Маргарита Южина - Дитя платонической любви Страница 35

– И здесь мыши, тьфу ты… – сплюнул Евдоким и пошел от кабинета.

Весь день он носился по этажам, заглядывал в кабинеты и в палаты, но ничего утешительного – лысых не было.

– Что-то у нас сегодня санитары разносились, никак к дождю, – глупо пошутил акушер Андрей Пряхин, когда Дуся налетел на него в сотый раз. – Дуся, чего ты сбиваешь всех подряд? На права сдаешь, что ли?

– Очень смешно, – скривился Дуся. – Я, между прочим, у тебя хотел спросить – ты свою прическу носишь или, может быть, паричком пользуешься? Что-то у тебя вихры какие-то… ненастоящие.

Пряхин удивленно вытаращился на санитара, потом сомнительно дернул себя за волосы.

– Почему это ненастоящие? Да нет, крепко сидят… А ты что – паричками заинтересовался?

– Да не ими, а теми, кто их носит…

– Женщинами, что ли? Так они сюда в париках не того… все больше без париков поступают.

– Ладно, значит, не ты… Между прочим, парики не только женщины носят…

– Совершенно верно! – вклинилась в разговор одна из будущих мам.

Женщина с часу на час должна была сделаться мамой и теперь специально ждала акушера, чтобы договориться – нельзя ли ей приступить к этому хлопотному делу пораньше, пока столы в операционной не заняли более расторопные дамочки. Она спервоначалу даже очередь заняла, но ей популярно объяснили, что в этом заведении к очередникам относятся наплевательски – ты можешь неделю в очереди пролежать, а какая-нибудь бессовестная не успеет приехать – и прыг на стол!

– Совершенно правильно, – снова повторила женщина. – У нас знакомый один, так он все время в парике ходит. Андрей Ильич, а может… пройдемте в родовую? Я видела, у вас там сейчас есть свободные столы…

– Женщина-а-а, зайдите в палату! Аккуратненько укладывайтесь и начинайте мучиться! Ну везде хотят по блату!

– Ладно, Пряхин, – махнул рукой Дуся. – Я дальше побегу лысых искать…

Но день сегодня пропал – никого похожего на злодея в роддоме он так и не обнаружил.

Глава 6

Сколько мужика ни прячь, все равно шилом окажется

Дома его ждала новая неприятность. Маменька лежала на диване и глухо стонала. По ее животу шустро бегала мышка Гри… (Черт, так и не придумали животине имени!) и подбирала какие-то крошки. Вероятно, до прихода сына Олимпиада Петровна лакомилась печеньем.

– Дуся-я-я… Ду-у-усенька… – дрожащим голосом позвала мать. – Дуся, занемогла я… Сынок, ты уж сам себе поесть приготовь… Я, по-моему, сейчас умирать начну…

– Ну правильно! Она, значит, умирать наладилась, а тут тебе и еду готовь, и дочку ищи! А чего сейчас-то? Ты это… я еще не успел с делом распутаться… Давай поднимайся. Под-нимай-ся… – уцепился Евдоким за материны руки и пытался сдвинуть больную с дивана. – Вставай давай, рассказывай, что у тебя болит? Может, наших ребят из роддома вызвать? Они нормальные врачи, я им только пальцем щелкну… Знаешь, как меня почитают! Вставай.

– Нет, – упрямилась Олимпиада Петровна и ловко уворачивалась от сына. – Не тряси меня… отпусти руки, изверг, уже почти оторвал одну! Говорю же, умирать собралась… Ой, сынок, открой окно, прямо дышать нечем!

Дуся насторожился – видимо, матушке было совсем плохо, если она его к окнам посылает.

– Открой! Оно же заклеено! От холодов спасались, заклеивали и до сих пор закупоренные.

– Мам, может, я лучше форточку?

– Ой, не могу… да ничего не открывай, сядь лучше со мной… или в магазин сбегай, ты же зарплату получил…

– Да что случилось-то? – не выдержал сын. – Я же уходил, с тобой все в порядке было!

– Да! И было! А потом началось! – села мать и с раздражением стала рассказывать сыну: – Вот чувствую, что задыхаюсь! И еще в боку, знаешь, как будто кто-то ножом ковыряется. И вот голова еще…

– Что «голова»?

– Отваливается прямо… Я даже хотела «Скорую», а потом как представила, что ты придешь один… в пустую квартиру… Короче, сыночек, очень плохо мне. Соседка сказала, что это город! Надо мне срочно уезжать на дачу, здесь я погибну от… слово специальное есть… как же… от экологии, вот!

Дуся прямо не знал, что и делать. Маменькина болезнь ни в какие планы не укладывалась. Столько дел, столько беготни, а из их команды выпал еще один человек. А в команде-то всего двое! Ему одному не разорваться.

– Мам, а может, тебе кислородную подушку купить? Или еще противогаз можно… Дома можешь не надевать, я же не курю, газы не пускаю… бензиновые. У нас, маманя, дома самая здоровая экология. А вот если тебе в магазин приспичит или там, скажем, мусор вынести, ты раз – и противогазик! И любая тебе экология по боку.

– Знаешь!.. – обиделась матушка. – От меня и так все соседи шарахаются, а если я еще по магазинам в противогазах разгуливать буду!.. Иди давай за конфетами, я умирать буду. Вот… покушаю «птичьего молока» и… в добрый путь…

Олимпиада Петровна уже вовсю размазывала слезы по щекам, а сынок никак не догадывался прийти к нужному решению. В конце концов матушка так его убедила в неотвратимости своей кончины, что он и в самом деле стал готовить ее в последнюю дорогу.

– Мам, слышь, а может, это… Ты если всерьез надумала… ну это… к праотцам, так давай вместе все организуем, а? Я один с поминками не справлюсь. А ты пока бы позвонила куда надо, гостей бы позвала…

– Гад! – запустила маменька в сынка подушкой. – Матери такое предлагать! А вдруг меня еще можно попробовать вылечить! А может, меня нужно за город вывезти! Куда-нибудь… на дачу! Я вот утром с Алисой Викторовной созванивалась, они с Валенсией очень рады будут нас у себя принять! Правда, у них дача у черта на куличках, но ты же хочешь спасти свою мамочку?

Дуся скис. Конечно, он обязательно бы кинулся спасать мать, если бы той что-то угрожало, но уж как-то очень неубедительно она начала болеть. И потом эти ее стоны, когда она одним глазом косится в телевизор, и слезы, которые она аккуратно заталкивает обратно… А у него нераскрытое преступление, и не одно! Радько отчего-то очень некстати сбила машина, ее подруга погибла от передозировки, хотя в жизни шприца не видела, маленькая девочка будто провалилась сквозь землю…

– …Специально для нас телевизор! Конечно, мы могли бы и так, но Валенсия сказала, что тебе без информационного источника будет скучно! – забыв про недуг взахлеб говорила о чем-то матушка.

– Маманя, а зачем телевизор для меня? – попытался сосредоточиться Дуся. – Я что – тоже там обязан проживать?

Матушка захлопала губами от негодования:

– Ну как же?! И ты, и Душенька, и даже Гри… Дуся, как мы этого грызуна назвали? Ты же не оставишь мамочку одну у посторонних людей! Это неприлично!

– А вдвоем приличнее получится? И что тебя обязательно потянуло к Алисе? Почему нельзя к нам в коттедж?

– Будто ты не знаешь! Я же сдаю коттедж приличному человеку! Вот совсем недавно получила деньги за полгода вперед!

– А я почему ничего не получил?! – вытаращился Дуся.

– А кеды мы тебе купили китайские на какие деньги? – сощурилась матушка. – А килограмм зефира в шоколаде? А новый экземпляр в твою коллекцию гусениц?

– Новый экземпляр, мамочка, тебе и вовсе ничего не стоил, ты его подобрала у нашей подъездной клумбы, ну да ладно, – надоело Дусе воевать с родительницей. – Когда едем?

– Так завтра же! Прямо в шесть часов на электричку, – радостно воскликнула маменька и тут же напомнила: – Ты же хотел за конфетками сбегать! Давай, я передумала погибать сегодня. Надо это решение отметить.

Дуся, вздыхая, подался за сладостями, а мать закрыла за ним двери и выдохнула.

Ну не могла она рассказать сыну про утренний телефонный звонок, она же мать!

Утром, едва только за Дусей захлопнулась дверь, как затрезвонил телефон.

– Аллеу, – вальяжно промяукала зрелая кокетка.

– Это квартира Филина? – проскрипел неприятный мужской голос.

– Да-да, вы не ошиблись, а кто, простите, его тревожит?

– Его еще никто не тревожит. Я так понимаю – вы ему родственницей приходитесь?

– Правильно вы понимаете, я маменька ему. А потому очень интересуюсь, по какому поводу он вам понадобился? У вас к нему коммерческий интерес или так, по глупости интересуетесь? А может, чего передать?

– Да… пожалуй, передайте. Намозолил он мне глаза, завтра вечером убивать его приду. Пусть там оденется почище, причешется, знаете, как это принято…

– Ой! Подождите, подождите, а… а зачем это сразу убивать? Может, можно как-нибудь… ну я не знаю, ремешком для начала поучить или пальчиком так, знаете… Я, когда Дуся маленький был, всегда, бывало, так пальчиком погрожу, и он…

– Женщина! – растерялся убийца. – Ну какой пальчик! Я его убивать собрался! Вы больная, что ли?

– Да! – обрадовалась Олимпиада Петровна. – Больная! И мне нужен уход! А кто за мной ухаживать будет, кроме сына? А вы его… я все забываю спросить – а за что вы его убить мечтаете?

Мужчина в трубке помолчал, потом тяжело вздохнул: