Дарья Калинина - Босиком по стразам Страница 37

Однако теперь его настроение изменилось. И памятуя о пропавших вместе с Костей ста тысячах подведомственных евро, он сурово, возможно, даже излишне сурово обратился к матери:

– Что конкретно вы знаете о месте нахождения вашего сына и этой его подружки?

– Они прячутся где-то в Лиме!

– Откуда у вас такие сведения? Вы рылись в письмах вашего сына? Читали его СМС-сообщения?

Джоан покраснела, но Мигель ее ободрил:

– Если это так, то вы просто молодец. Что вам удалось узнать?

– Клянусь, там не было ни слова про ту ужасную западню, в которой мы все с вами едва не сложили головы! Костя писал лишь о том, как мечтает снова быть с Мерседес. А она… Она писала, что хочет бросить своего мужа и быть с Костей. И у нее имелся план, как сделать, чтобы они были вместе!

– Серьезно?

– Да! Это так!

– И что за план? Покажите мне послания вашего сына.

– Увы!

– Что такое?

– Они уничтожены. Погибли!

– Как? Почему? Каким образом это произошло?

– Слава разбил компьютер Кости, – пробормотала Джоан. – Муж был в ярости, когда это творил. Вся переписка сына погибла!

– Покажите компьютер Кости нашим специалистам, – деловито предложил Мигель. – Они попытаются выудить информацию даже из осколков.

– Это невозможно! Я выкинула мусор на свалку.

Мигель помрачнел:

– Зря вы это сделали.

– Но это была груда проводков и железа! Я не думала, что там можно что-то выудить.

– И что привело вашего мужа в такую ярость, что он уничтожил компьютер Кости?

– Я этого не знаю. Но муж с тех пор сильно переменился. До его смерти с того момента прошло немного времени… Но он стал так задумчив, так серьезен… А потом просто отказался платить за Костю выкуп. Я сразу поняла, он знает правду про Костю! Знает, что тот не его родной сын. Иначе Слава никогда бы так не поступил! Он очень любил Костю, очень!

Голос Джоан снова задрожал. А подруги невольно подумали, что если относишься к ребенку, как к родному, кормишь его, поишь, воспитываешь, вкладываешь в него душу, силы, время, ум, сердце и все прочее, что имеешь и что отдаешь ему, то ребенок этот, родной он тебе по крови или чужой, невольно становится родным и любимым. И то, как поступил Слава, отказавшись собирать выкуп за Костю, говорило о чем-то ином, а вовсе не о недостатке родительской любви.

Но и эта мысль, появившись в головах у подруг, недолго там задержалась. Джоан снова принялась рыдать. И делала это с упоением и очень громко. Думать о чем-то ином, когда она завывала рядом, было невозможно.

– Джоан, замолчи! Дай нам подумать!

– Что тут думать! – не успокаивалась Джоан. – Найдите моего сына. Верните мальчика. Уверена, он сейчас с этой… грязной потаскухой из приюта кающейся Марии Магдалины! Вот уж местечко, под стать ей самой!

Подругам это название ровным счетом ничего не сказало, зато Мигель мигом сделал стойку.

– Приют Магдалины? – воскликнул он. – Почему вы употребили это название, мадам?

– Почему? – всхлипнула Джоан. – А разве я вам не говорила? Мерседес выросла в этом приюте.

– Но в этом приюте росли девочки, не имеющие родителей или имеющие родителей совсем бедных, опустившихся. А ведь Мерседес…

– Да, ее отцом был сеньор Альма, но он, как я вам уже говорила, не признавал за дочерями никаких имущественных прав. И он ими почти не интересовался. Да, он выдавал их замуж по достижении совершеннолетия, давал приданое, но это не было проявлением отцовских чувств.

– О чем ты говоришь?

– Сеньору Альма было наплевать на дочерей, так понятней? Его предки забирали к себе в дом лишь сыновей, но не их матерей. И дочерей они тоже частенько оставляли на произвол судьбы. Они воспитывали своих преемников, а дочери были им не нужны. Их растили матери. А если матери умирали, то девочек брала на воспитание либо родня, либо они попадали в приюты. Никогда отцы из рода Альма не брали к себе в дом незаконнорожденных дочерей. Сыновей, да, случалось. Но дочерей – никогда!

– И приют Святой Марии Магдалины?..

– Это приют для отпрысков грешниц! Туда попадали отпрыски от внебрачных связей, сироты и прочие бедные детки, в чьем происхождении родня сомневалась. Не все семьи столь лояльны к своим внебрачным отпрыскам. Сеньор Альма славился своими отцовскими качествами. Не каждому такое под силу!

– Однако Мерседес там очутилась.

– Сеньор Альма оплатил пребывание девочки в стенах монастыря! Он позаботился о своей дочери!

Подруги решили отставить в стороны эти дикие рассуждения Джоан. Их сейчас куда больше интересовало место, в котором подружка Кости провела многие годы своей жизни.

– До своего совершеннолетия Мерседес жила и воспитывалась в монастыре. Когда умерла ее родная мать, Мерседес не было и месяца. Родня то ли отказалась от девочки, то ли самой родни вовсе не было, Мерседес оказалась среди ей подобных детей греха!

Мигель слушал Джоан, прикрыв глаза. Казалось, что он внезапно задремал. Но на самом деле молодой полицейский внимательно слушал все, что говорила Джоан. В конце он кивнул:

– Да, я знаю это место.

Кира тут же поинтересовалась:

– И… И как там… все устроено?

– Увы, порадовать хорошими новостями я вас не могу. Еще до недавнего времени суровые монахини, которые воспитывали девочек, попавших к ним в руки, слишком уж усердствовали, стремясь изгнать из бедняжек семя дьявола. Я точно знаю, что там до недавнего времени в ходу были телесные наказания. Провинившихся воспитанниц секли и морили голодом.

– Как жестоко!

– Девочек даже запирали в карцерах – узких и глубоких каменных мешках.

– О!

– При этом сами монахини искренне верили в то, что действуют из самых лучших побуждений! Они стремились изо всех сил к тому, чтобы семя порока не проросло в этих юных, невинных пока что душах. И для того применяли физические наказания, считая, что в слабом теле слаб и злой дух!

– Но что конкретно представляет из себя этот приют в настоящий момент?

– Лет десять назад к нам в полицию поступила жалоба от одной из монахинь, работавшей с девочками из приюта при монастыре Святой Марии Магдалины. Эта добрая женщина просила защиты для нескольких своих воспитанниц, которые подвергались слишком жестокому обращению со стороны самой настоятельницы и сестер-помощниц. Монахиня опасалась, что здоровью и даже жизни девочек может угрожать опасность. К сожалению, к тому времени, когда делу был дан ход, одна девочка из числа воспитанниц уже погибла.

– Ее заморили голодом?

– Заморили, забили розгами, а скорей всего, все вместе взятое. Труп девочки, который освидетельствовали наши эксперты, говорил о том, что подросток долгое время, на протяжении многих лет, подвергался истязаниям. Девочку пороли и очень плохо кормили. Ее костяк сформировался неправильно, но не вследствие тяжелых травм или переломов – девочка страдала рахитом. А в нашем климате такое возможно только в том случае, если девочка проводила многие дни или даже недели и месяцы в лишенном доступа солнечного света месте. В каменном мешке-карцере, о котором я вам уже говорил.

– Чудовищно!

– Во время осмотра монастыря нами была обнаружена каменная яма, или, лучше сказать, мешок, без окон и доступа света. В этом месте провинившихся, по словам свидетелей, держали от нескольких дней до нескольких месяцев в зависимости от тяжести содеянного преступления. Провинившимися могли быть и уже взрослые девушки, и подростки, и совсем маленькие дети. Мы лично подняли оттуда девочку, которой на вид можно было дать от силы лет семь, хотя она сама утверждала, что в прошлом году ей исполнилось десять.

– Но разве такое возможно в наши дни? – поразилась Леся. – Разве над обителью не был учрежден надсмотр? Епископы или архиепископы должны были вразумить не в меру ретивых монахинь.

– Так и произошло, но, увы, только после того, как появилась первая реальная жертва.

– Та девочка, что умерла от истязаний? А ее подруги? Что говорили они?

– Я лично по молодости лет еще не вел это дело. Им занимался мой отец. Он был поражен увиденным. И вернувшись домой, говорил, что там было много девочек разных возрастов, но лишь одна согласилась дать показания против монахинь, – задумчиво произнес Мигель. – Но повторяю, этой истории больше десяти лет. Теперь порядки в приюте изменились в лучшую сторону. Жалоб больше не поступает.

– И ты так хорошо помнишь дело, в котором лично не участвовал?

– Весь город шумел и обсуждал преступных монахинь. Кто-то был настроен против них, а кто-то утверждал, что с детьми греха только так и нужно обходиться. В общем, все было, как обычно, сколько людей, столько и мнений. Но мой отец еще долго вспоминал ту девочку, которая первой прибежала в полицию и благодаря показаниям которой преступным монахиням не удалось уйти от ответственности. Впрочем, сразу же оговорюсь: в тюрьму никто из них не попал. Но многие были сосланы в дальние горные приходы, где на много километров вокруг не было ни единого ребенка. А паломники, приходящие туда раз в год на праздник того или иного святого, были людьми хоть и богобоязненными, но умеющими постоять и за себя, и за свое потомство.