Иоанна Хмелевская - Крокодил из страны Шарлотты Страница 31

И вот в один из воскресных вечеров мы взялись за раздел состояния, в результате чего каждому досталось семнадцать с половиной кусков. А далее при пламени свечей, двух тонких и одной толстой, поклялись друг другу хранить молчание до гробовой доски.

По счастливому стечению обстоятельств в одну из отведенных на ожидание недель случился вифайф с выплатой в тридцать с лишком тысяч, достаточный, чтобы внезапное обогащение списать на законный выигрыш. А вскоре после этого я приобрела себе кое-что из крокодиловой кожи и зеленый «вольво-144».

Я сошла с автобуса у отеля САС, оставила свой чемодан в регистратуре, отправилась на площадь Ратуши и купила программку бегов на послезавтра. Потом уселась с нею на лавочку и стала решать, что мне делать дальше.

Был конец августа, и по Копенгагену слонялись несметные толпища туристов. Рядом со мной сидела с одной стороны какая-то девица в тиковом мини-мешке, босая и с вульгарным перстнем на пальце левой ноги. Бородатый парень с буйными до плеч локонами принес ей мороженое. С другой стороны восседал юнец из той же породы, вот только локонов и прыщей у него было побольше, а борода покороче. Для меня всегда оставалось загадкой, почему это в Дании у девушек такая потрясающе красивая кожа, а у парней такие потрясающие прыщи. В предыдущий раз я до самого своего отъезда питала надежду, что здешняя привлекательность слабого пола передастся и мне, – увы, питала тщетно.

Я сидела и думала о том, что при таком наплыве туристов у меня нет ни малейшего шанса найти подходящее жилье. Неужели придется платить по 200 крон за номер в «Англетере»? Наши прежние апартаменты на площади Святой Анны давно уже не существовали – благодетели перестраивали верхний этаж, и я съехала оттуда еще весной. Мое последнее пристанище наверняка тоже не пустует, уже при мне на него стояла очередь. Ситуация безнадежная.

Я просмотрела программку, с огорчением убедилась, что бега нынче проходят не в Шарлоттенлунде, а на Амагере, потом вспомнила, что в Шарлоттенлунд их переносят с первого сентября, немного утешилась и решила во втором забеге поставить на Кивитока. Пора бы ему выигрывать. Приняв наконец хоть какое-то решение, я встала и направилась в офис, где раньше работала.

Офис был во всех смыслах замечательный – состоял он из двух отделений, центрального и филиала, а последний состоял, кроме основного помещения, из двух кухонь и ванной. Но самым замечательным был персонал, и особенно милейшая девушка Инга, которая каким-то непостижимым образом понимала мою дикую тарабарщину и помогала со всеми моими проблемами. Оставалось надеяться только на нее.

– Разве что Оле? – подумав, предложила Инга, когда я одолела наконец вступительную тираду, состоявшую из приветственных возгласов и вранья насчет цели своего приезда. – У него две комнаты, а Петер сейчас на каникулах. Оле тоже едет отдыхать, правда через неделю, но, я думаю, пустит тебя пожить.

В растрепанных чувствах я понеслась на Кёбмагергаде, где размещался филиал нашего офиса и где, в том же здании, на том же этаже, жил Бородатый. Квартиру с ним делил из соображений экономии юный его коллега Петер, студент архитектуры. Для меня это, конечно, подходящий вариант: во-первых, в самом центре, во-вторых – рядом с офисом, а в-третьих – в доме два входа, это могло мне пригодиться. Но имелась тут одна закавыка. Бородатый числился в офисе самым симпатичным мужчиной. В профиль вылитый Конрад Мазовецкий.[3] Я, правда, лично не видела Конрада Мазовецкого и, насколько мне известно, Матейко[4] тоже, но это не помешало славному художнику запечатлеть его образ, с тех пор и пошло – Конрад должен выглядеть только так. Короче, Бородатый напоминал профилем этого самого Конрада, анфас же был попросту красавцем, хотя и с бородой, в связи с чем меня беспокоила мысль о Дьяволе – как бы чего не вышло.

Но не забивать же себе голову всякими глупостями, она мне потребуется совсем для другого, и, когда Бородатый под двусмысленные смешки персонала выразил согласие, я недолго думая отправилась за чемоданом. Главное – поскорее устроиться и заняться делом.

На площади Святой Анны царили тишь да благодать. Подходя к калитке, я огляделась по сторонам, но ничего подозрительного не заметила. Вот только в сквере на лавочке сидел босой парень. Ботинки стояли рядом – ноги, что ли, натер. Как ни странно, бороды на нем не было, зато была дамская блузка – распашонкой, в цветочек, с застежкой на спине, со стойкой и широченными рукавами. Последний крик. Я сама купила две такого фасона, разве что подлиннее. Судя по выражению лица, он вполне мог оказаться клиентом интересующей меня организации.

Попридержав калитку, чтобы не хлопнула, я на цыпочках прошла через двор и так же на цыпочках поднялась на знакомую лестничную площадку.

Мансарда уже была готова к ремонту. Котел в пра мебель и вообще все, что поддавалось выносу, даже старый паркет в одной из них сорвали, зато кофр стоял там, куда Алиция его задвинула, – в прачечной под стеной. У меня прямо сердце зашлось. Я стояла, можно сказать, у врат тайны.

Но врата тайны оказались под семью замками. Да еще так завалены рухлядью, что и не подступиться, разве что проползти весь путь к вожделенной цели на четвереньках. От скошенного потолка до пола было в том месте от силы восемьдесят сантиметров, и о том, чтобы передвигаться в подобающей человеку прямостоящей позе, не могло быть и речи. Я по-пластунски перелезла через разные ящики и столики и устроилась на спинке дивана, сиротливо валявшейся на полу. И тут же взялась за работу.

У меня с собой имелось сорок восемь ключей, запасенных еще в Варшаве, плюс шесть, которые я прихватила из квартиры Бородатого. На сорок восьмом я засомневалась, на пятьдесят третьем пала духом, а пятьдесят четвертый сломался.

Я закурила сигарету и призадумалась. Спинка дивана оказалась почти удобной и даже благоприятствовала размышлениям. Легко было Алиции давать указания! «Подобрать ключ». Ключ не проблема, если есть с чего изготовить дубликат. Ну а тут как выйти из положения? Я что-то слышала о восковых отпечатках, с их помощью всякие нехорошие люди вроде бы подделывают для своих гнусных целей ключи, и когда-то даже считала, что воск при этом запихивают в замочную скважину, но с годами поумнела. Слава богу, а то бы и сейчас затыкала дырки в кофре воском.

Ключа у меня, следовательно, не было, а передо мной высился устрашающих размеров рундук, старомодный, обитый железом, с одной стороны на петлях, а с трех остальных – на недоступных мне четырех замках. И вот эту громадину требовалось открыть.

Чего я только не перебрала в уме! Комплект отмычек, о которых не подумала в Польше и о которых здесь, в этой до умопомрачения добродетельной стране, наверняка и слыхом не слыхивали. Костер… его можно развести на бетонном полу прачечной, деревянный короб рундука выгорит, и тогда я получу доступ к содержимому. Да, но содержимое тоже выгорит. Дорожный каток… им можно раздавить эту махину в лепешку. Вертолет… вот он поднимает кофр в заоблачные выси и сбрасывает на камни. Чем черт не шутит, вдруг расколется?.. Потом я вдруг вспомнила о своем техническом образовании. Кое-как раздвинула наваленные вещи и осмотрела кофр со всех сторон. В конце концов, это же не монолитная глыба, можно его разобрать на части…

А потом мне пришла в голову народная мудрость: работа дураков любит. Пословица не в бровь, а в глаз, если понимать ее буквально: сколько себя помню, всегда я находила выход как раз из ситуаций, требующих каторжного труда. Кофр был обит тремя полосками, одна скрепляла его вдоль, а две поперек. В эти опояски были вмонтированы и петли, и замки. Для того чтобы отделить крышку от корпуса, надо отвинтить все железяки. Подходящее занятие для пожизненного узника.

Но раз уж я ступила на стезю, предопределенную техническим моим образованием, сдаваться негоже. Да и ничего другого не оставалось, так что я засучила рукава. Только под вечер мне удалось-таки сломать пилочку для ногтей, единственное мое орудие труда, и тут уж я позволила себе взять до завтра тайм-аут.

Свежий ветерок с моря настолько меня отрезвил, что я наконец задумалась над проблемой инструментария, более пригодного для моих целей, нежели маникюрный.

Я знала здесь двух человек, у которых имелись прилично оборудованные столярные мастерские. Одним из них был Гуннар, а другим – Генрих, муж Аниты.

У Гуннара телефон не отзывался, что меня даже обрадовало, поскольку особой симпатии он у меня последнее время не вызывал, и я с легким сердцем позвонила Аните. Не успела я слова сказать, как тут же получила приглашение на ужин – до нее дошли слухи о таинственной смерти Алиции и она жаждала подробностей. Приглашение оказалось для меня очень кстати.

Уже темнело, так что со станции я взяла такси и всю дорогу предавалась по сему поводу скорбным раздумьям. Неужто мне так и не суждено когда-нибудь добраться к Аните по-человечески, то есть автобусом? Она жила у черта на куличках в Видовре, такси стоило бешеных денег, и я всякий раз мечтала о более привычном транспорте. К сожалению, автобус там ездил по кольцевому маршруту, и, садясь в него, я никогда не знала, в какую сторону еду и где мне сходить. Окрестности распознаванию, хоть убей, не поддавались, все мне казалось ужасно похожим. Везде на километры тянулись либо живые изгороди, либо однообразные поля. Дважды я искушала судьбу и дважды объезжала кольцо, так и не высмотрев нужной остановки, причем во второй раз взмокла как курица, когда, вернувшись на то самое место, где садилась, невесть сколько еще гонялась за такси. А поймав, вдруг сообразила, что у меня только одна купюра в 500 крон, после чего сбилась с ног, пытаясь ее разменять. Тем временем такси отъехало, и, когда удалось поймать следующее, все человеческое было мне уже чуждо. Даже сейчас, вспомнив про свои мытарства, я заскрежетала зубами.