Пьер Сувестр - Король — узник Фантомаса Страница 32

— Чтобы не вызывать излишнего интереса к моей королевской персоне, дорогой Вульф. А то, знаете, соберётся толпа, начнутся овации… Зачем нам это? К тому же официанты станут ожидать «королевских» чаевых… Экономия, мой друг, экономия!

В действительности у журналиста были далеко идущие планы, и он не хотел быть узнанным ни в качестве Фридриха-Христиана, ни в качестве Фандора. Целый день он таскал за собой невообразимого Вульфа, всячески его ублажая, чем возбудил в его неповоротливых мозгах целый рой мечтаний. Бравый полицейский уже видел себя в числе главных придворных сановников, награждённым всеми существующими орденами. Он даже возмечтал, что король создаст новый орден, и он, Вульфенмименгляшк, будет первым кавалером ордена! Страсть к орденам была настоящей манией отважного телохранителя.

Между тем уже наступил вечер, и Фандор решил, что пора приступить к осуществлению своих планов. Он хлопнул своего спутника по плечу:

— А теперь слушайте меня внимательно, мой многомудрый Вульф! Мы с вами отлично провели этот день. Нас видели в Булонском лесу, где вы глубокомысленно плевали в пруд с карпами. Мы поднялись, как вы того желали, на Триумфальную арку, что вызвало у вас приступ головокружения. Мы чуть не совершили экскурсию по подземным каналам Парижа, — жаль, немного опоздали… Мы проехали на империале до Пасси и вернулись на метро. Мы вкусили от всех наслаждений столицы… кроме одного!

Вульф слушал и кивал головой. Он не совсем понимал слова своего сюзерена, но готов был со всем соглашаться заранее. Неожиданно он произнёс:

— Надо заплатить за обед…

От неожиданности Фандор запнулся.

— Да, разумеется… Но ведь это не наслаждение, а долг… Я бы сказал, тяжкий долг, друг мой! И я его исполню! Но я о другом… Подумайте, мой добрый Вульф, о радостях столь же душевных, сколь и телесных, — и о хорошеньком женском личике, об изящной фигурке, о поцелуях и ласках!.. Подумайте о двух лилейных ручках, обвивающих вашу шею…

Лицо «доброго Вульфа» налилось кровью.

— О сир, — забормотал он, — это было бы восхитительно, потрясающе… Но когда я нахожусь при особе Вашего величества, я на женщин не смотрю…

— Это почему же?

— Потому, что женщины смотрят только на Ваше величество.

«Ну и льстец!» — подумал Фандор.

— Вы правы, Вульф, — сказал он, — вы правы! Но мы найдём способ выйти из положения.

И, опёршись о стол, он посмотрел полицейскому прямо в глаза, начинавшие стекленеть от выпитого вина:

— Я сейчас закажу для вас отличный ликёр, вы будете его попивать и внимательно смотреть в окно. Вам нужно будет подсчитать, сколько экипажей проедет за время моего отсутствия. Я вернусь минут через двадцать пять… Мне нужно повидать одну даму!

— Понимаю, сир: вы пойдёте к своей подружке, а я буду сидеть здесь и считать экипажи… Только уж больно много их проезжает по улице!

Фандор пожалел бедолагу.

— Не надо считать все экипажи, — милостиво разрешил он. — Считайте только запряжённые белыми лошадьми. Мне это необходимо для статистики… Пока, Вульф!

Выйдя из кафе, Фандор кликнул такси.

— На улицу Бонапарт, — сказал он. — Я укажу, где остановиться…

«Надо предупредить Жюва, — думал журналист, забившись в угол машины. — Оставлю ему записочку… Кто знает, что может произойти… Он должен вернуться с часу на час. Завтра утром, скорее всего… То-то он будет доволен, узнав о результатах моего расследования!»

Затем его мысли обратились к Вульфу…

— Надеюсь, я не слишком его подпоил, — проворчал журналист. — Только бы он ничего не натворил до моего возвращения. Надеюсь, до кораблекрушения дело не дойдёт: в пьяном виде он плохо держит курс, но ко дну не идёт…

В доме на улице Бонапарт, где вот уже много лет жил Жюв, Фандор постарался незамеченным проскочить мимо ложи консьержки и, прыгая через две ступеньки, взлетел по лестнице. У него был свой ключ от квартиры комиссара. Войдя внутрь, Фандор крикнул для очистки совести:

— Вы дома, Жюв?

Но ответа не получил. Тогда он снял пальто и шляпу, уселся за письменный стол и стал строчить длинное послание. Закончив, он нарисовал на отдельном листе бумаги что-то вроде плана.

— Надеюсь, он разберётся, — проворчал Фандор. — Чертёж не очень красив, но вполне понятен.

Сложив оба листа, он сунул их в большой конверт, на котором написал: «Господину Жюву, срочно». После чего он вышел на улицу, сел в поджидавшее его такси и вернулся в кафе, где оставил Вульфенмименгляшка.

— Как дела? — спросил он, хлопнув по плечу полицейского, неотрывно следившего за улицей.

— Сир, — ответил тот, — я насчитал 99 штук. Но одна лошадь была пегая. Не знаю, надо ли её считать?

Фандор расхохотался.

— Хвалю за усердие! — сказал он. — Мы продолжим подсчёт завтра… Вульф, я побывал у своей подружки…

— Почему же вы так быстро её покинули?

— Потому, что я имел неосторожность рассказать ей о вас. Узнав о ваших подвигах, она захотела видеть вас немедленно!

Физиономия Вульфа расплылась от удовольствия.

— О сир… сир! — забормотал он.

— Успокойтесь, мой друг, я не ревнив… Хоть я и король, но в душе социалист и готов к разделу имущества…

Собирайтесь-ка, счастливчик, — желание женщины — закон!

Фандор расплатился по счёту и помог своему спутнику подняться на ноги, приговаривая:

— Спокойно, Вульф, наберитесь мужества! От волнения вас просто шатает… Ну же, обопритесь на меня!

— Мы идём прямо к ней, сир?

— Нет… Моя подруга — женщина поэтического склада… Она хотела бы встретиться с вами в поэтической обстановке…

— Так куда же мы теперь?

— На цветущие берега Сены! На угол площади Согласия и набережной… Прелестное местечко — холод собачий, ветер и сырость!

Но Вульф его не слушал, он мечтал вслух:

— Быть может, нам посчастливится услышать пение фонтанов, их божественную мелодию…

Он шатался, судорожно вцепившись в руку Фандора.

«Напрасно я заказал ему ликёр, — подумал журналист. — Ну да ничего, на свежем воздухе протрезвеет… А то как бы не сорвал мне все планы!..»

Они двигались по улице Кастильоне, потом по улице Риволи. Фандор бережно поддерживал своего спутника, который спотыкался и бормотал какие-то стихи, готовясь прочесть их своей красотке. Так они пересекли площадь Согласия и вышли к Сене. Лицо журналиста становилось всё серьёзнее и озабоченнее. Он тревожно поглядывал то на ограждение вокруг таинственных земляных работ возле Оранжери, то на бассейн фонтана…

Как и предвидел журналист, Вульф постепенно трезвел. Свежий ветер, гулявший на широкой площади, выдул из его головы остатки алкоголя.

— Сир, мы пришли на место свидания? — спрашивал он.

— Да, Вульф, остановитесь здесь, у парапета набережной… Для этой встречи мы разработали целый протокол. Вы должны смотреть в сторону реки и не оборачиваться…

— Но почему, сир?

— Потому что, дорогой Вульф, вы должны вести себя как галантный мужчина. Встреча должна произойти как бы случайно. Я назначил даме свидание на другом углу площади. Сейчас я пойду за ней и, как только она появится, приведу её сюда. И всё получится так, как будто вы встретились случайно… И это будет в высшей степени… поэтично!

— Хорошо, сир… Жаль только, что она увидит меня со спины. Я бы хотел ей улыбнуться…

— Отлично, Вульф! Я вижу, вы действительно галантный мужчина! Вот как мы поступим… Вы стоите здесь и смотрите на реку. Я иду за дамой, подвожу её к поющим фонтанам и подаю вам сигнал… вот так!

И Фандор пронзительно свистнул.

— По этому сигналу вы поворачиваетесь и тоже подходите к фонтану… Так вас устраивает?

— Ваше величество проявляет такую деликатность!..

— А как же иначе?.. Итак, стойте здесь, и до скорой встречи!

Фандор отошёл, потом обернулся и убедился, что смешной персонаж смотрит на реку, не отрывая глаз.

— Ну всё! — сказал он про себя. — Шуткам конец… Надо действовать, и да поможет мне моя счастливая звезда!

Из весёлого шутника он мгновенно превратился в исполненного решимости мужчину, не отступающего ни перед какими трудностями и готового биться до победного конца!

В этот поздний час площадь была пустынна, лишь изредка её пересекал поздний фиакр. Подходя к зданию Оранжери, Фандор вынул из кармана револьвер и снял его с предохранителя. Он остановился возле ограждения, возведённого вокруг таинственного котлована, и постарался сосредоточиться. Он припомнил инструкции Жюва: не стрелять первым и стрелять только наверняка. «А если первым выстрелит он, и наверняка? — подумал журналист. — Что ж, значит, такая моя судьба — подставлять свою шкуру…»

Он поднялся на цыпочки и заглянул за ограждение. Разрытый котлован чернел тёмным провалом. Отойдя назад на несколько шагов, Фандор разбежался и перепрыгнул через дощатый забор. «Неужели никого нет? — подумал он почти с разочарованием. — В таком случае двинемся дальше…»