Дарья Донцова - Лампа разыскивает Алладина Страница 34

– Нет, – спокойно ответила Елена Валентиновна, – Белкина поступила с уже отошедшими водами, сразу попала в родовую, довольно легко произвела на свет младенца, мальчика, и была помещена в бокс. Наутро, правда, лечащий врач доложила мне, что Белкиной требуется помощь психолога. У нас есть в штате хорошие специалисты, у некоторых мамочек начинается депрессия. Все дело, конечно, в гормональной перестройке организма, но женщине самой бывает трудно справиться с проблемой, и мы оказываем необходимую помощь. В случае с Белкиной особой сложности не наблюдалось, истерика легко купировалась. Гречникова очутилась в боксе через сутки после Белкиной, и, насколько я понимаю, конфликтов между женщинами не возникло, хотя такое случается. Увы, больше ничего сказать не могу. Но, если хотите, выдам данные о весе и росте новорожденного, температуре мамочки…

– Спасибо, – улыбнулась я. – Вы всех своих пациентов так хорошо помните? Аллу Вяльскую, например, не забыли?

Елена Валентиновна снова принялась мять в руках пачку.

– Насколько я знаю, Алла и ваша дочь учились в одной школе, где директорствовал Богодасыср Олимпиадович, – тихо продолжила я.

Главврач молча кивнула.

– А еще одна маленькая птичка нашептала мне, что школьница Исаева до определенного возраста не выказывала никаких особых талантов, но потом вдруг резко поумнела и даже получила золотую медаль. По странному совпадению замечательная трансформация с вашей дочерью произошла именно в тот год, когда глупенькая Алла Вяльская родила мальчика, несчастного кроху, скончавшегося не успев вздохнуть, малютку, погибшего сразу, на руках у врача… Кстати, кто принимал у нее роды?

– Я, – мрачно ответила Елена Валентиновна.

– Наверное, ужасно держать в руках мертвого новорожденного, – совершенно искренно вырвалось у меня.

Но Исаева неожиданно стиснула пачку сигарет так, что сломала ее.

– Если вы неизвестно откуда узнали правду, то незачем издеваться, – рявкнула она. – Да, на ваш взгляд, наверное, я поступила гадко, но вы в курсе, какие женщины встречаются, а? Знаете? Вот у нас сейчас опять лежит Коркина Лариса, пятого рожает! Пятого! Спросите, где четверо предыдущих? Умерли. Одного она кормить забывала, другого на улице в коляске бросила, третьего, правда, в ясли сдала, а когда малыш подцепил инфекцию, лечить его не стала… И ведь никто ей запретить рожать не может! Дети Коркиной не нужны, они ей пить, гулять да веселиться мешают. Таким малышам лучше в приюте, хоть поесть вовремя дадут! Вот и с Аллой так получилось!

– Вы ничего не путаете? – удивилась я. – Вяльская тихая девочка, алкоголичкой она стала потом, не вынесла смерти сына! И в результате отравилась водкой, умерла.

Елена Валентиновна вцепилась в меня взглядом.

– Алла покойница?

– Да.

– И, насколько я знаю, отца ребенка, Алексея, якобы в армии убили?

– Правильно, почему только «якобы»? – удивилась я.

Исаева схватила со столешницы скрепку и принялась мять тонкую проволочку.

– Лена, – тихо сказала я, – послушайте, что расскажу. Мальчик Оли Белкиной, Гена, пропал.

Исаева, не шелохнувшись, внимала моим словам.

– Ладно, – внезапно сказала она. – Теперь вы слушайте. Все равно они умерли. Значит, так…

Глава 20

Свою нежно любимую доченьку Риту Елена Валентиновна тащит по жизни одна. Муж исчез в непонятном направлении, оставив ей после себя лишь фамилию Исаева. Где он – Елена не знает. Кто один поднимал ребенка, тот поймет, каково досталось Леночке. Рита с младенческих лет кочевала по детским учреждениям. Елена и рада была бы сама воспитывать дочь, но нужно было зарабатывать деньги на жизнь. А работа медика, да еще в родильном доме, подразумевает суточную занятость, вот Рита и тосковала на пятидневке. В результате девочка получилась тихая, слабая, забитая более сильными одногодками, а Елена Валентиновна на всю оставшуюся жизнь приобрела комплекс матери, виноватой перед собственным дитем.

В школе Рита училась плохо. Она была старательна и понятлива, но отвечать у доски боялась, одноклассников не любила, дичилась, участия в общих забавах не принимала, а на контрольных так пугалась, что всегда получала «два».

Один раз Елену вызвали к директору. Главврач поняла, что ее ждет крайне неприятный разговор, и, выпив успокоительное, вошла в кабинет с натянутой улыбкой. Но Богодасыср Олимпиадович повел себя более чем странно. Сначала он угостил врача кофе, потом, посудачив о том о сем, вдруг сказал:

– Рита – прелестный ребенок.

Исаева, ожидавшая услышать что угодно, кроме этой фразы, чуть не выронила чашку.

– Очень способная девочка, – продолжал мило улыбаться Богодасыср, – тонко чувствующая, ранимая, отсюда и двойки. Кстати, у Риточки есть все шансы получить золотую медаль. Понимаете перспективы?

– Нет, – ошарашенно призналась Елена.

Директор усмехнулся.

– Медаль открывает ворота в бесплатное высшее образование. Такие дети сдают при поступлении только один экзамен, а ряд вузов принимает медалистов лишь после короткого собеседования. Кстати, если хотите, чтобы Рита получила награду за труд и знания, начинать необходимые действия надо сейчас, а не в выпускном классе! Насколько я понимаю, она у вас одна, помощи ждать неоткуда, а вы ради дочери на все готовы! Я сумею подвести Риту к медали.

И тут до Елены дошло, о чем идет речь.

– Сколько? – сухо спросила она.

Богодасыср замахал руками.

– Что вы!

– Но ведь не бесплатно же!

– Денег я не беру.

– Тогда в чем дело?

Директор тяжело вздохнул, встал, запер кабинет и, понизив голос, произнес:

– Вы должны меня понять! Я имею сына, оболтуса и идиота! Он сделал однокласснице ребенка, у нее живот на нос скоро полезет. Представляете сложности? Я директор, а за собственным отпрыском присмотреть не смог. Ну не стану же всем сообщать – Алексей кретин.

– Надо сделать аборт! – с облегчением воскликнула Елена. – Это пожалуйста. Никто ничего не узнает, я госпитализирую девочку под чужим именем в отдельную палату. Вечером придет, тут же вычистим и утром отпустим, даже уроки не прогуляет.

– Мы поздно спохватились, срок очень большой. Вы можете младенца убрать?

Елена Валентиновна вскочила на ноги.

– С ума сошел! Убить ребенка!

– Сядь, дура, – зашипел Богодасыср, – не о том речь, пусть живет, но не у меня дома, спиногрыз. Своих голодных ртов хватает, так еще два придут и на шею сядут.

– Девочку, наверное, станет опекать мама.

– Сирота она, с бабкой живет, а та кремень, мигом сикозявку выпрет, – засучил ногами Богодасыср, – ко мне Алла заявится. Вот шлюха! Шум пойдет!

– И что вы хотите?

– Сдайте этого… в детдом.

– Господи, – подскочила Лена, – думаете, это так просто? Захотел и избавился? Для начала мать должна заявление написать.

– Это будет, – кивнул Богодасыср, – только Алке скажите, что ребенок умер, ладно?

– Такая травма для девочки, – возмутилась Исаева.

– Ерунда, – отмахнулся Богодасыср, – ей наплевать. Я тут с бабушкой красавицы беседовал, Марией Кирилловной, так она рассказала, что внучка невесть где раздобыла лекарство, вызывающее родовую деятельность, и усиленно его пила. Только не подействовало. Значит, так, дорогая, выбирай: дочь-медалистка, а потом институт, образование, хорошая работа или вылетит твоя Рита из девятого класса с двойками. Подумай над перспективами.

И Елена Валентиновна дрогнула. Аллу Вяльскую поместили в клинику и вызвали искусственные роды. Врач очень надеялась, что младенец, родившийся недоношенным, недолго задержится на этом свете, но мальчик, как назло, получился крепким, цеплялся за жизнь всеми десятью пальчиками. Потом мрачная Мария Кирилловна принесла в кабинет Елены заявление – отказ и буркнула:

– Вдолбите в ее тупую голову, что ребенок умер! В родах.

– Но она ж отказ написала, – удивилась Исаева, – значит, считает: мальчик жив.

Бабушка скривилась.

– Я подсунула ей бумаги, сказала, что в роддомах заявление от матери на реанимацию младенца просят. Алла дура, да в дурмане еще, не читая подмахнула.

Елена заморгала, а потом, не выдержав, спросила:

– Ладно Богодасыср, он гад и мужик, но вы же женщина, неужели потом совесть не замучает? Так внучку обманывать! Не жаль правнука? Все ж родная кровь.

Мария Кирилловна поджала губы.

– Ты, милая, языком-то не маши, – процедила она, – о своей кровиночке думай. Действуй по плану, обо мне не волнуйся, мне в… и не к чему! Учти, кстати, нарушишь обещание, ничего Богодасыср Олипмпиадович делать не станет!

Исаева взяла заявление. Алле она лично объявила о кончине мальчика, а чтобы у девушки не возникло сомнений, даже продемонстрировала ей крохотный трупик чужого ребенка. Лежала Алла в отдельной палате, к ней никого не пускали, все необходимые манипуляции с Вяльской проделывали Исаева и старшая медсестра, которой Елена Валентиновна доверяет как себе.