Валентина Андреева - По секрету с того света Страница 38

– Да что ж ты все бьешь?! – в сердцах воскликнула Наталья.

– Извини. Листратов попутал. Не могу сообразить, что ему сказать. Может быть, мне уехать, а? Вы все на меня и свалите, а я на дачу рвану. Кстати, он имеет право приезжать сюда для допроса? Где у вас, в конце концов, веник? Кажется, он обязан вызывать для допроса в прокуратуру… И вазу я тебе еще лучше куплю, она мне никогда не нравилась. Тебе, кстати, тоже.

Наталья всплеснула руками, и Лешик, получив долгожданную свободу, рванулся на кухню за веником и совком.

– Сынуля, накапай-ка Ирише тридцать капель пустырника, – крикнула она ему вдогонку.

Пока я морщилась от пустырника, Лешик моментально смел осколки в совок.

– Ирина Александровна, Виктор Васильевич едет сюда не как следователь, а как человек, который хочет и может нам всем помочь. Не думаю, что от него следует что-то скрывать. – Лешик говорил и одновременно размахивал перед моим носом веником. – За последние дни мне много довелось с ним общаться и…

Фразу он не закончил: заметил мой сосредоточенный на венике взгляд и, извинившись, пошел на кухню выбрасывать останки вазы. В его отсутствие мы с Наташкой успели договориться: следует говорить Виктору Васильевичу только правду, но, как и Лешику, в небольшом количестве, дабы оно не перешло в качество, сулящее большие неприятности чете молодых супругов.

К моменту приезда господина Листратова я была, если не абсолютно, то уж наверняка относительно, спокойна. Примерив перед зеркалом достойное выражение лица, застыла с ним в кресле, по третьему заходу старательно рассматривая какой-то журнал. Наталья восседала на диване и делала вид, что вышивает по канве гобеленовым швом рисунок, заброшенный в дальний угол год назад. Звонок в дверь нас даже не испугал. Было хорошо слышно, что Лешик поздоровался с вошедшим, но как-то очень фамильярно… Затем срывающийся мальчишеский голос обиженно поведал, что Лешкина мамаша с какой-то придурошной теткой даже не позволили им зайти в квартиру. Передавать же Лешиково послание через дверь он не стал – услышал бы весь подъезд. Алексей ведь сам сказал, что сделать это надо тихо и незаметно. Продолжения мы не услышали – Лешик увел гостя на кухню.

Вот и еще одна загадка раскрылась. Вчера перед отъездом он поручил двум знакомым мальчишкам из соседнего подъезда отследить наш возможный приезд. И незаметно передать, чтобы мы никуда из дома не выходили до его возвращения. Особо отметить тех, кто будет интересоваться «Ставридой». В благодарность за труд была выдана дискетка с захватывающей игрой. Как известно, первую часть задачи выполнить не удалось. Со второй повезло больше. На машину заглядывались два каких-то хорошо одетых типа. Так как ребята вертелись рядом, им и был задан вопрос, давно ли приехали домой хозяева машины. Мальчишки, легко соврав, что не знают, позволили себе поинтересоваться, зачем этим типам хозяева. Один из них нехорошо усмехнулся и сказал: «Машину у них купить хотим», – после чего достал мобильный телефон и куда-то позвонил, но ничего не говорил, просто слушал гудки.

– Новое дело! – возмутилась Наталья. – Ну ни на минуту нельзя расслабиться. Только успокоилась – на тебе! Может быть, это типы Сержа? – жалобно обратилась она ко мне.

– Конечно, Сержа, – поторопилась я успокоить подругу. – Он же сам сказал, что посылал свою братию разыскивать нас.

Денькин лай и два коротких звонка в дверь раздались одновременно (интересно, почему она не облаяла подростка?).

– Следователь! – испуганно воскликнули мы с Наташкой дуэтом и схватились: она – за вышивку, я – за журнал.

– Виктор Васильевич! – обрадовался Алексей и, призывая к порядку собаку, понесся открывать дверь.

Листратов с порога отмел предложение Лешика не разуваться. В коридоре развернулся оживленный диалог на отвлеченные темы, и мы с подругой отметили, что следователь ведет себя с Лешиком как с молодым, но старым, в смысле давним, приятелем. Нас как будто и не существовало в соседнем помещении. Они удалились в кухню, и Наталья возмущенно прошипела:

– Зачем это всех на кухню таскать! Может быть, пойти напомнить, чья там среда обитания?

Она отложила рукоделие, а я журнал. Достойное выражение лица незаметно сменилось у меня, кажется, на весьма глуповатое. Такими нас и увидел Виктор Васильевич Листратов.

Он вошел с большим бокалом кофе и весело поздоровался. Следом за ним со своим бокалом кофе и сушками следовал Алексей. Мы сдержанно ответили на приветствие, удивившись отсутствию гневных нападок, которые усиленно готовились отражать. Как ни странно, но через несколько минут все весело смеялись над шутками Виктора Васильевича. По прошествии еще минут десяти Наталья уже звала следователя просто Витей, а он ее просто Наташенькой. На столе появились вчерашние деликатесы из «Перекрестка». (Только тут я вспомнила, что мы забыли зайти за проявленной пленкой и готовыми фотографиями.)

Чувство настороженности все же не отпускало меня. Заметив это, Виктор Васильевич сказал, что ценит мою сдержанность и с удовольствием готов сообщить: материалами дела доказана непричастность моего мужа к совершенному преступлению. Но в интересах следствия распространяться об этом не следует.

– Его отпустили?! – встрепенулась я.

– Считайте, что отпустили. Он действительно свободен, но увидеться вам пока не придется. Больше ничего не могу сказать. Кажется, разворошили большой гадюшник.

Я кивнула, ничего при этом не понимая, кроме того, что Димка не виновен. Вместо радости навалилась какая-то дикая усталость и опустошенность.

– Витя, а почему ты не топаешь на нас ногами? – спросила Наталья. – Хоть и без злых намерений, но неприятности мы тебе доставили.

– Вот именно, без злых намерений. По-человечески все объяснимо. Ирина… Ирина Александровна по понятным причинам была недовольна первоначальными выводами следствия. Далее сыграл роль стереотип мышления: следствие ищет не виновных, а тех, из кого их можно сделать. Не она первая, не она последняя, кто рвется собственноручно доказать невиновность родных людей. Бывает обидно, когда благодаря таким действиям рушатся блистательно спланированные операции по поимке преступников, а еще обиднее, когда увеличивается число жертв. В нашем с вами случае это можно предотвратить. Мне очень нужна ваша помощь. Как и в чем, я расскажу, а пока, надеюсь, и вы поделитесь со мной своими сведениями.

Рассказывали мы долго. Утаили только то обстоятельство, что знаем, где прячутся Анна и Олег, то есть ни словом не обмолвились о встрече с ними. Виктор Васильевич не перебивал, но иногда просил уточнить детали. Я с уверенностью сказала, что покойник, переночевавший в квартире мужа и продолживший на короткое время свой вечный сон в моей двушке, не являлся Олегом Локтевым. Свидетельство тому – фотографии в доме Силкиных.

Виктор Васильевич не удивился. Зато удивилась я, неожиданно вспомнив, что Олега в покойнике опознала соседка Вероника – милая Никуся. Но все быстро разъяснилось. Покойный был одет в рубашку и бейсболку, в которых Ника неоднократно видела Олега. В первую очередь ей в глаза бросилась именно знакомая одежка, а вторая очередь просто не наступила: Ника жутко испугалась и не стала вглядываться в покойного. Во всяком случае, так она объяснила следствию. И тут я вспомнила, смотрела Ника из-за угла коридора, значит, не могла как следует разглядеть. Но в тот момент у меня не возникло никаких сомнений. Уж очень убедительно Никуся орала.

Закончив свой детальный пересказ событий, включая козу из Дурыкино, мы перешли в разряд слушателей, поскольку Виктор Васильевич стал делиться с нами некоторыми тайнами следствия, очевидно, разрешенными к частичному раскрытию. Подозреваю, что причиной этому послужило его стремление уберечь двух активных идиоток от ненужных попыток ломиться в открытую дверь. Таким образом выяснилось, что роль вологодской тетушки была сыграна Наташкой великолепно, но… не на тех театральных подмостках. Николай и старший менеджер «Альтаира» Юленька были родными братом и сестрой. Мало того, именно они и являлись вологодскими родственниками Олега. Родители давно переехали в подмосковные Мытищи. Николай вначале жил вместе с ними в двухкомнатной квартире, купленной на деньги Юленьки и ее бывшего мужа. А сама Юленька с мужем жила в трехкомнатной квартире в Москве, пока муж не перешел в разряд бывших. Он переехал с вещами к красивой, но далеко не глупой фотомодели. Через полгода эйфория новизны в отношениях с фотомоделью прошла, но зато у Юленьки не прошло чувство горькой обиды на супруга. Она продолжала его любить, но любовь постоянно спотыкалась о порог измены. Представив, каким кошмаром может обернуться дальнейшая жизнь с неверным мужем, если горечь от его измены будет постоянным препятствием на пути к чистой и светлой любви, она решилась на развод. Как прокомментировала эту ситуацию Наташка: «Ну и дура!» Юленьке следовало немного выждать. Рано или поздно, но чувство обиды перевесило бы чувство любви, перейдя в категорию нормальной злости. Та со временем тоже бы остыла, в свою очередь сменившись равнодушием. Юленьке следовало сначала вернуть блудного мужа, назло фотомодели, а уж потом решать, что с ним делать.