шли в кино, в театр или в парк. Пикантная подробность — он ничего не позволял себе, как призналась Ирина. «И, в общем-то, я его понимаю!» — подумал Паровоз, сочувственно глядя на окончательно поникшую секретаршу.

Ирина рассказала, что Жора частенько расспрашивал ее о работе, терпеливо выслушивал все ее рассказы о проблемах на службе, о сложном характере шефа, даже о ремонте в офисе. Однажды он зашел взглянуть на ее рабочее место, и ее это тронуло.

Но когда сегодня она вдруг услышала, как охранник совершенно точно описывает внешность приятеля, у нее просто сердце упало. Она не может поверить, что кражу совершил Георгий.

«Все-таки женщины — странные существа, — думал во время этого грустного повествования Эдуард. — Неужели она действительно поверила, что этот хмырь всерьез может заинтересоваться такой бесцветной особой? Удел этих ребят — длинноногие модели, раскованные девушки из баров и дискотек, свежие и юные, легкомысленные и бесшабашные. И вдруг — вот такая Ира. Любовь с первого взгляда? Чушь собачья, это не для красавчиков Жор».

Однако Филимонову вдруг отчего-то стало ее жаль. Некрасивая доверчивая дурочка. Но он мгновенно и профессионально подавил в себе эту жалость: «Не дурочка, а дура. В ее возрасте быть дурочкой уже непозволительно».

— Давайте так условимся, — предложил вдохновленный удачей Филимонов. — Вы даете нам его телефон и адрес, и мы просто побеседуем с ним. Ну, вот как я сейчас с вами беседую. Я тоже уверен, что Георгий хороший парень. Но вдруг он что-то видел или знает.