Анна Ольховская - Черный маг за углом Страница 34

– Здравствуйте, Миланочка! Рад вас видеть! Вы чудесно выглядите, впрочем, как всегда! Позвольте, я вам помогу.

И, скрипя коленными суставами, мачо попытался присесть на корточки, дабы уверенной мужской рукой защелкнуть крепления понадежнее.

Но оказалось, что все уже защелкнуто и зафиксировано. А вот встать самостоятельно у кавалера не получилось. Вернее, не получилось сделать это легко и пружинисто, пришлось, сопя от напряжения, опираться на лыжные палки.

Когда Алексей Федорович принял наконец-то вертикальное положение, оказалось, что проигнорировавшая его приветствие нахалка уже усвистала довольно далеко, размашисто отталкиваясь палками.

– Обломилось тебе, дедуля? – насмешливо подмигнул искусствоведу мужлан, заведовавший пунктом проката. – Ты бы лучше на вот этих девчат, – кивок в сторону медленно топавших пингвиньим шагом тетушек, – внимание обратил. Как раз твоя возрастная категория. А то ишь, губу раскатал!

– А почему, позвольте поинтересоваться, – злобно прошипел Алексей Федорович, – вы мне «тыкаете», милейший? На брудершафт мы с вами вроде не пили, я с обслугой не пью. Так что извольте обращаться на «вы» и не лезьте не в свое дело! Иначе я пожалуюсь вашему руководству!

– Прощения просим, ваше сиятельство! – дурашливо поклонился мужчина. – Больше не повторится! А вы лыжи-то почему мазькой не смазали, ваше благородие?

– А зачем?

– Так ведь без смазки они скользить не будут. И снежочек налипать начнет.

– Так вот в чем дело! А я-то думаю, почему так тяжело идти! Ну-ка, подберите мне подходящую.

– Сей момент! И намазать помогу, а то вы ведь не умеете.

То-то же! Ишь как засуетился! Эту челядь надо сразу на место ставить, чтобы они это свое место хорошенечко знали!

Алексей Федорович снисходительно наблюдал за ловкими движениями работника проката. И когда обе лыжи были основательно промазаны, милостиво кивнул, благодаря.

А затем рванул следом за непокорной девицей, чтобы знала, кто тут мужчина!

Вернее, попытался рвануть. Но лыжи почему-то шли еще хуже, чем до намазывания.

– Эт-то что такое?! – возмущенно взвизгнул искусствовед, поворачиваясь к невозмутимо наблюдавшему за его судорожными рывками мужлану. – Как это понимать?! Вы же гарантировали мне легкость скольжения!

– Сам удивляюсь, – пожал плечами тот. – Женщинам вон намазал – хорошо идут. Хотя постойте-ка, – мужчина внимательно вгляделся в баночку с мазью, а затем нарочито смущенно хлопнул себя по лбу: – Вот же идиот, а?

– Кто идиот? Я?!! Да как вы…

– Ну что вы, что вы! Идиот – это я! Я мазь перепутал! Вместо той, что для морозной погоды, взял оттепельную. Ради бога, простите! – но в глазах почему-то не было ни капли раскаяния, одна насмешка. – Давайте я вам другие лыжи подготовлю, уже с правильной мазью!

– Не надо! – процедил Алексей Федорович, снимая лыжи. – Я вообще передумал кататься. О вашей некомпетентности я непременно сообщу директору этого заведения, а сейчас требую вернуть мне деньги за прокат лыж!

– Конечно-конечно. Только за вычетом того времени, что вы пользовались инвентарем.

– Я не пользовался! Я мучился!

– Не аргумент.

В общем, Лана счастливо избежала, вернее – убежала от общества назойливого кавалера. Причем после обеда тоже – утомленный Алексей Федорович решил вздремнуть часок-другой, дабы набраться сил для вечерней атаки. Что? Распухшее ухо, которое он на свежем воздухе удачно спрятал под шапку, может помешать процессу соблазнения? Ну что вы за ерунду городите, право! При чем тут ухо? Внешность и возраст, чтоб вы знали, в процессе соблазнения женщины играют отнюдь не первую скрипку!

Отнюдь.

Шарм, интеллект, обаяние – вот его секретное оружие! Во всяком случае, во всех его поездках в различные дома отдыха, пансионаты и санатории оружие срабатывало без осечек. Что? Целями были корпулентные дамы околопенсионного возраста? Ну и что?

Женщина – она и есть женщина. И отработанная тактика позволяла Алексею Федоровичу перейти наконец в иную весовую категорию соблазнителя. Он бы давно это сделал, но такие вот роскошные молодые красотульки ни разу еще не приезжали в предпочитаемые им места отдыха. А если и приезжали, то обычно с сопливыми детишками, а детей Алексей Федорович на дух не переносил.

Поэтому он и развелся когда-то с женой. Ну родили одну дочку, ну и хватит. Он и так еле пережил первые два года бесконечных воплей, капризов, болезней. Приходилось вечерами запираться в своем кабинете и затыкать уши берушами, чтобы можно было хоть немного поработать над диссертацией! Кошмар!

А когда Маша подросла, стала приставать к отцу, требуя внимания. Эти ее липкие от конфет руки! А косноязычная речь! Ну и что с того, что для трех лет девочка говорит нормально? Его дочь в этом возрасте должна Пушкина наизусть цитировать, и без сюсюкания и картавости, чистенько! Но, видать, девчонка в мать пошла, такая же тугодумка!

А потом эта корова, его жена, опять умудрилась забеременеть! Ведь просил же ее – следи за этим сама! А если ошиблась – марш к врачу, на аборт, и тихонечко, не загружая мужа всякой ерундистикой. Так нет ведь, уперлась – сына хочу!

А он как раз к защите диссертации готовился!

В общем, сама виновата. Пришлось подать на развод, наука прежде всего.

И черт знает сколько времени платить безобразно большие алименты! Треть зарплаты! Еле-еле удавалось откладывать деньги на отпуск в санатории. И машину пришлось в кредит брать! Ужас!

Сына папаша вообще ни разу не видел.

В общем, больше Алексей Федорович не женился. Зачем? Гораздо удобнее ходить в холостяках, потенциальных женихах, так сказать. Причем завидных женихах – своя квартира, пусть и однушка (после размена досталась, не оставлять же той дуре трехкомнатную!), машина, ученая степень. Интеллигентный опять же, не пьет, не бьет. Мечта, а не мужчина! И неказистая внешность эту мечту не портила. Всегда находилась дама, страстно желавшая женить на себе эту мечту. Она готовила, стирала, убиралась в его квартире, старалась в постели, но… Как только речь заходила о женитьбе – Алексей Федорович немедленно расставался с надоевшей претенденткой и во время очередного отпуска находил себе новую.

Увидев же здесь эту зеленоглазую красавицу, он сразу понял – все, хватит! Пора остепениться, уже седьмой десяток идет. Он даже готов на общего ребенка с этой сексапильной штучкой, вот!

Надо будет прямо сегодня вечером и сделать ей с ходу предложение. Тогда точно не устоит, все бабы только и мечтают, чтобы их замуж взяли!

Глава 36

К вечеру ноги (да и руки тоже) жалобно разнылись: «А давай никуда не пойдем, а, хозяйка? Мы сейчас и шагу не ступим, и вилку не удержим, ты нас загоняла! Давай ляжем спать пораньше, ты ведь завтра с утра на горку собралась… Совершенно не считаясь, между прочим, с мнением и самочувствием твоих верных слуг!»

Но Лана и дальше не собиралась считаться ни с мнением, ни с самочувствием своих вконец размягших за прошедшие после трагедии месяцы мышц. Раньше они с Кириллом три раза в неделю вместе ездили в популярный фитнес-клуб, где не давали ни мышцам, ни суставам, ни дыхалке ни минуты отдыха: плавали в бассейне, Кирилл ходил в тренажерный зал, Лана поочередно на аэробику, пилатес, йогу.

Но после трагедии девушка меньше всего думала о поддержании физической формы, ей и с душевной не удавалось толком справиться…

Вот и дрожали теперь ножки с ручками после ударной нагрузки. Собственно, Лана не стала бы особо сопротивляться желанию своего тела улечься в мягкую постельку, если бы не зверский аппетит, нагулянный в заснеженном лесу.

Его требовательный рык оказался гораздо громче гундежа мышц, поэтому девушка в темпе освежилась под душем, натянула джинсы и светло-зеленый джемпер, впрыгнула в уютные угги и, накинув на плечи куртку, помчалась в столовую, подгоняемая недовольным порыкиванием.

И первое, что она увидела на своем столе, – букет чахлых гвоздик, которые Лана терпеть не могла. Эти цветы почему-то ассоциировались у девушки с похоронами. А такие ассоциации сейчас были совсем не нужны. Они мгновенно испачкали радугу в душе, добавив туда полоску черного цвета.

Догадаться, чьи это шалости, было несложно. Достаточно взглянуть на снисходительно-довольную физиономию выклевавшего всю печень ухажера. Который почему-то вырядился к ужину в черный строгий костюм с белой рубашкой. Что еще больше напомнило похороны Кирилла.

И даже нелепый галстук-бабочка – черный в белый горошек – впечатление не исправил.

Черная краска все больше заливала разноцветье радуги, Лана почувствовала нарастающее раздражение. Захотелось выхватить злосчастный букет из вазы с инвентарным номером и от души отхлестать настырного типа по сияющей физиономии. Не забывая охаживать и распухшее ухо, категорически отказавшееся маскироваться под реденькими прядками пегих волос.

Но Лана лишь сухо позвала расставлявшую с тележки тарелки официантку: