Татьяна Луганцева - Стая гадких утят (сборник) Страница 35

– Цветкова, видимо, крах в личной жизни плохо на тебя подействовал. Дело в том, что если приятель попадает на кладбище, это называется не пропал, а умер. Надо смириться… мужайся.

– Вася, мой приятель был принят туда на работу и вчера должен был приехать на встречу со мной. И не приехал… А мы договорились!

– И ты сразу напряглась? Цветкова, ты слишком высокого мнения о себе. Считаешь, что мужчина не может сорваться с твоего крючка?

– Хамишь, Вася! Видимо, уже наелся? У нас было не романтическое свидание, и это тоже хороший человек, который бы меня не подвел.

– Интересно получается. Ты окружена исключительно хорошими и порядочными людьми, которые почему-то не хотят встречаться с тобой. Может, они слишком интеллигенты, чтобы сказать тебе в лицо правду? – рассмеялся Лебедев.

И тут Яна «включила» гены матери-актрисы. Ее глаза наполнились слезами, а на лице отразилась вселенская скорбь. Причем такие разительные перемены произошли за считаные секунды.

– Ну ладно… Что ты? – испугался следователь. – Цветкова, прекрати! Я пошутил! Расскажи, что за приятель? И почему он устроился на кладбище?

Яна еще поломалась для понта, а потом рассказала все как на духу, добавив:

– Ты его помнишь – нас вместе задержали за «хулиганку». И на нем теперь условный срок. Вот поэтому его и взяли на это кладбище, так как судим.

– Прямо такое условие? – уточнил Василий.

– Вот именно! Разве не странно?

– Странно… очень странно…

– Я звоню ему на сотовый, Евгений недоступен, – продолжала Яна. – Что делать?

– Не голоси. Если мы туда поедем и спросим прямо в лоб, вряд ли нам честно ответят.

– Значит, мы должны попасть туда не совсем честно, – хлопнула ресницами Яна.

– Вот в этом ты вся, Цветкова. Ангельское лицо и такие неприятные слова. Нечестным путем… Цветкова, ты подведешь меня под монастырь. Что называется, жаловался на маленькую зарплату, так потом вообще никакой не будет.

– Вася!

– Не кричи! Разве я могу тебе отказать? Давай съездим туда как супружеская пара, которая хочет кого-то похоронить… Может, и встретим твоего Женю. Вдруг он просто заработался и забыл про тебя? Хотя стоп! Тебя забыть невозможно! Сдаюсь!

– Вот именно, фильтруй базар! – Яна вскочила с места и поцеловала следователя в щеку.

– Давай, собирайся!

– Куда?

– На кладбище! – Яна сладко зевнула.

– Ночь на дворе.

– А который час? – всполошилась Яна.

– Двадцать три ноль-ноль, – сфокусировал взгляд на циферблате часов следователь.

– Ого! Во заболтались! Мне же домой пора! Еще немного, и на метро опоздаю! – засуетилась Яна.

– Прекрати! Я так поздно такую яркую женщину, да еще выпившую, не отпущу!

– Так проводи до метро! И потом, я не пила!

– А в метро кто пристанет?

– Отобьюсь! – уверенно заявила она.

– Нет, не отпущу, – заупрямился следователь.

– А ты маньяк! – с уважением протянула Яна. – Не зря я к тебе пристала, нашла все-таки родственную душу.

– Я-то, может, и маньяк, а вот ты совсем без ума. У тебя на руке целое состояние, и ты так спокойно ходишь. Да, я именно об этом антикварном перстне с рубином.

– А ты в этом разбираешься? – ахнула Яна.

– Работа у меня такая… Тебе на руку сигнализацию ставить надо, а не шататься без охраны ночью в метро.

– Как раз в метро подумают, что это стекло, иначе бы я там не поехала, не все такие специалисты, как ты.

– Хватит базарить! У меня не однокомнатная квартира. Выбирай – или моя кровать с чистым бельем, или диван в гостиной?

– Диван в гостиной! – моментально отозвалась Яна, которая за время своей уборки и готовки для Лебедева изрядно устала.

– Но ты там развела такую грязь! – напомнил следователь, округлив глаза.

– Тогда ляжем вместе, Вася! – прыснула она, видя его замешательство.

Яна направилась на облюбованный ею диванчик в комнату-хаос.

– Сейчас я дам постельное белье! – крикнул Василий Николаевич.

– Я знаю, где оно лежит! – крикнула в ответ Яна.

– Уже и ящики мои обшарила, – удивился Лебедев. – Хорошо хоть, у меня красть нечего…

– Табельное оружие? – напомнила Яна.

Лебедев судорожно ощупал кобуру под ее смех. Он облегченно вытер лоб рукой.

– С утра на кладбище! – донесся властный и громкий голос Яны, отчего лоб следователя снова покрылся потом.

Глава 14

Утром следователь прокуратуры Василий Николаевич Лебедев завидовал даже покойникам. Ведь у них не болели живот и голова, их не тошнило и не мутило, а конечности не покрывались липким потом. И не казалось, что сейчас умрешь или уже умер. Давно он так паршиво себя не чувствовал. Даже не мог понять до конца, что с ним произошло. Когда же до его склеенного мрачными мыслями сознания донесся невероятно звонкий голос Цветковой, Василия потянуло на рвотный приступ.

– Вставай, Вася! Петушок пропел давно! – Она ворвалась к нему в спальню и раскрыла окно резким движением.

Он слезящимися глазами сфокусировался на ее изящном силуэте и, щурясь на дневной свет, застонал:

– О, нет!

Яна повернулась к нему и нахмурилась:

– А что это ты так выглядишь?

– Неужели хуже, чем я себя чувствую? – искренне удивился следователь.

– А что с тобой, кстати? Ты прямо весь зеленый! – Удивлению в ее больших синих глазах не было предела.

Василий кратко рассказал о своем состоянии.

– Да ты же отравился! – радостно заявила Яна и участливо спросила: – А что ты вчера ел?

– Как что? – воскликнул Василий. – То, чем ты кормила! Цветкова, ты все-таки меня сгубила! – Следователь ахнул, вылетел из постели и, не стесняясь своих семейных трусов, пронесся мимо Яны в ванную.

Второй раз она достала его уже в туалете. Он сидел на «рундуке», а она настойчиво стучала в дверь.

– Вася, ты помнишь? Мы с утра на кладбище едем!

– Я сейчас умру, – простонал он в ответ, – вот и поедем…

– Это, конечно, тоже вариант… С трупом-то мне будет сподручнее попасть на кладбище – прикидываться и выдумывать ничего не надо, – но все же хотелось бы по легенде…

– Ты отравила меня, Цветкова! – застонал он.

– Если тебя согреет мысль, что я сделала это не специально, то думай об этом, – промурлыкала она через закрытую дверь.

– Я сейчас думать могу только о туалетной бумаге, – простонал он в ответ.

– Вася, ты обещал! – напомнила Яна.

– Ты ведь не отстанешь от меня? – уточнил он.

– Конечно, нет.

– Сейчас…

В машине Лебедеву стало еще хуже. Дрожащими руками он пристегнулся и посмотрел на Яну:

– Я ведь могу не доехать…

– Верю. Ты позвони на работу и предупреди, что если тебя найдут хладным трупом на моих руках, то я тут ни при чем.

– То есть меня тебе совсем не жалко?

– Жалко, но себя-то обезопасить надо, – проговорила Яна и тронулась в путь.

Ехали они очень долго, по мнению Яны. Но это не из-за того, что частное кладбище находилось далеко от Москвы, а потому, что Яне пришлось все время останавливаться.

– Яна, а ты не знаешь, у каждого метро есть туалеты? – спрашивал у нее Василий, облизывая пересохшие губы.

Яна тут же искала место для парковки, а иногда сделать это было совсем не просто. И такие маневры они проделывали у каждой станции метро.

– Интересно, что могло быть испорченным? – задумалась Яна, сосредоточенно глядя на дорогу. – Может, фарш?

– Может… – безучастно откликнулся Василий.

– Или творог в пирожках?

– Или…

– Молочными продуктами очень сильно можно отравиться… – покосилась на него Яна.

– Останови где-нибудь… – взмолился Василий, – и не говори мне больше об испорченных продуктах! Я же наизнанку вывернусь! Еще грибы у тебя были такие подозрительно крупные… я еще подумал, что не видел таких раньше… Вот моя жадность меня же и погубила.

Так ей пришлось останавливаться по дороге много раз, а следователь все время бегал в кустики. Она не выдержала и спросила:

– Вася, ну сколько можно бегать? У тебя уж там ничего нет!

– Откуда ты знаешь? Сам удивляюсь…

Когда машина подъехала к нужному месту, Василий выглядел так, что его спокойно можно было сдавать на кладбище в качестве пациента, то есть непосредственного клиента. Он был не просто бледен, а почти прозрачен, да еще с зеленоватым оттенком. По лицу струился липкий пот, глаза выражали скорбь и боль, щеки ввалились, а губы отливали синевой.

Яна вышла из машины и осмотрелась. Прямо перед ней возвышался дом из красного кирпича. Выглядел он торжественно, за ним простирался лиственный лес, кое-где проскакивали белые стволы березок, что тоже придавало особую нарядность. Находилось все это хозяйство на холме и обдувалось со всех сторон ветром. Справа от дома начинался обрыв, и виднелась ярко-синяя речка, извивающаяся в этом месте петлей.

На другом берегу речки весь лес был вырублен, и земля оприходована для поля с какими-то злаковыми культурами.