Дарья Донцова - Рваные валенки мадам Помпадур Страница 37

– Я долго работал над твоим сырым произведением, фактически мы теперь соавторы, надо поставить на обложке две фамилии.

– Это настоящий рэкет, – возмутилась я.

– Условия игры, – усмехнулся Димон. – Когда желторотый аспирант станет профессором, наступит его час, он будет «помогать» молодым. Подобная практика очень распространена в научном мире. Научный руководитель заставляет аспиранта написать книгу, а затем она выходит под двумя фамилиями, это честная процедура. Есть нечестная, ученик ваяет рукопись, руководитель относит ее в издательство и выпускает под одним именем, своим.

Глава 23

– Воры! – воскликнула я.

– Без публикаций в науке нет продвижения, – резюмировал Коробок. – Самому не пробиться, необходим тяжеловес, который придаст новичку ускорение. Возьми в научной библиотеке каталог и увидишь: мало кто из ученых пишет в одиночестве. Да вот сейчас…

Коробок пошевелил мышкой.

– Далеко за примером не пойдем. Некий Соловчук[21], психолог. Первая книга: Андреева, Григорьев, Соловчук. Вторая, третья в том же составе. Затем изменение в авторах: Григорьев, Соловчук, Мякин. Небось Андреева умерла, и Григорьев стал у них там завкафедрой.

– Не по алфавиту их поставили, – заметила я, – надо Григорьев, Мякин, Соловчук.

– Нет, тут играет роль статус, – объяснил Димон. – Мякин явно совсем зеленый, ему и замыкать тройку. Ну и что мы имеем? Новый шедевр появился в прошлом году – Соловчук, Мякин, Бондаренко.

– Полагаешь, Люба дружила с Галиной из утилитарных соображений? Ей требовались публикации, а Бутров их обеспечивал? – спросила я.

Димон отодвинул ноутбук:

– Глаза устали. А что еще заподозрить, если вся ее научная деятельность в кармане у бывшего любовника? Не обратила внимания на интересный факт? Трио Бутров, Казакова – теперь Доброва – Файфман оставалось неизменным, но некоторое время назад Руфина Яковлевна откололась от коллектива.

– Умерла? – быстро предположила я.

– Нет, она теперь сотрудничает с Медведевой и Филипповым, – уточнил Коробок. – Кстати! Вот тебе новая карта: Файфман Эсфирь Мироновна – ее родная мама, а заодно лучшая подруга свекрови Любы. Руфина работала раньше в одном отделе с Любой, пахала под руководством Алексея Николаевича. Сейчас она служит в другом музее. По статусу оба заведения одинаковы – образно говоря, Файфман променяла шило на мыло. Зачем срываться с насиженного места на такое же?

– Между Руфиной и соавторами пробежала черная кошка, – предположила я.

Коробок прикрыл глаза:

– Само собой напрашивающийся вывод. До сих пор мы получали сведения о Любе и Бутрове от них самих или рылись в документах.

– Надо поговорить с Файфман, – оживилась я, – бывшая коллега – кладезь информации. Я не верю в самоубийство Любы, мне не нравится история с дедом Назаром, не говоря уже о шокирующей информации про изнасилование несчастной Галины. Что-то тут все очень плохо. Надо доложить Приходько, пусть разрешит мне покопаться в навозной куче.

Димон зевнул:

– Шеф уже отдал приказ, причем использовал те же слова, что и ты, заявил: «Дима, поройтесь с Танечкой в мусоре, не нравится мне ситуэйшен, внутренний голос нашептывает: «Федор, тут нечисто».

Я встала, пошла к двери и обернулась:

– Помнишь, как Приходько, только появившись у нас в образе практиканта, постоянно твердил: «Спиной чую, она у меня неприятности улавливает»[22]? Слава богу, он забыл свою присказку, зато теперь обзавелся внутренним голосом.

Коробок кашлянул:

– Тань, почему он тебе не нравится?

– Потому, – топнула я ногой, – что у меня тоже имеется внутренний голос, совсем не тихий, а очень даже громкий, и он кричит: «Приходько противный».

– Он профессионал и пытается с нами подружиться, – неожиданно встал на защиту нового начальника Димон. – Чеслав не вернется. Попробуй отнестись к Федору объективно. Хоть раз назови его по имени. А то он с тобой очень мил, даже за глаза называет тебя Танечкой, а ты его иначе как Приходько не величаешь. Невежливо получается.

– Воспользуюсь твоим советом, – прошипела я. – С завтрашнего дня примусь именовать выскочку «господин шеф».

Димон улыбнулся:

– Еще парочка таких заявлений, и я подумаю, что ты в него влюбилась!

Мои ноги приросли к полу.

– Я? Влюбилась? В Приходько?

– Иногда человек гонит от себя неожиданно возникшее чувство, – тоном профессионального психотерапевта замурлыкал хакер. – Человек стесняется эмоций, маскирует их под агрессию. Хочешь поговорить об этом?

– Лучше пойду спать, – процедила я. – Спасибки, теперь я отлично поняла: обожаю Приходько, он мой супермен, человек-паук и… этот… ну… как его…

– Спонж Боб, – подсказал хакер, – Губка Боб по-нашенски. Смотрела мультик?

– Нет, но всенепременно ознакомлюсь, – ответила я, уходя.

Значит, Приходько тоже почувствовал нечто странное в ситуации с Любой. Димон прав: наш новый начальник профессионал, мне следует затоптать неприязнь и выработать спокойный рабочий стиль общения. Я же не подросток, который говорит гадости неприятному преподавателю. Если стану упорствовать в своей отрицательной оценке Приходько, это может помешать работе. Надо быть объективной, поискать в боссе нечто хорошее. У любого человека есть положительные стороны.

Я умостилась на кровати и закуталась в одеяло. Ну, Танюша, начинай, сейчас ты наедине с собой, никого рядом нет, попытайся похвалить шефа. Он… он… он… вежливо здоровается с членами коллектива. Молодец, Таня, продолжай. Он… вежливо здоровается с членами коллектива! Это уже было. Надо найти что-то новенькое. Ну? Он… вежливо здоровается с членами коллектива!

Я натянула пуховую перинку на голову. Не стоит себя насиловать. Начало положено. Теперь каждый вечер перед сном буду открывать в шефе нечто приятное, авось оно в нем появится. Или еще лучше! Завтра, общаясь с Приходько, попытаюсь увидеть в нем умного, доброго, опытного агента, настоящего мужчину, помесь мачо и автомата Калашникова. Ну не зря же древние китайцы утверждали: «Хочешь отомстить врагу – полюби его».

– Тань, а Тань! – раздалось над головой. – Танечка, ты спишь?

Меня обуял ужас. Говорят, мысли материальны. Неужели в комнате волшебным образом материализовался Приходько? И что за вопрос: «Ты спишь?» Он как раз в духе нашего босса! Какого ответа он ждет? «Да, сплю?»

Я резко села и тут же рассердилась на себя за глупость. Приходько мирно кемарит в своей или чужой постели, уж не знаю, есть ли у него любовница, да и мне личная жизнь начальника не интересна, а вот я, похоже, надолго лишусь сна. В комнате стоит Лапуля. На плечах у нее розовый халатик с опушкой из искусственных перьев фламинго, ножки обуты в тапочки, при виде которых любая Барби умрет от зависти, вьющиеся локоны незваная гостья заплела в косу, а на мордочке у нее самое разнесчастное выражение.

– Что случилось? – зевнула я.

Лапуля стиснула край халатика.

– Танечка, как сказать человеку новость?

Я не поняла проблему.

– Очень просто, подойти и сообщить ее.

– Не могу, – простонала Лапуля.

– Почему? – задала я дурацкий вопрос.

– Он подумает, что я думаю сделать так, чтобы он подумал и задумался, – пропищала «Барби».

Я не первый день живу с Лапулей в этой квартире, успела привыкнуть к ее манере вести беседу и отлично знаю, что она постоянно произносит вслух одно, а подразумевает другое, и обычно не меньше часа обсуждает сложный вопрос, допустим: какие колготки надеть под джинсы. Светлые? Но они очень тонкие. Темные? Но они очень теплые! С лайкрой? Тогда ноги приобретут блеск. Без лайкры? Тогда пропадет утягивающий эффект. Разумные доводы типа: «Под брюками колготы не видны, натягивай любые», не срабатывают. С Лапулей необходимо беседовать в другом ключе, использовать ее же логику.

Я подсунула под спину подушку:

– Говори так, чтобы он не подумал и не задумался.

Лапуля села на мою кровать:

– Не получится. Новость задумывательная, она особенная, жизнеломательная, тут даже обезьяна задумается и мозгом поедет. Я не ожидала! Ну что за люди странные! Написали, что розовое лучше зеленого, я поверила, купила это, моего любимого цвета, Дима думал, что я взяла зеленое. Я ему всегда говорю: «Моя проблема, котик, не мысли в эту сторону, там уже мои мысли сидят. Зачем двум мыслям в одном коридоре скапливаться?»

Меня стало укачивать, но я все же попыталась разобраться:

– Хочешь выкрасить наши коридоры в другой цвет?

– Ой, Танечка, как ты сообразила? – заулыбалась Лапуля. – Вообще я про ремонт во сне не видела.

– Ты упоминала коридор, – вздохнула я.

Лапуля постучала себя пальцем по лбу:

– В мозгу они есть, извилистые. Котик много работает, какой смысл ему зеленым заморачиваться? Я всегда его запасала. А тут дали розовые! Они дороже, значит, лучше.

Меня неумолимо тянуло в сон.