Дарья Донцова - Укротитель Медузы горгоны Страница 37

Полицейский горестно вздохнул:

– Так жрать охота, а надо бежать.

– Пять минут ничего не решат, лучше быстро поешь, – посоветовала я.

– Твоя правда, – кивнул Миша и схватил кусок лепешки, щедро заваленный копченостями. – Ммм… Вкуснотища! Хочешь попробовать?

Я показала на свою тарелку:

– У меня салат.

– Трава даже без соуса, – ухмыльнулся «жених». – На таком корме ноги протянуть недолго.

– Тут еще курица, сыр и сухарики, – уточнила я. – А что случилось?

Невзоров запихнул в рот второй кусок пиццы, налил из френч-пресса чашку чая и залпом осушил ее.

– Начинаю оживать, силы прибавляются. Так вот… Неподалеку от «Макса» возводится киноцентр, на стройке сгорела малолитражка, внутри труп. Мне надо туда. Прибегу на место происшествия раньше, чем шеф прикатит.

Я уронила вилку, а Невзоров объяснил:

– Босс взял на контроль все случаи пожаров, связанные с транспортными средствами, если есть жертвы. Похоже, наш маньяк опять вышел на охоту. Прости, Степа, я погнал. Завтра созвонимся и встретимся в «Небесах».

Миша осушил еще одну кружку чая и умчался.

Я поковыряла салат и поняла, что расхотела ужинать.

В Москве есть несколько торговых центров, которые называются круглосуточными. Но если вы явитесь туда часов этак в одиннадцать вечера, то обнаружите, что половина секций закрыта, а в остальных, вроде работающих, нет продавцов. В «Максе» все иначе. Тут гостеприимно распахнуты двери всех бутиков, их работники готовы обслуживать покупателей, а местные рестораны кормить клиентов. Неудивительно, что многие из «сов» предпочитают приезжать именно сюда. И возможно, сейчас в толпе людей, спешащих приобрести нужные вещи, находится убийца. Он ходит по секциям или сидит в каком-нибудь ресторанчике. А вдруг он здесь, рядом, лакомится пиццей?

Я вздрогнула, потянулась к чашке, сделала глоток и скривилась. Чай оказался с жасминовой отдушкой. Терпеть такой не могу.

– Вам плохо? – спросила официантка, подбегая к столику. – Вы побледнели!

– Все хорошо, – через силу произнесла я. – Сколько с меня? Заплачу за двоих.

– Вот мужики пошли! – фыркнула девушка. – За наш счет живут.

Я молча подала ей кредитку, потом оставила чаевые. Хотела уже отправиться ловить такси, но увидела вывеску «Французская кондитерская» и решила купить себе яблочную слойку на завтрак. До полудня можно съесть выпечку, а потом лучше перейти на зелень и белковую пищу.

В лавке оказался кафетерий, и там за одним из столиков сидел… Базиль. Около него возвышалась гора пустых гофрированных бумажек.

– Как хорошо, что встретила тебя! – обрадовалась я.

Василий отодвинул в сторону стакан, из которого пил какао.

– Я собираюсь домой.

– И мне туда же, – засмеялась я. – Подвезешь?

– А есть выбор? – вздохнул Базиль.

– Конечно, – подхватила я. – Если ты откровенно скажешь: «Степанида, мне не хочется транспортировать тебя к дому, мне не нравится тратить деньги на бензин для перевоза твоей личности», – я тебя пойму и отправлюсь на улицу в темноту, под дождь, ловить такси. Рано или поздно, скорее всего ближе к утру, мне удастся поймать машину с не совсем трезвым шофером-гастарбайтером. Он будет приставать ко мне, я тресну его по башке сумкой и сверну ему шею. На суде, будь другом, скажи, что я в принципе неплохой человек и редко нападаю на бомбил. Ладно, побежала ловить тачку…

Базиль кряхтя вылез из-за столика.

– Погоди, сейчас поедем.

– Спасибо, ты прелесть, – похвалила я Василия. – Пока дойдешь до двери, я успею купить себе слойку с яблоком.

Базиль замер.

– Обожаю слойки.

– Ладно, – согласилась я, – прихвачу на твою долю.

– Возьми еще десяток для Алиски, – распорядился он.

Я пошла за слойками.

В день знакомства с Базилем он сообщил, что его любимая похожа на меня. Цитирую: «Она такая же худенькая». Поэтому, увидев через пару недель Василия с дородной девицей размера этак пятьдесят шестого, я решила, что это его коллега по работе или просто знакомая. Представьте мое удивление, когда сосед представил нас друг другу:

– Степа, это Алиса.

Хотя, если вспомнить, что сам Василий похож на гору Эверест, то для него Алиска – Дюймовочка…

Не успели мы с ним войти в дом, как Магда оглушительно залаяла, а с лестницы раздался голос Несси:

– Кто там?

– Мы, ба, – отозвался внук. – Я и Степа.

– Деточка, иди сюда, я нашла очень странную вещь в горшке, – позвала Агнесса Эдуардовна.

– Где, бабуля? – поинтересовался Базиль, в трудом поднимаясь по ступенькам. – Не понял, о чем ты.

– Степа принесла полумертвую азалию, – пояснила старушка, – а в земле я нашла нечто. Айн момент… Вохин[19] оно подевалось? Странная у меня память стала, как в школу ходила, помню, а куда фигулину секунду назад бросила – найн[20]. А, вуаля! Вас ист дас?[21]

– Флешка, – с удивлением ответила я.

– Фляжка? – не поняла Несси. – Слишком маленькая для вассера[22].

– Бусенька, это не емкость для жидкости, а носитель информации, – попытался просветить Агнессу внук.

– Как и куда она ее носит? – заморгала пенсионерка. – Не болтай глупости, слушай меня внимательно…

Несси разразилась длинным монологом, суть которого можно передать парой фраз. Она решила полить умирающий цветок, понесла его на кухню, уронила, горшок разбился, и из него выпала непонятная вещь, которую пожилая дама сначала приняла за футляр для пипетки.

– Тебе это нужно? – спросила меня Несси в конце повествования. – Или выкинуть? Слава богу, азалия цела и здорова, уже посажена в новый горшок.

Я взяла флешку, поблагодарила соседку, поднялась к себе и вставила носитель в гнездо ноутбука.

Сначала на экране появилось нечто черное. Затем я увидела текст, написанный от руки, и поняла: кто-то, скорее всего Розалия Марковна, перелистывал записную книжку и переснимал ее содержание. Записей оказалось мало. Что-то вроде «Борис слева», «Оля на коленях» и тому подобное. Зато еще были отлично нарисованные картинки, изображавшие сцену и актеров на ней. Сверху аккуратным почерком было написано: «Отелло». Постановка А. Вознесенского, театр «ОЗА».

Я восхитилась мастерству художника, который тщательно изобразил фигурки, и поняла, что вижу наброски того самого режиссера Берти, о котором с детским восторгом рассказывала мне в грим-уборной Ольга Таткина.

Картинки сменяли одна другую – Альберт Сергеевич нарисовал всю постановку. Если ее никогда не ставили, то любому режиссеру, увидевшему эскизы, останется лишь перенести их на сцену. В принципе такую работу способна проделать даже я.

Затем вдруг на экране возникла фотография. Группа подростков стоит полукругом, перед ними в кресле сидит носатый старик. У его ног, прямо на полу, устроилась по-девичьи стройная, хрупкая женщина с морщинистым лицом старухи. У всех детей и у пожилой дамы на цепочках поверх одежды висят медальоны.

Я насколько возможно приблизила изображение подвески и увеличила его. Потом встала, взяла свою сумочку, достала из внутреннего кармашка найденную фигурку ангела со злым лицом и не удержала удивленного возгласа. Моя находка точь-в-точь повторяла украшение, которое я видела на экране.

«Перелистнув» снимок, я увидела текст, написанный каллиграфическим почерком. Ровные аккуратные буковки складывались в прекрасно читаемые слова.

«Театр «ОЗА» – лучший на свете. Им руководит гениальный режиссер Альберт Сергеевич Вознесенский. Вступая в ряды его учеников, мы все произносим клятву.

Клятва «ОЗА».

«Я клянусь вечно служить великому искусству. Я клянусь всегда быть верной (ым) театру «ОЗА» и его создателю. Я клянусь чтить Альберта Сергеевича больше отца, матери и всех учителей на свете. Я клянусь никогда не изменять принципам «ОЗА». Получив особый знак, я клянусь носить его всю жизнь не снимая. Я клянусь забыть обо всем, кроме творчества. Я клянусь работать без отдыха. Я клянусь копить эмоции. Я клянусь никогда не предавать свое дело и великого учителя».

Дальше шли подписи. Вернее, малоразборчивые закорючки. Но все та же рука девочки-отличницы старательно расшифровала их, и я прочитала имена и фамилии: Сергей Олегович Марков 1980 г. р., Мирон Глебович Львов 1980 г. р., Алена Федоровна Косолапова 1981 г. р., Светлана Иосифовна Регентова 1980 г. р., Борис Иванович Пиратов 1979 г. р., Андрей Игоревич Ванин 1980 г. р., Олеся Станиславовна Колкова 1980 г. р., Ольга Тимофеевна Жарова 1980 г. р.

Потерев заслезившиеся от напряжения глаза, я схватила мобильный.

– Да, – коротко ответил Якименко.

– Игорь Сергеевич, это Степа…

– Не сейчас, я занят, – бросил следователь, – завтра поговорим.

– Я нашла связь между жертвами маньяка! – закричала я. – Марков, Львов и Косолапова в юности состояли в театральном коллективе «ОЗА»…