Грегори МакДональд - Флетч Страница 33

— Я не понимаю, о чем вы говорите. Мы просто мило болтали.

— Далее, вы задали много вопросов мне, но ни одного — моему отцу. Однако после его появления вы вновь перевели разговор на здоровье Алана.

— А о чем еще мы могли говорить? О погоде? Если говорить не о чем, приходится обсуждать погоду или чье-либо здоровье.

— Вам известно что-нибудь о здоровье моего мужа?

— Честно говоря, нет.

— Как вы попали в Рэкетс-клаб, мистер Флетчер?

— Я купил белые шорты и сказал, что я — гость Андервудов.

— Вы знакомы с Андервудами?

— Нет, я прочел эту фамилию на шкафчике в раздевалке.

— Вы хоть играете в теннис?

— Я играю с людьми. Почему-то мне не нравится слово «корт».[1]

— Наверное, потому, что игра на нем идет по определенным правилам.

— Возможно.

— У вас звонит телефон.

— Я знаю.

— Те часы, что вы провели в моей комнате во вторник, тоже являлись частью расследования?

— Нет. Я был у вас в свободное от работы время.

— Я очень на это надеюсь.

— Вы собираетесь рассказать мужу, что я — И. М. Флетчер из «Ньюс трибюн»?

— Мистер Флетчер, это невозможно.

Флетч, наконец, сел на диван.

— Обычно меня зовут Флетч.

— У меня заседание правления в Рэкетс-клаб. Сегодня четверг. Мне надо забрать Джулию. У слуг выходной.

— Времени тебе хватит.

— Флетч, звонит телефон.

— Я знаю.

В шесть часов вечера вновь позвонили в дверь квартиры. Флетч был один. Он принял душ и надел костюм. На этот раз обошлось без звонка в дверь подъезда.

Двое очень молодых, очень ухоженных мужчин, несомненно, полицейские детективы, подозрительно оглядели Флетча.

— Мистер И. М. Флетчер?

— К сожалению, мистера Флетчера нет дома, — ответил Флетч. — Я — его адвокат, мистер Джиллетт из «Джиллетт, Уорхэм и О'Брайен». Чем могу быть полезен?

— Вы — его адвокат?

— Совершенно верно.

— У нас ордер на арест И. М. Флетчера, проживающего по этому адресу и обвиняемого в уголовном преступлении.

— Да, я знаю. Я консультировал мистера Флетчера по этому делу.

— Где он?

— Сейчас я вам все объясню. Его вина не вызывает сомнений. Сегодняшний день и вечер он улаживает личные дела. Надеюсь, вы понимаете?

— Мы не в первый раз пытаемся застать его дома.

— Не волнуйтесь. Я обещаю, что завтра, в десять утра, мистер Флетчер сам явится в полицейское управление. Ему нужен вечер, чтобы утрясти личные дела.

— Что у нас завтра, пятница?

— Он придет в пятницу, в десять утра.

— Под вашу ответственность?

Флетч покровительственно улыбнулся:

— Под мою ответственность.

— Повторите вашу фамилию.

— Мистер Джиллетт из «Джиллетт, Уорхэм и О'Брайен». Наша юридическая контора зарегистрирована в этом городе.

Флетч наблюдал, как один из детективов записывает в блокнот: Джиллетт — «Джиллетт, Уорхэм и О'Брайен».

— Вы понимаете, — сказал второй детектив, — что вас могут арестовать за нарушение закона, если мистер И. М. Флетчер завтра не явится в полицию.

— Разумеется, понимаю. В конце концов, я — член коллегии адвокатов Калифорнии и работник суда.

— Хорошо.

— Одну минуту, — остановил Флетч повернувшихся было детективов. — Я выйду с вами. В какую сторону лифт?

— Сюда, сэр.

Спустившись в гараж, Флетч сел в машину и поехал к дому Стэнуика на Бермэн-стрит.

Глава 30

Четверг, вечер, половина девятого.

В строгом костюме, в рубашке и при галстуке, Флетч вошел в библиотеку через двери террасы.

Алан Стэнуик, с сигаретой в руке, сидел в кожаном кресле. Из брюнета он перекрасился в блондина.

— Добрый вечер, мистер Стэнуик. И. М. Флетчер из «Ньюс трибюн». Позвольте мне позвонить.

Левое колено Стэнуика дернулось.

Флетч снял трубку и набрал номер.

— Я быстро.

Он достал из внутреннего кармана пиджака сложенный второй экземпляр письма Джону Коллинзу и протянул его Стэнуику.

— А вы пока прочтите вот это. Такие же письма уйдут указанным здесь адресатам ровно в полночь, если только я не подам знак, что посылать их не надо. Привет, Одри. Флетчер. Олстон дома?

Стэнуик наклонился через стол и взял письмо.

Мистеру Джону Коллинзу

Председателю совета директоров

«Коллинз Авиейшн».

Коллинз Плаза Гринуэй, 1,

Калифорния.

Уважаемый сэр!

Алан Стэнуик убил меня вчера вечером.

Обгорелые останки принадлежат мне, несмотря на перстень Колгейта и золотую зажигалку.

Стэнуик улетел в самолете, заказанном на мою фамилию в Службе проката самолетов, в Рио-де-Жанейро, где он намерен жить постоянно под моей фамилией и с моим паспортом.

С этой целью он перекрасил волосы в светлый цвет. Краситель он украл из квартиры своей любовницы Сандры Фолкнер, проживающей по адресу: 15641, Патнэм-стрит, в понедельник вечером.

В Рио-де-Жанейро со Стэнуиком полетели некая миссис Салли Энн Кашинг-Кейвэнау и ее сын Уильям, приехавшие в Калифорнию из города Нонхиген, штат Пенсильвания. Стэнуик встречался с миссис Кейвэнау в Нонхигене раз в шесть недель в течение, по меньшей мере, четырех лет. Это может подтвердить пилот по прозвищу Баки, работающий в вашей корпорации. Миссис Кейвэнау недавно разошлась с мужем.

В Рио Стэнуик взял с собой три миллиона долларов наличными. Деньги получены от продажи акций Уильямом Кармичелом. Тот полагал, что указанная сумма необходима для внесения задатка за ранчо в Неваде, купленное при посредничестве «Свартаут Невада Риэлти».

Искренне ваш,

И. М. Флетчер.

Копии: Джоан Коллинз Стэнуик

Уильяму Кармичелу

Берту Эберхарту

Олстону Чамберсу.

— Олстон, привет, Флетч.

— Величайший журналист мира?

— Он самый. Как идут дела?

— Потрясающе. Показания великолепны. Записка Каммингса — сверх всяких ожиданий. Мы забрали твоих пташек, Уитерспуна и Монтгомери, и они пели весь день.

— С ними все в порядке?

— Они в больнице под вымышленными фамилиями далеко-далеко отсюда.

— Отлично. — Стэнуик перечитывал письмо во второй или третий раз. — Ты хорошо поработал, Олстон.

— А ты потряс читателей, Ирвин. Это дело — сенсация года.

— Поверишь ли, но я не видел дневного выпуска.

— Надо читать собственную газету.

— Я не могу купить ее на жалованье репортера.

Около стола стояли два одинаковых дипломата.

— Еще одно, Олстон.

— Я слушаю, дружище.

— Вы не арестовали начальника полиции. Это мелочь, я понимаю, но этот сукин сын преследовал меня на своем автомобиле.

— Где ты?

— Он ехал за мной от Берегового бульвара до Бермэн-стрит.

— Он сейчас там?

— Наверное. Это его машина. С мигалкой на крыше.

— Флетч, агенты Федерального бюро ждут его и дома, и в полицейском участке. Чуть ли не с самого утра.

— Не пора ли им проехаться по улицам и поймать этого мерзавца?

— Они плохо знают район. Им не перехитрить начальника полиции в его родном городе. В худшем случае мы схватим его на границе с Мексикой.

— Великолепно. А как же я?

— Крикни ему в окошко, чтобы он ехал домой.

— Благодарю.

— Не волнуйся, Флетч. Его возьмут. А мы с тобой увидимся завтра, в кабинете командира военно-морской базы. Не забудь начистить ботинки.

— Арестуйте этого сукиного сына.

— Непременно, непременно. Спокойной ночи, Флетч.

Стэнуик все еще сидел в кожаном кресле с письмом в руке. На столе, позади него, лежали перстень Колгейта и золотая зажигалка.

Он посмотрел на Флетча.

— Полагаю, вы не сделаете того, что хотели, — сказал Флетч.

— Полагаю, что нет.

— Разгадку я нашел в словах вашей жены, произнесенных ею в постели.

Флетч сел за стол.

— Она сказала, что у нас с вами одинаковые фигуры. Внешне мы не похожи. Вы — брюнет, я — блондин. Вы на десять или на двенадцать фунтов тяжелее меня, но фигуры, строение костей у нас идентичны. Поэтому вы выбрали меня среди всех пляжных бродяг.

Вы решили, что как-нибудь убьете меня… возможно, голыми руками — вы же бывший боксер. Нокаутируете ударом кулака, задушите. Потом имитируете автомобильную катастрофу. Я сойду за вас, лишь став обгорелым трупом. Я был бы в вашей одежде, ваших ботинках, с вашим перстнем на пальце и золотой зажигалкой. Естественно, сгорел бы я в вашем автомобиле. Ни у кого не возникло бы ни единого вопроса.

— Совершенно верно.

— А в этих «дипломатах» три миллиона долларов?

— Да.

— Вам требовалось нанять самолет, чтобы избежать таможенного досмотра в аэропорту. Наличие в багаже трех миллионов долларов могло вызвать осложнения.

— Чудеса, да и только, — покачал головой Стэнуик. — За прошедшую неделю у меня не возникло ни малейшего подозрения в том, что кто-то интересуется подробностями моей жизни.