Михаил Маковецкий - Девушки для диктатуры сионизма Страница 34

Солдат внутренних войск должен воевать против своего народа. Для того чтобы он это делал, не моргнув глазом, его нужно убедить, что это народ как бы не его. В 1991 году в Москву вошли войска, но стрелять по безоружной толпе не стали. Убивать своих соотечественников — это занятие на любителя. Да и танковые части приспособлены не для этого. Казаки бы в этой ситуации навели бы порядок очень быстро. И жертв, кстати, было бы очень не много. Во времена еврейских погромов казачьи сотни рассеивали озверевшие толпы погромщиков быстро и без всяких сантиментов. У Короленко описано, как перед погромом его участники напяливали на себя всё одежду, которая была в доме, чтобы защитить себя от казацких нагаек. Но от казацких сабель это помогало мало. Погромы всегда организовывались государственной властью как волеизъявление народных масс. И только перспектива попасть под копыта казацких коней удерживала многих от соблазна убить, изнасиловать или, по крайней мере, ограбить своих хороших знакомых, живших в соседней хате.

Советская власть отменила сословия и разрушила сословные предрассудки. Но если сословий нет, а различия есть, то это различия могут быть только национальными. Других приемлемых рамок для узаконивания этих различий просто нет. Таким образом, да здравствует казацкий народ, самый казацкий в мире. Который родился тогда, когда умерло казацкое сословие.

А теперь, когда вопрос с моим национальным происхождением окончательно прояснен, хотелось бы вновь заслушать видного специалиста в национальном вопросе, господина Шпрехшталмейстера Аристарха Модестовича (тут Шпрехшталмейстер не сдержался и с достоинством поклонился). Аристархом Модестовичем была проделана большая работа по выявлению путей и методов доставки девушек из бывших советских республик для использования их в качестве проституток в Израиле. В этой работе ему активно помогала и видная деятельница театра, Бух-Поволжская Варвара Исааковна. Ее вклад в успешное завершение проделанной работы трудно переоценить.

— Да без нее я бы вообще ничего не узнал, — подтвердил слова Рабиновича Шпрехшталмейстер.

Далее из доклада Шпрехшталмейстера следовало следующее. Однажды Рабиновичу, позвонил его начальник Тарас, и сообщил, что в психбольницу едет ревизор из Иерусалима, из Министерства здравоохранения. Для встречи высоко гостя он попросил откомандировать кого-нибудь с представительной внешностью и не знающего иврита, чтоб не наговорил глупостей. Например, Шпрехшталмейстера. Ревизор представлялся солидным крупным мужчиной, прогуливающийся по сумасшедшему дому в сопровождении притихшей свиты. Это был фатальная ошибка.

День начался суматошно. Утром Пятоев пошел в старческое отделение, где по случаю приезда ревизора готовились к конкурсу красоты среди больных, и он был избран членом жюри. Другой член жюри, работник приёмного покоя, попросил его забрать Мустафу, который вновь должен был поступить отделение судебно-психиатрической экспертизы. Это был известный всей больнице малюсенького роста бедуин с мужскими прелестями циклопических размеров. Легкая олигофрения, которой он страдал, не мешала ему пасти овец и верблюдов, но особенно он любил ослов и ишаков. Мустафа был молод, полноценно питался, к существу женского пола любого возраста приблизится ближе, чем на пятнадцать метров возможности у него не было, мужское естество, составлявшее процентов двадцать его тела, рвалось в решительный бой.

Когда выяснилось, что жертвой его большой любви пал ишак, Мустафу поместили в психбольницу. В силу юного возраста Мустафа был госпитализирован тогда в подростковое отделение. Впервые попав на новое место, Мустафа возбудился. Его привязали к кровати и сделали укол. Вскоре безумные подростки радостно доложили задремавшему было медперсоналу, что в связанном состоянии новый пациент много и удивительно плодотворно онанирует. Его имя сразу стало нарицательным. Полное психологическое обследование, проведенное руководителем подросткового отделения показало, что «ид» Мустафы преобладает над «суперэго». Гипноз и индивидуальная психотерапия привели к кратковременному улучшению его состояния здоровья. Мустафу показывали студентам, изучающим детскую психиатрию и урологию, лечили витаминами и антидепрессантами и через месяц выписывали в связи со значительным улучшением состояния. Таких госпитализаций у него было несколько.

Но последний случай был из рада вон выходящий. В результате ласк Мустафы ишак погиб. Владельцы ишака обратились в суд за возмещением морального и материального ущерба с учетом упущенной выгоды. Мустафу направили на судебно-психиатрическую экспертизу. Неукоснительно следуя указаниям вышестоящего начальства, Пятоев забрал Мустафу из приемного покоя, привел в отделение и, как это было заведено, выдав ему пижаму и полотенце, направил в душ.

Тем временем медсестра приёмного покоя позвонила в отделение и сообщила, что в отделение судебно-психиатрической экспертизы направляется больной. Привести его было доверено Шпрехшталмейстеру. Встретив в приёмном покое какую-то нарядно одетую женщину, из-за незнания иврита он понял только то, что её необходимо доставить в отделение. Пока он сопровождал женщину в отделение, та была спокойна, улыбалась и даже пыталась заговорить с атлетически сложенным не молодым, но очень представительным санитаром. Придя в отделение, Шпрехшталмейстер подвел её к душу, выдал пижаму, полотенце, стаканчик с шампунем и жестом пригласил в душ. Женщина почему-то заупрямилась, к предложенному шампуню отнеслась с пренебрежением, брать пижаму и заходить в душ не захотела.

Необходимо отметить, нравы в отделении судебной психиатрии всегда были суровыми. Прием определялись они главным образом санитарами. Поэтому Шпрехшталмейстер, не вступая в ненужную дискуссию, сунул ей в руку пижаму, вылил шампунь на голову, втолкнул в душ и запер за ней дверь. Атмосфера в отделении была суматошная, готовились к приходу ревизора и о том, что в душе оставили новую больную, вспомнили только через полчаса. Открыв дверь душа, Пятоев и Шпрехшталмейстер увидели, как мокрый голый Мустафа что-то горячо доказывал застывшей в неудобной позе нарядно одетой женщине. Не смотря на стекающий по ее лицу шампунь, глаза её, как, впрочем, и рот, были широко раскрыты и, не моргая, смотрели на мужские прелести Мустафы в рабочем состоянии. Моргать ревизор начала минут через сорок, тогда же она смыла с лица шампунь, а окончательно пришла в себя только вечером.

Узнав об этом Тарас разволновался до белого каления и потребовал гнать Шпрехшталмейстера из сумасшедшего дома поганой метлой, хотя последний дерзко утверждал, что Мустафа своей духовной красотой спасёт мир. Впрочем, когда Тарас узнал, что у проверяющей от отделения судебно-психиатрической экспертиз отзывы остались впечатления самые положительные, он смягчился.

Вечером того же дня Шпрехшталмейстер пожаловался на не прекращающиеся интриги жидо-масонов видной деятельницы театра Варваре Исааковне Бух-Поволжская и рассказал ей о случившемся. Видную деятельницу театра заинтересовало необычное дарование юноши, и, пренебрегая правилами, принятыми в высшем обществе, она посетила его в сумасшедшем доме. Через несколько минут после знакомства два ищущих сердца слились в единое целое под кустом в прогулочном дворике для паиентов. В дальнейшем Варвара Исааковна приняла большое участие в судьбе несчастного юноши, безвинно брошенного в психиатрическую темницу. Кроме видной деятельницы театра в психиатрической темнице безвинного юношу посещали его многочисленные родственники. Неожиданно выяснилось, что один из этих родственников прекрасно говорит по-русски, так как в свое время окончил находящийся в Москве институт Дружбы Народов имени Патриса Лумумбы. Имевший с ним как-то длительную беседу об особенностях национального строительства в арабском мире Шпрехшталмейстер пожаловался, что у одного его хорошего знакомого в Египте пропал дочь, а потом выяснилось, что ее привезли в Израиль и принуждают к занятию проституцией. Русскоговорящий выпускник института Дружбы Народов горячо поблагодарил Шпрехшталмейстера за то, что тот познакомил Мустафу с видной деятельницей театра. По его словам несчастному юноше это очень пошло на пользу, и пообещал навести справки.

К взятым на себя обязательствам родственник Мустафы отнесся очень добросовестно, и сообщил по поводу интересующих Шпрехшталмейстера вопросов следующее.

Восток — дело тонкое, — по секрету сообщил Шпрехшталмейстеру выпускник исторического факультета института Дружбы Народов имени Патриса Лумумбы, человек умный и блестяще образованный, — Если в свое время Советский Союз населяли нации, народы и народности, а также лица еврейской и кавказской национальностей, то арабский мир построен на совершенно других принципах. Все арабы объединены в некую общность, называемую «Умма». «Умма» подразделяется на религиозно-национальные общности. Суниты, шититы, ваххабиты, алавиты, копты, марониты, друзы, кабилы, бедуины и так далее, и так далее, и так далее являются общностью одновременно и национальной и религиозной. Человек само идентифицирует себя с одной из этих общностей, то есть одновременно, указывая свою и религиозную, и национальную принадлежность. Эти два понятия не разделены, религиозная принадлежность — это часть национального самосознания.