Арто Паасилинна - Лес повешенных лисиц Страница 33

Да и слухи о золотом прииске ходят. Майор Ремес мыл золото в верховьях речушки Сиеттеле, но есть ли у него надлежащие разрешения? Может, майор обнаружил коренную породу и теперь добывает золото без соответствующих бумаг на занятие участка?

Хурскайнен заглушил снегоход метров за двести до избушки. К счастью, у майора не было сторожевой собаки. Теперь предоставилась исключительная возможность понаблюдать за незаконными действиями офицера и не быть при этом обнаруженным.

Полицейский приблизился к избушке с подветренной стороны. И в тот момент, когда он обходил конюшню, оттуда послышался слабый кашель. Ремес? Да нет, непохоже. Это женский кашель, там молодая женщина!

Хурскайнен посмотрел внутрь через отверстие для выбрасывания навоза да так и остолбенел. Отверстие прикрывала решетка! За решеткой действительно была женщина, красивая брюнетка, одетая по-городскому. Перед ней горела свеча, и женщина нервно скручивала сигарету с помощью специального устройства. Что за дела, удивился полицейский, девочка-то явно при деньгах, а вертит самокрутку, словно голь перекатная... Было похоже, что женщина занимается чем-то недозволенным.

Агнета прикурила сигарету с гашишем. Она глубоко затянулась. Аах... "Олений полицейский" Хурскайнен сразу же сообразил, в чем тут дело. От обычного никотина глаза так не закатываются.

Ну и ну! Здесь, в тайге, без разрешения властей построена тюрьма, а в камере потребляют наркотики. Красавицы в самом соку губят свои молодые жизни!

"Вот так дела", – подумал Хурскайнен.

Чего-чего, а такого он от майора Ремеса не ожидал. И разоблачил все это даже без доноса!

Выкурив сигарету, Агнета задула свечу и вернулась в избушку с таким видом, словно только что сходила в туалет. Было похоже, что ей стало легче. Хурскайнен отметил, что здесь проведено электричество: в конюшне жужжал небольшой дизель-генератор. Хурскайнен подумал, что майор, во всяком случае, не беден, если смог привезти сюда, в эту богом забытую глухомань такую кралю и все удобства. Теперь полицейскому стало понятно, почему Ремес ехал по бездорожной тайге с ванной позади снегохода. Такая женщина вряд ли довольствуется купленной в дешевом магазине пластиковой посудиной.

Совершенно очевидно, что майор посадил женщину на иглу и держал ее в своей власти, как злобный горный тролль нежную беспомощную эльфиду. Вот они каковы, городские да богатые! Хурскайнен почувствовал, как острие зависти пронизывает все его тело. Он посмотрел в окошко и увидел, что там были еще женщины. Похоже, этот майор настоящий ходок. Красавица, курившая травку, разговаривала с другой женщиной, даже еще более красивой. Обе женщины были полуобнаженные, словно готовились к какому-то ревю. Сетчатые чулки, туфли на шпильках, черные бюстгальтеры... Огрубевшие в тайге глаза полицейского Хурскайнена от удивления расширились.

Дверь кладовки открылась, и на кухне появилась старуха. Небольшого роста, какая-то очень знакомая, она была одета в купальный халат. Она явно вышла из ванны – значит, Ремес превратил кладовку в ванную. Хурскайнен посмотрел в окно кладовки. Там действительно стояла та самая ванна, которую майор вез в тайгу на снегоходе.

Таежный детектив опознал маленькую старушку. Это была та самая бабка, которая поздней осенью пропала в тайге. Ее фотографии печатали в газетах и показывали в теленовостях. Значит, старуха жива и здорова. Да еще и ванну принимает, как все нормальные люди.

Заглянув в окно со стороны комнаты начальника, Хурскайнен увидел наконец и самого майора. Тот с довольным видом сидел за столом и раскладывал пасьянс. Было похоже, что майор играет на деньги сам с собой.

"Дурью мается", – подумал Хурскайнен. Когда-то он и сам занимался подобным, но всегда проигрывал сам себе, и иногда даже огромные суммы. Тратил он эти деньги с таким чувством, словно украл их у себя. Время от времени майор потягивал баночное пиво и курил тонкие сигары. Вот уж живет так живет, ничего не скажешь! Наверняка не обошлось без каких-нибудь темных делишек. Да, подумал полицейский, так уж, наверное, устроен человек: всегда норовит обойти закон, а не выйдет, так прямо нарушает его. Словно в каком Нью-Йорке.

Но на этом чудеса не закончились. Возле самого окна за бывшим столом кассира сидел человек помоложе майора, по всему видать горожанин, с миниатюрным молотком и долотом в руках. Мужчинка оббивал молотком кусок желтого металла, откалывая от него небольшие куски. На столе стояла бронзовая толкушка для специй, почтовые весы и воронка, а также литровая стеклянная бутылка. На скатерти лежали желтые зернышки, которые мужчина с помощью увеличительного стекла сортировал и обрабатывал.

– Золото, – вырвалось у "оленьего полицейского" Хурскайнена. Выходит, и впрямь дело пахнет криминалом?

Хурскайнен решил действовать оперативно и в рамках закона. Он зарядил пистолет, подошел к дверям избушки, ударил по двери ногой и ворвался внутрь.

– Все к стене!

Хурскайнен проверил всех на предмет наличия оружия. Его не оказалось.

Майорскую финку полицейский снял у вояки с пояса. Когда Хурскайнен обшаривал Наску в поисках оружия, старуха завелась и со всей силы врезала полицейскому в ухо.

– Нечего меня лапать, – с гордостью крикнула она.

– Похоже, что у вас здесь прямо-таки домашняя тюрьма. Пройдемте-ка все до кучи туда, – приказал Хурскайнен.

Ему было интересно, для чего майор Ремес построил на лесопункте тюрьму. Однако все выяснится в свое время, стоит только начать допрос.

Первой Хурскайнен допросил Наску. Выяснилось, что старуха действительно та самая Наска Мошникофф, убежавшая по дороге в дом престарелых. Обманула власти тем, что на самом деле и не заблудилась вовсе в тайге, и тем, что так и не умерла, хотя об этом было объявлено и в печати, и по телевидению.

"Это потянет на приличный штраф", – прикинул Хурскайнен. Такого старого человека не стоит уж сажать в тюрьму. Даже самый короткий срок легко мог оказаться пожизненным. После допроса Наске было разрешено вернуться в камеру.

Затем Хурскайнен допросил обеих молодых женщин. Они оказались шведкой и датчанкой и ни слова не понимали по-фински. С помощью полученных в школе познаний в языках полицейский Хурскайнен смог выяснить, что обе женщины не очень-то порядочны. Собственно говоря, их можно было притянуть за бродяжничество.

"Как там применительно к шведскому законодательству? – сомневался Хурскайнен. – Выдворить из страны, что ли?"

Майор Ремес не был склонен к сотрудничеству. Он пообещал раскровенить Хурскайнену всю морду, свернуть шею и завязать узлом ноги. Майор ни в чем не признался, а дал понять Хурскайнену, что тому лучше всего спрятать свою пушку и как можно скорее убраться восвояси. В этой стране и раньше делали вскрытия. Живым. От этих слов Хурскайнен содрогнулся. Он несколько раз присутствовал при вскрытии трупов. Он приказал Ремесу отправляться в арестантскую, а сам стал допрашивать Ойву Юнтунена.

Этот допрашиваемый был совершенно другим человеком. Он произнес пылкую речь в защиту старухи саамки Наски Мошникофф. Он сам чуть не плакал, рассказывая о бесконечных страданиях, выпавших на долю несчастной женщины и ее кота. Сквозь бушующую и холодную тайгу шла чуть жива эта старейшая в мире саамка, пока он и майор Ремес не спасли ее от неминуемой гибели.

– Мы намеревались сообщить о ней вам, властям, но старуха встала на дыбы, и мы подумали, что успеем еще это сделать... к тому же у нее не было никого из родственников, кто по ней горевал бы. Я прошу вас войти в ее положение, как-никак она тоже человек.

Хурскайнену пришлось согласиться с тем, что нарушение это было незначительное. Но вот откуда здесь золото? Кто он вообще такой, этот Ойва Юнтунен, кем работает, когда родился?

Ойва Юнтунен сразу же сообразил, что теперь игра стала довольно опасной. Он представился, соврал насчет даты рождения и личного идентификационного кода, а заодно и профессии. Затем он пожалел, что назвал подлинное имя, и пытался сказать, что является, собственно говоря, младшим сотрудником Асикайненом. Это, однако, не произвело никакого впечатления на таежного детектива, решившего доставить всех жителей Куопсувары в Киттилю.

– Пусть начальство вас всех допрашивает. Я доставлю вас туда хоть по одному. Закон действует и в тайге.

Ойва Юнтунен решил показать несерьезность этого решения:

– Ну, здесь вопрос стоит больше о толковании, нежели о собственно нарушении. Проявите гибкость, взгляните на это другими глазами. Здесь действительно есть две иностранные женщины, но разве это преступление? Из-за этого, что ли, вы нас задержали бы? И золото есть, немного; кстати, и на вашу долю хватило бы. К тому же, между нами говоря, в золото сегодня стоит вкладывать средства.

Хурскайнен вспомнил развод полугодичной давности. Жена его оставила и забрала с собой детей. Алименты обходились в восемьсот сорок пять марок в месяц. Это была львиная доля зарплаты полицейского. А теперь еще и задолженность за полгода. Машину пришлось оставить без антикора, раз денег нет. С другой стороны, она и так была уже ржавая. Можно было поменять на новую, но пришлось бы доплачивать тысяч тридцать. Хурскайнен вздохнул. А кто-то может вот так запросто говорить о золоте...