Фаина Раевская - Семь божков несчастья Страница 37

— Толик, — томно проворковала подруга, крепко ухватив меня за локоть и не обращая внимания на слабые протесты с моей стороны, — нам очень нужно уединиться. Ты понимаешь?

— Смутно, — признался Анатолий, а сам при этом почему-то пристально смотрел мне в глаза.

— В туалет нам надо, неужели непонятно?! — слегка зверея, объяснила Лизка.

— Нет, непонятно… — шофер в искреннем недоумении растопырил зенки, словно и не ведал о естественных потребностях человека мыслящего. Признаться, я совсем не хотела справлять нужду, но под строгим взглядом подруги покорно свернула в сторону дохловатых и очень прозрачных кустов, произраставших вокруг пресловутой помойки.

— Слабительное я приняла, ясно?! — Лизка в кишечном приступе даже присела на корточки и как по заказу побледнела. Анатолий вроде проникся, смутился, отступил на два шага назад и зачем-то истово перекрестился:

— Все, все, теперь понял. Идите… Только недалеко, ладно?

— Ну, ты даешь! Раскинь своим скудным умишком, что значит слабительное в женском организме? Да тут еще месяц вороны жить не смогут! — Лизавета была так убедительна, что я тоже против воли прониклась к ней сочувствием: приспичило человеку… Под моим укоризненным взором Анатолий стушевался:

— Да ладно, ладно… Я чего? Я ничего… Идите. Ой, стойте! Еще минуточку потерпите…

Стараясь не замечать терзаний Лизаветы и моих сочувственных вздохов, шофер проворно обследовал предмет нашего интереса — то есть кустики. Коренные обитатели помойки заголосили дружным и крайне недоуменным хором. Их можно понять: примеченная Лизкой чахлая растительность — их законная собственность.

— Идите, — наконец великодушно разрешил Анатолий. — Я подожду в машине…

Он в самом деле уселся в «мерс» и даже закрыл за собой водительскую дверцу.

— Садись, — приказала Лизка, едва мы очутились в кустах.

Я чутко прислушалась к своему организму, а потом, малость поколебавшись, проникновенно молвила:

— Лиза… мне вообще-то не очень хочется…

— Дура ты, Витка, все-таки! Думаешь, у меня приступ медвежьей болезни? Я просто хочу поделиться с тобой своими соображениями.

— A-а… То есть нам не надо…

— Не надо!

Жизнь снова заиграла всеми цветами радуги. Я разулыбалась и преданно уставилась на подругу, которая почему-то напряженно морщила лоб.

Не знаю, как на самом деле должно действовать слабительное, но в кустах мы задержались надолго. Причиной тому послужило маленькое недоразумение, которое все-таки приключилось с Лизаветой.

— Не нравится мне этот шофер!

Если Анатолию и пришла в голову идея проследить за нами, то лунно-белые полушария Лизаветы убедили его в естественности причин уединения.

— Почему, Лизонька? — я, как и положено верному соратнику, сидела рядом с подругой на корточках, правда, лицом к автомобилю Анатолия. Слова подруги меня несколько смутили: мне-то как раз шофер пришелся очень даже по душе, а после его героического поступка так и вовсе начал вызывать в душе смутное чувство, подозрительно напоминавшее влюбленность.

— Потому что простые таксисты так себя не ведут, — категорично отрезала Лизавета, на что я, немного подумав, резонно заметила:

— Во-первых, он не простой таксист, а шофер VIP-такси, а во-вторых, вполне возможно, что Джон и попросил его за нами присмотреть за определенное вознаграждение.

— Вот-вот, присмотреть…

— Где логика, Лиз?! Раз Джон просил Анатолия за нами присмотреть, значит, Джона и нужно подозревать в неуемном желании все знать. Вот и выходит, что шофер тут как раз и ни при чем!

Наше возвращение Анатолий отметил не то сочувственной, не то насмешливой полуулыбкой, что еще больше усугубило Лизкины подозрения в отношении него. Недовольно бубня что-то себе под нос, подруга забралась на заднее сиденье и там затихла.

— Куда теперь? — жизнерадостно подмигнул мне Анатолий, запуская движок. Сердце мощного автомобиля мягко рыкнуло и ровно, как у хорошего спортсмена, заработало. Какое-то время я прислушивалась к работе двигателя с чуткостью кардиолога-автомеханика, потом глубоко вздохнула и собралась уже продиктовать адрес Касыча, но тут в моей сумке истошно завибрировал и разразился вальсом Штрауса родной мобильник. Предчувствие чего-то ужасного тяжелым копытом прошлось по моей груди. Номер на экране не определился, это отчего-то показалось дурным знаком. Дрожащими руками я нажала на кнопочку с нарисованной зеленой трубкой и раза с третьего испуганно пропищала:

— Алло?

— Слушай, чикса! — в трубке возник какой-то странный, бесцветно-бесполый голос, словно говорили в чайник, покрытый вековой накипью. — Сегодня в двадцать четыре ноль-ноль ты должна быть в Битцевском парке. Дойдешь по второй левой аллее до третьей лавочки. В урну бросишь пакет с нэцке и спокойно покинешь парк. Уяснила? — Я энергично кивнула, как будто чудной голос мог меня видеть. Однако он удовлетворенно крякнул: — Стало быть, уяснила. Кстати, о милиции я даже не напоминаю — ты девочка неглупая, соображаешь, что к чему. У нас ведь там все свои люди. Оборотни… Слыхала небось? — я снова кивнула, и снова голос остался доволен: — Хорошая девочка! Ну, покедова…

— Ага… — растерянно проронила я, но голос вдруг спохватился:

— Ой, прости, еще один момент: ты придешь одна. Ни твоя чокнутая подружка, ни лопоухий шофер, ни ваш новый приятель в радиусе километра появляться не должны. Иначе определю вас всех в одно место…

— Куда? — почти теряя сознание, прошелестела я.

— На братскую дачу… размером примерно два на полтора метра, — глумливо усмехнулся голос, и в трубке наступила зловещая тишина. То есть тишина была самая обычная, это мне она казалась зловещей.

Пребывая в крайней степени растерянности и испуга, я продолжала прижимать трубку к уху, а в голове тем временем закрутились, как блоха в центрифуге, непростые вопросы. Самый главный из них здорово волновал и рождал подозрения, от которых сердце екало! Звонивший казался слишком уж осведомленным в происходящих событиях. Ему известно, что Хотэй у нас. Ну, это, положим, еще хоть как-то можно объяснить, правда, я пока не знаю как, но ОНИ уверены, что статуэтка у нас, и сказка об изъятии ее милицией ИХ не убедила. Но откуда ИМ знать, где и с кем мы сейчас?! Ответ настойчиво вертелся в голове, но я упорно пыталась его обойти, подыскивая иные варианты. В борьбе разума и силы воли победил разум — я вынуждена была признать: за нами, скорее всего, следят. Банально, просто и… страшно. Выходит, даже в «тереме» Джона с охраной, Вулканом, высоким забором мы вовсе не в безопасности.

Это открытие оптимизма не прибавило, скорее, наоборот, заставило посмотреть на мир с еще большим подозрением… Нет, Анатолий здесь точно ни при чем — он в момент звонка находился рядом. Лизка? Бред полный! Тогда кто? Кто?! В волнении, а также в попытке обнаружить незримого врага я принялась крутить головой на триста шестьдесят градусов, а потому не сразу обратила внимание на удивленно-настороженные взгляды Лизаветы и Анатолия и на то, что «Мерседес» стоит в ста метрах от свалки, утробно урча двигателем.

— Виталия… — нехорошим голосом обратилась ко мне Лизка, однако, наткнувшись на мой блуждающий взгляд, заткнулась.

— Едем домой, — велела я шоферу.

Я очень надеялась засечь «хвост» по дороге к элитному поселку Джона. Там есть небольшой отрезок пути, проходящий по пойме. На этом отрезке автомобили редки и все как на ладони. Анатолий послушно двинул в указанном направлении, время от времени бросая на меня взгляды, полные тревоги.

— Кто звонил? — подала голос подруга.

— Депутат, — не моргнув глазом, соврала я.

Лизка изумленно присвистнула:

— Иди ты! Сам Ашот Акопович? И чего этому козлу от тебя понадобилось?

— Хочет, чтобы я к нему вернулась.

— И что? Вернешься?

— Вот еще! У меня и без него проблем хватает.

— Правильно, — одобрительно кивнула Лизавета. — Этого горбатого даже могила не исправит.

— Муж? — деликатно осведомился Анатолий, став невольным свидетелем нашего диалога.

— Депутат, — презрительно пояснила Лизавета и добавила: — Козел старый!

Шофер кивнул, словно соглашаясь, но на его лице ясно читалось непонимание: как будто депутат не может быть мужем, даже если он старый козел.

— Кстати, Виталия, а почему мы едем домой? У нас ведь еще один адресочек имеется, — вспомнила вдруг Лизавета.

— Завтра съездим. Поздно уже, да и устала я что-то…

Лизка хмыкнула, но больше с вопросами не лезла, что дало мне возможность сосредоточиться на дороге, а заодно хорошенько раскинуть мозгами. Но, как известно, качественно делать сразу несколько дел одновременно мог только Юлий Цезарь. Я, к сожалению, не он, оттого, должно быть, никакого «хвоста» не обнаружила, как ни старалась. Впрочем, и мысли, те немногие, что имелись, бестолково бились о пустой череп.