Маша Стрельцова - Помело для лысой красавицы Страница 33

Он провел меня по коридору, уставленному коробками в маленькую полутемную каморку.

— Раздевайся, и ложись, — кивнул он мне на продавленный топчан.

— Да ничего, я постою, — жестко ответила я.

Мужик подобрался, сощурил глаза и спросил:

— Ты че, наркоша, охренела таким тоном разговаривать?

— Базар фильтруй, — в тон ему ответила я. — Я те не наркоша, так со мной разговаривать. Мне от тебя информация нужна, и расходимся по-хорошему.

— Да ты что? — захохотал он. — А по-плохому ты меня, значит, замочишь?

— Ржать перестань, сядь и поговорим, — велела я. — Не бойся, я не из ментовки.

Мужику стало от моих слов совсем весело.

— Дура ты набитая, — сказал он, отсмеявшись. — Ментовка тут вся куплена, куда ж ты, цыпочка, залезла — то на свою голову? Сейчас я для начала тебя трахну, а там подумаем с ребятишками что с тобой делать.

И я с тоской поняла, какая я и в самом деле дура. Что я против этого мужика? Да он меня в два счета заломает. И никто не узнает, где могилка моя, я даже никому не сказала что в Екатеринград еду. Даже Сане.

— В окошко выгляни, — посоветовала я ему, храбрясь.

— И что я там увижу? Наряд ОМОНа? — мужик смотрел на меня с наглой уверенностью.

— БМВ ты там увидишь, и трех парней в ней, — спокойно ответила я. Стекла у меня наглухо затонированы, не побежит ведь он проверять. — Неужто ты решил, что я одна к вам в логово пойду?

— Те чё ваще надо? — снова завелся он, глазки его при этом беспокойно забегали.

— Мне надо всего лишь информацию. Совсем не по вашему бизнесу. Так что смысла твоих угроз я вообще не понимаю.

— И с какой стати я тебе чего-то должен говорить?

— Ты мне скажи лучше — десять лет назад ты тут работал?

— Хе! Да десять лет назад наша лавочка на Багулевского стояла, мы сюда пару лет всего как переехали, вспомнила бабка когда молодой была!

— Отлично, — спокойно ответила. — Я тебе показываю фотографию девушки, десять лет назад она тут тусовалась, а ты мне про нее рассказываешь. Я тебе за это сто баксов даю — и мы мирно разбегаемся.

Я выложила перед ним распечатанный лист с фотографиями Ларисы и рядом — сто долларов. Зеленая бумажка исчезла вмиг, а на фото он взглянул мельком и тут же сказал:

— Девку вроде припоминаю, но вот как зовут — хоть убей, не помню. Много их тогда, мокрощелок, тут бегало.

— Имя мне без надобности, — обрадовалась я. — Ты мне скажи, чего она тут делала.

— Эта сюда за звездой нашей, Олежкой, бегала. Ну покалывалась конечно, как без этого. Предки у нее вроде упакованные были, всегда при бабках девка была.

— Что за звезда Олежка? — немедленно уцепилась я.

— Да группа у них образовалась, «Бродячий пес», Олежка там лидером был. Вон плакатик висит, — ткнул он в стенку справа.

Я подошла поближе. На листе бумаги с постными лицами стояло трое парней, в руках у каждого было по гитаре. Парень в центре я так понимаю и был искомым Олежкой. Ничего конечно пацанчик, для тех кому нравятся хрупкие юноши с крысиными мордочками. И плюс блондин. Я никогда не доверяла блондинам.

— И что, они встречаются до сих пор наверно? — небрежно спросила я.

— Чё? — удивился мужик. — Да я эту девку чё и запомнил — Олежка тогда от нее стрелялся по всем углам, уж сильно она его достала, совсем прохода не давала. Он ее трахнул пару раз, а она и обрадовалась. Потом правда ему братва раскатала про девичью психологию, и он ее знакомую трахнул, это ему и помогло. Девка тут долго не появлялась, потом пришла, еле на ногах стоит, вся в фингалах, а туда же — драться к нему полезла. Ну мы их разняли, и больше я ее и не видел.

— Совсем? — пала я духом.

— Совсем, — пожал он плечами.

— А подруг-друзей вы не вспомните ее? — спросила я уж совсем безнадежно.

— Какие подруги? — нахмурился он. — Тут какие бабы были — все из-за Олежки перегрызлись.

— Послушай, а тут народ из старожилов есть? — сказала я, отчаянно цепляясь за последнюю ниточку. — Поговорить бы с кем.

— Какой тебе народ? — хмуро сплюнул он под ноги. — Закрыто, один я тут, типа сторож.

— У вас же написано что с восьми открыто!

— Правильно, с восьми вечера до пяти утра, неужто неясно? Только тебе тут шляться нечего, у нас народ болтать не любит. Да и из стареньких я тут последний остался. Так что — сама понимаешь…

Последняя ниточка со звоном лопнула.

Путь мой обратно был безрадостен. «Вот тебе и удача», — думала я, едва следя из — за размышлений за дорогой. Куда теперь, а?

Зазвонил телефон.

Я взглянула на экранчик — там весело помаргивала фотография моей собственной двери с кривой надписью мелом, навеянной мультиками про Тома и Джерри — « HOME, Sweet Home!»

Ленка!

Я тут же поднесла трубку к уху, с безумной надеждой, что вот она, ниточка.

— Алло! — почти прокричала я.

— Эт я, Ленка, — сказала она.

— Да уж поняла, — с досадой перебила я ее. — Кто-то позвонил по объявлению?

— По объявлению? — слегка удивилась она, но тут же поправилась. — Я уж и забыла про него, молчит телефона! Я чего звоню — тут Денис тебя домогается.

— Блин, — застонала я. — Поставь телефон его в черный список, и дело с концом!

— Да я не умею, да и нехорошо это как-то, — заявила Ленка. — Парень со всей душой, я тут поговорила с ним…

— Я тебе объясню как занести номер в черный список, — перебила я ее.

— Ну и что? — хмыкнула она. — Он вообще-то сказал что сейчас приедет и будет тебя под дверью ждать. Чего делать?

— Гони в шею! — рявкнула я.

— Он что, тебя обидел?

— Да не, — опомнилась я. — Он хороший парень, только его внимание ко мне абсолютно не нужно и вообще, у меня парень есть.

— То есть гнать? — уточнила Ленка.

— Гнать, — вздохнула я. Жалко Дэна, ни за что ни про что такое отношение. Однако что делать — такое надо обламывать сразу же. Или не обламывать совсем.

— Ну смотри, — сказала Ленка. — Тебе еще какая-то тетка звонила, Оксаной звать, я ее на сотовый отослала.

— А, Оксана? Не сказала, чего хотела?

— Да вроде прийти хотела, — ответила подружка.

— Ну если придет — ее пускать без разговоров, она мне родней мамы!

— Ладно. Сама-то когда будешь?

— Саму до утра не жди, — улыбаясь, сказала я. Ночь я проведу у Сашки — однозначно!

— Тогда пока, не кашляй, — улыбнулась в трубку Ленка и отсоединилась.

А я продолжила размышлять.

Насчет самой Лоры все не увязывалось в стройный ряд. Практически все люди отзываются о ней как о хорошей девочке. Даже Цербериха — баба Маша упоминала что она была скромной и доброй. Причем скромность не мешала ей после университета спешить на работу в гостиницу, раздвигать ноги перед заезжими мужиками.

Единственные факты, которые увязались между собой, были следующие. Как Марина говорила, Лорка начала ярко краситься и бегать в «Таракан», — тут ежу понятно — Олег. Ему она хотела понравиться, ради него все это было. Потому и в один прекрасный момент, разочаровавшись в своем принце она умылась и заплела косы.

Ну а с деньгами, выкачиваемыми из Марины, и вовсе просто. Девочка в период тусовки в «Таракане» подсела на наркоту, а это дорогое удовольствие.

Ну и где же мне ее искать теперь, а?

В тоскливых размышлениях я доехала до своего города, и тут мне позвонила Оксана.

— Здравствуй, Мария, — озабоченно сказала она.

— Здравствуй, Оксаночка, — обрадовалась я ее звонку. — Ты там как?

— Да вот к тебе собралась, лекарство отвозить, звоню, а там у тебя девица какая-то трубку берет.

— Ага, Ленка это, подружка моя.

— Говорит что тебя дома днями — ночами нет, все носишься где-то. Как успехи-то?

И я с огромным стыдом поняла, что спрашивает она про кольцо. И что она думает, будто я все бросив его добываю.

— Я работаю, Оксан, над этим, — мучимая раскаянием, пробормотала я.

Оксана помолчала, после чего сказала.

— Мария, мне его завтра надо. Если не достанешь его, то мне просто не жить.

И такая тоска была в ее голосе, что я поняла — не врет.

— Оксана, утром оно будет у тебя. Слово ведьмы, — твердо ответила я.

И осеклась.

Ибо не могла я давать таких клятв.

Слово Ведьмы — суровая печать, не позволяющая болтунам направо-налево раздавать обещания. Невыполненная клятва, скрепленная Словом лишала человека не только чести, но и Силы, передавая ее обманутой стороне. Только вот свою Силу, дарующую непереносимую боль, я бы не пожелала никому.

Но только слов — не воробей.

И клятву я дала.

Не выполню — и завтра моей глючной, вызывающей адскую боль Силы у меня не будет. Завтра Оксана с утра пожелает себе, умываясь, удачи, уронит искорку этой Силы в воду, и она ее просто убьет. Она же уже стара, моя Оксаночка. Здоровье не то…

Оксана же, не заметив подвоха в моих словах, обрадовалась.

— Ох, Марьюшка, ты просто камень с души мне сняла! Не буду тогда мешаться, побегу тебе лекарство завезу. Ты его пьешь, не забываешь?