Ради подруги - Мадунц Александра "avrorova" Страница 37

Машину догонять не имело смысла, и мы бросились за ним. Двор, разумеется, оказался проходным. Вздохнув, мы уселись там на лавочку и начали обсуждать сложившуюся ситуацию. Ситуация была, мягко говоря, странной.

— Это шантажист, — твердо заявила Света. — Он решил проследить, не веду ли я с собой соглядатаев. То есть вас. Увидит, что веду, и за письмом не придет. Значит, либо мне надо идти дальше одной, либо избавляться от слежки.

— Какой из них — шантажист? — скептически осведомилась Настя. — Пеший или конный? И кто в этом случае второй? Нет, я подозреваю, что доверчивый шантажист работает не только с тобой, и не только ты хочешь узнать, кто он. За тобой следят, чтобы выйти на него, и это хорошо. Они с ним расправятся, и ты вздохнешь спокойно. Так что пусть следят.

— А если шантажист — Темочка? — вскипела Света. — Я не позволю с ним расправляться! Как хорошо, что мы заметили слежку раньше, чем пришли на Моховую. Теперь нам надо хорошенько поплутать по проходным дворам.

Я не знала, что и подумать.

— Понимаете, ведь слежка-то началась раньше, чем шантаж, — объяснила я подругам. — А может, за нами следит милиция?

Почему-то это предположение вызвало всеобщий гнев, и в результате мы пререкались до тех пор, пока не обнаружили, что уже без четверти девять, так что о блуждании по проходным дворам речь идти не может. Если Света намерена нести письмо на помойку, мы должны срочно бежать. А поскольку мы как-то заранее настроились на то, что его необходимо доставить по назначению, мы и побежали, и даже успели ровно к положенному часу. Бачок красовался недалеко от парадной и жутко вонял. Света водрузила на положенное место свое послание и отступила на несколько шагов, чтобы взглядом ценителя обозреть получившуюся картину. И в этом миг произошло непоправимое. Откуда ни возьмись возникла человеческая фигура, хапнула с таким трудом составленную нами записку и вихрем ворвалась в ближайший подъезд. Света — следом. А мы с Настей, как две дуры, заметались по двору, не зная, куда правильнее направиться — вперед или назад. Потом решили — конечно, туда, где скрылась наша любимая подруга, пробежали через сквозную парадную и успели заметить лишь быстро удаляющуюся «Ланчию». Света исчезла. Как корова языком слизнула! И ведь уже во второй раз!

— Ты не заметила, — грустно спросила я, — она была в этой мерзкой машине или нет?

— Там тонированные стекла, — нервно напомнила Настя. — А ты успела рассмотреть этого гада, который стащил записку?

— Не очень. Только это не Артем. Артему пришлось бы сложиться вдвое. Кто- то низкорослый.

— Ребенок?

— А кто его знает!

Настроение было — хуже некуда. Неужели Свету похитили? Может, вся эпопея с письмом была придумана исключительно ради этого? Но зачем ее похищать? И что теперь делать нам? В милицию заявлять? О чем? О том, что наша подруга, возможно, села в машину? Детский лепет!

— Я не могу поехать домой и спокойно лечь спать, — призналась я. — Нервы у меня уже не те. Я поеду в засаду.

— Какую засаду?

— У Светиного почтового ящика. Если письмо забрал не шантажист, то шантажист должен потребовать со Светы разъяснения, почему он не получил этого письма. А как он потребует? Подкинет свое письмо в почтовый ящик, выбора у него нет. А я подкараулю.

— Если Свету похитили, то этим ты ей не поможешь, — резонно заметила Настя.

Однако я не желала прислушиваться к голосу разума. Моя душа требовала, чтобы я хоть что-то предприняла для любимой подруги, а другого варианта я не видела, поэтому в гордом одиночестве я отправилась в засаду. И была совершенно права. В первом часу ночи в мою засаду попалась самая желанная дичь — Света собственной персоной.

— Жива! — только и смогла выдохнуть я, сама не своя от счастья.

— Разве что жива, — раздраженно сообщила мне она. — Теперь я наконец поняла, отчего люди спиваются. Идем, у меня есть бутылка «Мартини». Здорово шибает, зараза!

— Где же ты была? — я, после всех перенесенных мук, считала себя вправе требовать ответа. Попробуйте сами простоять больше часа в подъезде! Ноги просто отваливаются. Подростки, торчащие вечерами в моей парадной, теперь никогда не будут вызывать у меня ничего, кроме уважения к их физической кондиции.

— В «Европейской».

— В… в «Европейской»? И каким ветром тебя туда занесло?

— Ну, привез этот гад. Он ведь там живет, я ж тебе говорила.

— Кавказец! — схватилась за голову я. — Господи, я о нем и думать забыла! Но у него же «Мерседес»!

— Он его продал. Утверждает, что не мог больше ездить на машине, которая задавила такую девушку, как я.

— Ну, ладно, продал. А ехал за нами зачем?

— Хотел выследить, где живет Темочка. Он считает, что я из-за Темочки ему отказываю. Да будь он хоть единственным мужчиной на свете, я бы и то таким не прельстилась! Да ты сама его помнишь.

— А письмо твое зачем стянул?

— Идиот потому что. Увидел, что я положила конверт, и стянул. Наверное,

у кавказцев такой условный рефлекс. А теперь из-за него я попала в неловкое положение перед шантажистом. Шантажист будет считать, что я врунья. Поверишь ли, еще и деньги предлагал! Хватает же у людей наглости!

— Деньги? — удивилась я. — Мне казалось, он жутко скупой.

— Скупой, но темпераментный, — пояснила Света. — Да за кого он меня принимает! Фрр! Еле отвязалась. И что теперь делать, не знаю. Сил моих больше нет! Да еще и милиция как-то активизировалась. Только и знают, что меня на допросы тягать. По десять раз спрашивают одно и то же — зачем, интересно? Ведь все ж записывают. Могли бы перечитать, чем человека мучить.

— А ты отвечаешь каждый раз одно и то же или нет?

— Зависит от настроения. Чего ради я их буду баловать? Слушай, а может, завтра в девять мне положить на бачок новое письмо? Точнее, сегодня. Ты как считаешь?

Эту сложную проблему решил за нас покладистый шантажист. Очевидно, он понял, что затея со связью через помойку сложновата, и предпочел наш первоначальный вариант — нормальную человеческую встречу. По крайней мере, Светин почтовый ящик содержал очередное послание без штемпеля.

— Ох, не зря я устраивала засаду, и зря ты затащила меня в квартиру, — попеняла подруге я. — Надо было нам чередоваться — стоять по часу на посту. Вот и поймали бы гада.

— У меня не было сил. И у тебя тоже. Терпеть не могу стоять!

— Я тоже. Но стояние — жизнь, а сидение — смерть.

— В каком смысле? — опешила Света.

— Так утверждает Настя. Прочла в какой-то книжке о самолечении. Я всегда повторяю про себя эту фразу, когда мужчины не уступают дамам место в общественном транспорте. Наверное, поэтому они меньше живут.

— А что тогда хождение?

— Наверное, жизнь в квадрате. А лежание — смерть в квадрате. Впрочем, сейчас это неактуально. Значит, наш шантажист предлагает тебе встретиться в заброшенном доме? Откровенно говоря, выбор места мне не нравится. Уж и не знаю, стоит ли тебе идти. Пристукнет, и дело с концом.

— Зачем?

— Ой, не знаю. Вроде бы незачем. Но одна ты туда не пойдешь. Пойдем втроем, — твердо заявила я. — Даже нашему идиотизму должен быть предел.

— А если это его отпугнет?

— Это его проблемы. Раз он такой пугливый, нечего было идти в шантажисты. Шантажисту надо иметь крепкие нервы. И, в конце концов, он покладистый.

Таким образом, вечером мы трое дружно шагали к заброшенному дому, адрес которого нам услужливо сообщил преступник. Видимо, здесь скоро начнется капитальный ремонт, а сейчас вид совершенно непрезентабельный — исписанные стены, качающиеся на петлях двери, лестница без перил. Господи, страшно-то как! И что за черт нас сюда занес? Ах, да, это ж была моя идея. Таких, как я, надо сдавать в психбольницу. Сейчас нас как двинут по головам из темноты, мало не покажется! Бедные наши мамы! А у Светы еще и дочка! Впрочем, ради счастья Светиной Наташи мы сейчас и рискуем. Все-таки убить сразу троих нелегко, да и неэкономно как-то. Нет, они не станут этого делать, незачем им, правда? Какой резон нас убивать?