Дарья Донцова - Филе из Золотого Петушка Страница 36

Я встала и пошла за кулисы. Что ж, вполне вероятно, что Костик испытывает огромное удовольствие, танцуя в перьях перед десятками людей, но он еще имеет неплохую сумму в конце такого выступления.

Оказавшись с той стороны пыльного бархатного занавеса, я тихонько позвала:

– Костик!

Ответа не последовало, парня за кулисами не было. Там стояла девица в блестящих трусиках.

Это была обыкновенная девушка, выступавшая топлесс. Верхняя часть одежды у нее отсутствовала, бюст был самый настоящий.

– Чего визжишь? – грубо спросила она. – Офигела совсем? За сценой стоишь, не на помойке с ведром!

– Извините, где Костя?

– А.., его знает, – девица выплюнула изо рта жвачку и поправила трусики, – глянь в другой кулисе, он туда уходит!

В эту секунду из-за грязного бархата донеслась нежная музыка. Хамоватая стриптизерка моментально переменилась в лице. Наглое выражение сменилось очаровательной улыбкой. Мне показалось, что вокруг хамки заколыхался белый и пушистый мех.

– Вон туда пройдите, – проворковала она, тыча пальцем влево, – Костян, наверное, там.

Прочирикав эту фразу, она ринулась на сцену.

Я усмехнулась и пошла в указанном направлении. Ох, не зря один великий русский режиссер сказал в сердцах замечательную фразу:

– Актеры – дети, но это сукины дети.

Спотыкаясь о какие-то железки, я вырулила на крохотный пятачок, где стоял стул. На нем, устало свесив руки и голову, сидел Костик. Я пожалела его, он, наверное, измотался, работая по ночам.

Все-таки человек должен вести активный образ жизни в светлое время суток, в темное ему положено спать.

Я хотела подойти к Косте и потрясти его за плечи, но меня опередило давешнее существо в блестящей пижамке, то самое, которое недавно ворвалось в гримерную Кости. Оно выскочило с другой стороны кулисы и захныкало:

– Ка-а-астян! Га-а-адкий! Ты па-а-азвонил насчет грима! Фу, пра-а-ативный! Чего молчишь? Ну?

Продолжая стенать, «пижамка» подплыла к танцору и схватила его за шею.

В тот же момент раздался безумный визг.

– И-и-и-и! Костя! Помогите, все сюда!

Я попятилась в сторону. Константин неожиданно упал на пыльный, затоптанный пол. Широко раскрытые глаза уставились вверх, рот был открыт, на шее виднелась узкая темная полоска, врезавшаяся в кожу.

Секунду я стояла застыв, словно испуганная собака. Потом в голове стало проясняться.

– Что случилось, – донеслось сбоку, – эй, Ванька, чего орешь?

«Пижамка» тряслась в истерическом припадке.

На пятачок вышел сухощавый молодой человек в форме охранника. Едва я увидела черную куртку с нашивкой «Беркут», как совершенно против воли побежала по коридору в сторону гримерной Костика. Только бы она была открыта! Впрочем, насколько я помню, танцор просто притворил дверь, но вдруг там стоит захлопывающийся замок?

Но комната была открыта. Я вошла внутрь, опустила крючок и стала рыться в сумке Костика.

Ключи нашлись в боковом кармане, и я сразу узнала тот, от двери Виктории Евгеньевны: простой, английский. Остальные напоминали странные палочки со штырьками.

Сломав два ногтя, я отцепила ключ, сунула его себе в сумочку, потом прислушалась к звукам, доносившимся из коридора. Очевидно, уже весь клуб в курсе того, что произошло за сценой.

Слышно, как визжат девушки, бегает охрана.

Каким же образом уйти отсюда? Если я высунусь сейчас за дверь, то сразу вызову подозрение.

К тому же охранники у входа в «One» моментально припомнят, что к убитому Огоньку приходила женщина, и тут же «тормознут» меня.

Мой взгляд упал на столик с гримом и штангу с яркими костюмами. Через пару минут меня было невозможно узнать. Иссиня-черный парик мелким бесом кудрявился на голове. Лицо, густо покрытое тоном, с кроваво-красными губами, кирпичным румянцем, не правдоподобно густыми ресницами выглядело жутковато.

Быстро скинув джинсы и футболку, я влезла в пугающе холодный комбинезон из ярко-синей парчи, нацепила босоножки на пятнадцатисантиметровых «гвоздиках». Для полноты картины приладила на голове обруч с прикрепленными к нему перьями и откинула крючок.

Слава богу, именно в этот момент в коридоре оказалось пусто. Я, стараясь не упасть, поковыляла на выход. Господи, до чего же неудобно! Как только стриптизерки носят такие туфли! И ведь не просто ходят, но еще и весьма ловко танцуют.

Кое-как я до плюхала до вахты. У двери стоял лишь один секьюрити, он посмотрел на меня и удивленно спросил:

– Ты кто?

– Наташа, – пискнула я, – не узнал?

– Тебя в таком виде и мать не опознает. Чего в гриме на улицу прешь?

– Костяна убили!

– Слыхал уже, педики визжат, словно поросята недорезанные, – усмехнулся охранник.

– Ща менты прирулят.

– Точняк, уже вызвали.

– Мне с мусорами встречаться не след, ясно?

В машине переоденусь!

– Откуда же у тебя тачка, – хмыкнул секьюрити, – где достала?

– В налоговой инспекции подрабатываешь? – не растерялась я. – Какое твое дело? Где взяла, где взяла.., купила! Пока, чао, бамбино!

С этими словами я, стараясь не шататься на «гвоздях», двинулась к двери, но охранник захрюкал и загородил мне дорогу.

– А сладкий поцелуй?

– Да пошел ты!

– О-о-о, какие мы сердитые!

– Отойди!

Секьюрити схватил меня за талию и притянул к себе.

– Киска, не ломайся, мы быстренько, прямо тут! Я за секунду управлюсь!

Я попыталась вырваться, но он был словно из железа. Довольно хихикая, он принялся расстегивать мой комбинезон. Вспомнив детство, проведенное в подворотне, я со всей силой ударила его коленкой между ног.

– Дура! – заорал сластолюбец, выпуская меня. – Сука!

– Имей в виду, – сказала я, – за бесплатно ни с кем не стану, не могу лицо терять. Плати триста баксов и пользуйся!

– Сволочь!

Я одернула комбинезончик и выскочила на улицу.

Шел мелкий дождик, боясь, что обиженный охранник, придя в себя, ринется за мной, чтобы отомстить, я нырнула в «Жигули». Отъеду пару кварталов, а потом припаркуюсь где-нибудь и переоденусь.

Улицы были пустынными, что, в общем-то, понятно, часы показывали три утра, нормальные люди в это время видят пятый сон, мало кому придет в голову разъезжать по столице, да еще в перьях и блестящей парче.

Вырулив в узенький переулок, я припарковалась возле небольшого дома. В окнах не было видно ни одного огонька. Вот самое замечательное место для переодевания!

Выключив мотор, я хотела уже расстегнуть комбинезон, как вдруг до меня дошло: господи, мои джинсы, футболка и обувь остались в гримерной у Костика. На секунду мне стало дурно, но я постаралась сохранить хладнокровие. Спокойно, Вилка, не надо паники, ну-ка, рассуждай логически. В джинсах карманов нет, мою личность по ним вычислить невозможно. Самый обычный синий деним, единственная зацепка – размер.

Я ношу российский сорок второй и в толпе, среди обычных женщин, выгляжу слишком щуплой. Но в среде стриптизерок запросто сойду за свою, там объемом бедер в восемьдесят четыре сантиметра никого не удивишь. Значит, джинсы могут принадлежать любому из танцоров клуба. Отлично, теперь футболка. Тоже ничего особенного, самая простая, нежно-голубого цвета, без всяких опознавательных знаков, и обувь лишена примет.

Я успокоилось, вспотевшая спина высохла.

Хорошо, что я хоть догадалась прихватить свою сумочку. В ней лежат документы, деньги, ключи.

Решив, что ничего страшного не произошло, я не стала ругать себя за забывчивость. Ну какой смысл посыпать голову пеплом? И вообще, никогда не следует злиться на себя, любимую, за допущенные ошибки. Уж поверьте мне, вокруг столько людей, которые с удовольствием отругают вас за любой промах! Поэтому только хвалите себя, не обращайте внимания на оплошности, вспоминайте о правильных поступках. Молодец, Вилка, сумочку не забыла! Ах, какая же я умница-разумница! А джинсы.., ну и фиг с ними, новые куплю. Нечего самой вгонять себя в депрессию, кто же будет вас любить больше, чем вы сами?

Разобравшись с одеждой, я решила снять обруч с перьями и потерпела неудачу. Плюмаж сидел, словно прибитый. Очевидно, у него имелось какое-то хитрое приспособление, державшее его ободок намертво на волосах. Оно и понятно, перья не должны упасть на пол во время зажигательного танца. Значит, нацепив пластмассовую дугу, я нечаянно закрепила ее. Ладно, не беда, стащу весь парик.

Я подергала мелкозавитые, стоящие дыбом синтетические кудряшки и чуть не заорала. Шевелюра не снималась. Любая попытка сдвинуть парик вызывала резкую боль.

Поняв, что от «прически пуделя» так легко мне не избавиться, я решила не тужить. Из любого положения, даже самого безвыходного, имеется, как правило, два выхода, об этом надо помнить всегда. Значит, так, еду домой в перьях. Надеюсь, меня не остановят для проверки документов. Хотя чего мне бояться? Права, техталон и паспорт при мне, а уж в чем я сижу за рулем, ГАИ интересовать не должно. Трезвая? Бумаги на месте? И все!