Ирина Шанина - Поцелуй смеющегося Будды Страница 34

Однако вошедший не упал в обморок. Потому что двенадцатилетние мальчики вообще обычно не падают в обморок.

Мальчик шагнул к кровати и жалобно всхлипнул:

— Сю?!

В носу у меня защипало, глаза налились слезами… Захотелось подойти к нему, обнять, ободрить. Неожиданно мальчишка резко развернулся и увидел меня. Глаза его стали круглыми от ужаса. Ну конечно, он решил, что это я тут «повеселилась». Еще мгновение, и он выскочит за дверь и помчится по пляжу с громкими криками. Нужно было срочно брать инициативу в свои руки.

— Меня зовут Анна, — решительно заявила я по-английски. — Я подруга Сю Ин. Не бойся, я ничего плохого тебе не сделаю. Те, кто совершил это, хотели убить и меня. Они натравили на меня собаку, — я показала ему свою укушенную руку.

Паренька немного отпустило, но он все еще был как натянутая струна. Я попыталась вовлечь его в диалог:

— Как тебя зовут?

Мальчик не ответил, пришлось продолжать:

— Я познакомилась с ней в большом доме, на горе, она помогла мне бежать оттуда. — При этих словах что-то изменилось в его лице, видимо, мне удалось найти нужную тему для разговора. И самое главное — глаза его из круглых вновь стали узкими, как и полагается представителю монголоидной расы.

Я говорила, говорила, говорила, не давая мальчику опомниться. Я рассказала ему все с самого начала: как Сю передала мне мешочек с бриллиантами, как я обнаружила труп горничной, как убийца пришел за мной, как я купила амулет у дедушки, как бежала потом по ночному городу, как приехала к Стивену, но те, кто охотился за Сю, и здесь опередили меня. Когда я дошла до того, куда я спрятала бриллиант, мальчик улыбнулся.

Я замолчала и выжидающе посмотрела на него.

— Меня зовут Сань Ва…

Я ждала продолжения, но он, видимо, решил, что для первого раза такого количества информации вполне достаточно, и снова замолчал. Пришлось продолжать: я рассказала ему о доме на горе, о старике У и его страшных помощниках, о том, как мы бежали через воздуховод, как продирались сквозь заросли, как я ушибла ногу, а Сю помогала мне идти, как мы переночевали в отеле, как потом приехали к дедушке Чжэну, как я вчера отправилась за краской для волос… Когда я дошла до этого места, у меня внутри все оборвалось. Краска, куда я дела краску? Она точно была у меня в руках, когда я шла к дому, а вот дальше? Дальше я не помню. По моему в момент изменившемуся лицу мальчик понял: что-то произошло, причем что-то очень неприятное. Видимо, он все же мне поверил, потому что спросил:

— Тебе плохо? — Его голос звучал взволнованно.

— Коробка с краской, я где-то потеряла коробку с краской…

Было очевидно, что он не понимал, почему я так волнуюсь из-за какой-то коробки с краской. Но времени на объяснения уже не было, с минуты на минуту в дверь могли постучать первые отдыхающие.

— Нам надо уходить, Сань Ва. Если появится полиция, то меня арестуют. Даже если я расскажу им всю правду, мне все равно не поверят.

Сань Ва кивнул в знак согласия, но прагматично заметил:

— Надо стереть отпечатки пальцев. Постарайся вспомнить, что ты трогала.

Это была проблема, потому что мои отпечатки присутствовали на различных предметах в количестве, достаточном, чтобы довести меня до электрического стула, или как тут у них, в Гонконге, казнят особо злостных преступников.

— Видишь ли, я жила здесь несколько дней, поэтому мои отпечатки везде. Имеет ли смысл их стирать?

— Имеет, — коротко ответил он и принялся за дело. Подолом футболки он вытер краны, ручку двери, ведущей в туалет, потом повернул ее и на несколько мгновений скрылся в ванной комнате. Судя по всему, к делу он подошел серьезно: зашумела вода в унитазе; видимо, Сань Ва слишком энергично устранял следы моего пребывания с кнопки на бачке.

— Ну все, — успокоил он меня, появившись в дверях. — Если там и были твои отпечатки, то теперь их нет.

Я не стала ему говорить, что полиция сразу поймет, что отпечатки кто-то стер, а потом, обнаружив где-нибудь МОИ отпечатки, тут же идентифицирует этого «кого-то».

Мы вышли на крыльцо. Можно сказать, что нам здорово повезло: рядом со сторожкой никого не было, хотя в дальнем конце пляжа уже маячило несколько фигур. День обещал быть жарким, от земли поднималось марево, поэтому лица людей разглядеть было невозможно, что к лучшему — если мы их едва различали, значит, и они нас тоже видели плохо. На мачте по-прежнему болтался акулий плавник, вывешенный вчера утром дедушкой Чжэном. В воду никто не лез, но я точно знала, что объявления об опасности появления у берега акул передают по радио каждый час. Очень скоро кто-нибудь заинтересуется, почему не сменили знак, пойдет выяснять это и обнаружит… Ладно, лучше не думать об этом. Нам во что бы то ни стало нужно уехать с острова, сесть на паром, идущий на Лантау, добраться до монастыря, вернуть камень и попросить, чтобы настоятель принял меры по поимке убийц Сю Ин. На полицию я не надеялась — скорее всего у господина У там все было схвачено. Я положила руку на плечо Сань Ва:

— Идем к стоянке, по дороге внимательно смотри под ноги. Увидишь коробочку с краской, подбери ее.

Мы двинулись к парковке, не торопясь, как настоящие отдыхающие. Коробочки с краской нигде не было, впрочем, я не очень на это и рассчитывала. Сама не знаю, почему вдруг меня так взволновала эта потеря, но внутренний голос противно нашептывал, что коробка не исчезла бесследно, она обязательно объявится, причем в самый неподходящий для меня момент.

На пляжной стоянке нас поджидал неприятный сюрприз: какой-то идиот поставил машину так, что вывести мою «субару» теперь было крайне затруднительно. Я в растерянности смотрела на машину и думала: «Вот сейчас я зацеплю этого придурка, начнет орать сигнализация. Сбегутся люди, приедет местное ГАИ, придется показывать права. В пачке документов, оставленных Сю Ин, есть страховое свидетельство. Оно годится для показа сотруднику дорожной полиции, если меня вдруг остановят за нарушение правил, но для страхового агента эта липа не пройдет. Потому что у страховых агентов врожденное недоверие ко всему человечеству, а особенно к той его части, которая сидит за рулем».

— Почему мы не едем? — Мои размышления были прерваны репликой Сань Ва.

Очень не хотелось «терять лицо», но сейчас была не та ситуация, чтобы гнать понты, поэтому я просто сказала:

— Я не смогу выехать, меня подперла эта «тойота».

Мальчик посмотрел на меня с искренним удивлением:

— Если ты не можешь, то давай за руль сяду я. Я умею ездить, меня Сю Ин учила.

Я не успела даже осмыслить сказанное, как он взял у меня из рук ключи, нажал на кнопку сигнализации, открыл водительскую дверцу и сел за руль. Машина мягко зарычала, Сань Ва выкрутил руль до упора и жестом пригласил меня поруководить выездом. Я быстренько обогнула «субару» и встала около бордюра. Сань Ва начал аккуратно сдавать назад, пока колеса не уперлись в бортик. Я замахала руками, хотя и несколько запоздало. Он нажал на тормоз, выкрутил руль в другую сторону и тихонько поехал вперед. Увы, мы опять не вписывались: господин, припарковавший свою «тойоту», явно не рассчитывал, что мы так рано покинем пляж. Пришлось еще раз сдать назад, а потом аккуратно вырулить. Получилось, хотя зазор между машинами в какой-то момент был не более сантиметра. Сань Ва заглушил двигатель и скромно вылез из машины, а я от избытка чувств поцеловала его в щеку, что явно его смутило.

— Ты молодец, я бы так не смогла. Но теперь давай за руль сяду я… Знаю-знаю, ты ездишь лучше, но полиция нас не поймет.

Выехав со стоянки, мы остановились у обочины и пересчитали имеющуюся наличность. Вышло не очень много, но на несколько дней должно было хватить. Вопрос в том, куда ехать. Я предложила немедленно рвануть в монастырь и просить там убежища. Сань Ва со мной не соглашался, справедливо полагая, что после обнаружения трупов все порты и выезды будут перекрыты, поэтому нам следует отсидеться несколько дней, прежде чем предпринимать какие-либо действия. Отсидеться — но где? В гостиницы, даже двухзвездные, если таковые здесь имелись, нам путь заказан. Никто не захочет иметь неприятностей с властями. Спать на улице тоже опасно: могут задержать полицейские или пристукнуть здешние нищие.

— Мы поедем в город и остановимся у толстяка Чу, — авторитетно заявил мне Сань Ва.

Я, естественно, поинтересовалась, кто такой этот толстяк Чу и почему Сань Ва так уверен, что упомянутый Чу не сдаст нас в ближайший полицейский участок. В ответ мальчик рассказал мне краткую биографию толстяка. Из полученных данных следовало, что толстяка Чу прекрасно знают в полиции Гонконга как человека, периодически предоставляющего убежище лицам, покусившимся на жизнь и имущество здешних граждан.

— Нам не придется даже выходить в город, чтобы купить продукты. У толстяка Чу есть люди, которые приносят еду прямо к нему в дом, — разглагольствовал Сань Ва, причем в его голосе чувствовалось искреннее восхищение масштабом влияния Чу. Когда он заговорил о еде, приносимой специально обученными людьми прямо на дом, мой желудок напомнил о себе жалобным урчанием.