Иоанна Хмелевская - Корова царя небесного [Божественная корова] Страница 38

Поскольку дверь на террасу была приоткрыта и дверь в дом тоже, можно было услышать, что происходит в гостиной, но сейчас там царила тишина. Вот в живой картине произошло изменение: в поле зрения Элюни появился мужчина с чёрным мешком на голове, который подал стакан с какой-то жидкостью своему коллеге с пистолетом. Пистолет немного отодвинулся от коленки мальчика, вторая рука коллеги приняла стакан. И тут до Элюни донеслись обрывки слов:

— …совсем немного. Учти расстояние до города.

Мешок на голове бандита заглушал звуки, но слова донеслись отчётливо. В окаменевшей Элюне первым пробудилось сознание, возможно, именно благодаря этим словам. До неё дошло — стала свидетельницей нападения вымогателей, о которых рассказывал Бежан. Да и она сама сталкивалась, конечно же, вот, вспомнила, не в головку, а в коленку. На пистолете какая-то трубка, верно глушитель, а Агата ранена, Езус-Мария, надо срочно что-то делать, какая же она идиотка, что до сих пор не завела сотового телефона, позвонить — полиция и прихватила бы голубчиков на месте преступления, хотя нет, не на месте, не то перестреляют заложников, ну так сразу, как уйдут из дома Парковича. Господи, Паркович лишится всего состояния, и Агата обретёт свободу выбора… О чем она, кретинка, думает, надо спасать людей, надо хотя бы сдвинуться с места, бандит, того и гляди, прострелит мальчику колено…

Сделав над собой сверхчеловеческое усилие, Элюня оторвалась наконец от ветки дерева, которую судорожно зажала в руке. В этот момент в доме зазвонил телефон. Трубку поднял бандит в мешке.

— Паркович у телефона! — сказал он громко, чётко и лживо.

Неизвестно, что ему сообщили, но больше бандит ничего не стал говорить, просто положил трубку. И исчез из поля зрения Элюни. Впрочем, второй, тот, который держал пистолет, тоже исчез. Если бы Элюня могла повернуть голову, она бы увидела, как из дома выходит нормальный мужчина без мешка на голове, идёт к калитке, открывает её, оборачивается, поджидая спешащего к нему второго, и оба скрываются за забором. Потом послышался шум отъезжавшей машины.

Обретя возможность двигаться, Элюня со всех ног бросилась к узникам. Сначала освободила от пластыря пана Парковича, поскольку он первым подвернулся ей под руку. Так, теперь надо отвязать его от стула, но чем перерезать верёвку?

Помог Паркович.

— Нож на столе! Нет, в кухне острее! Поскорее!

Не зная топографии виллы, Элюня плюнула на кухню и схватила нож со стола в гостиной. Как и рассказывал комиссар Бежан, вымогатели оставили своим связанным жертвам нож, но на приличном расстоянии. Это оказалась пилочка для разрезания мягкого хлеба. Очень хорошо, зубчиками можно перепилить верёвки, стягивающие руки. Агата изо всех сил что-то хрипела из-под пластыря, маленький мальчик жалобно мычал, как потерявшийся телёночек. Пан Паркович, обретя возможность говорить, выкрикивал что-то ободряющее, но жертвы бандитского нападения почему-то не ободрялись.

Стиснув зубы, Элюня изо всех сил перепиливала верёвку на руках хозяина дома. Наконец верёвка лопнула, и Элюня метнулась к Агате. Сорвала пластырь с её лица, Агата смогла наконец крикнуть, что давно пыталась.

— В кухню! — страшным голосом завопила она. — Второй нож в ящике стола! Острый!

Поскольку при этом она мотнула подбородком в сторону кухни, Элюня сообразила, куда бежать, и мгновенно вернулась с ножом в руках.

Отцепившись от стула, Паркович ринулся к телефону.

— Детей! Сначала детей! — приказала со своего стула Агата.

Элюня металась во все стороны, всюду успевая. Отодрала пластырь со рта меньшего мальчика, тем самым значительно увеличив шум в гостиной, ибо малыш наконец обрёл возможность разразиться оглушительным рёвом. Паркович орал в телефонную трубку, Агата ругалась на чем свет стоит, дёргая связанными ногами, старший мальчик, избавившись от пластыря, домогался, чтобы его освободили в первую очередь.

Разрезав верёвку на руках старшего мальчика, Элюня сунула нож в его освободившиеся руки и, увидев, что другим ножом Агата уже кончает разрезать верёвки на своих ногах, предоставила младшее поколение её заботам, а сама занялась другим делом.

Куда же она подевала свою сумку? Ага, вот она, валяется у двери на терраску. Вытряхнув содержимое на пол, схватила записную книжку. Немедленно позвонить комиссару Бежану!

Телефон был занят хозяином виллы, пытавшимся связаться с полицией.

Дрожа от нетерпения, Элюня с трудом удержалась, чтобы не вырвать телефонную трубку из рук Парковича, нетерпеливо отмахиваясь от детей и Агаты, пытавшихся объяснить ей, что произошло. Не дав пану Парковичу договорить до конца, выхватила трубку и настучала номер Бежана. Услышав в трубке знакомый голос, заткнула второе ухо и нервно крикнула:

— Только что сбежали! Пяти минут не прошло. Отсюда всего две дороги, быстренько перехватить бандитов. Их было двое. Наш адрес…

И сунула трубку под нос Парковичу, который быстро назвал свой адрес и фамилию и подтвердил — с Варшавой Константин соединяют два шоссе.

Только теперь можно было позволить прийти в себя.

— Я должен извиниться перед пани за глупости, что говорил в домофон, — пробормотал удручённый Паркович и сунул Элюне в руку рюмку коньяка. — Эти сволочи меня заставили, я должен был слово в слово повторить за ними, и получается, вёл себя по-хамски. Видите ли, они держали под прицелом сына, так что, сами понимаете…

— Понимаю, — успокоила его Элюня. И не совсем кстати добавила:

— У вас очень хорошо получилось.

Агата, похоже, соображала лучше всех.

— Дети, а ну наверх! — распорядилась она. — Можете съесть весь торт, даже если плохо будет — не беда. Главное, с вами, слава богу, ничего не случилось. А сейчас — с глаз долой!

— Зато ты ранена! — спохватилась Элюня.

— Да ничего страшного, — успокоила её Агата, — вот только болит, холера, и кровь течёт. Сейчас сделаем перевязку, и хватит об этом. Элюня, какой ты молодец, что пришла, я боялась, вдруг и в самом деле уедешь или будешь торчать в забегаловке. Ты как на участок проникла?

— А через соседнюю стройку. Бандиты тоже?

— Где там, мы их сами впустили. Один из них позвонил у калитки и сказал — посыльный из фирмы, что доставляет товары на дом. Томаш пошёл открывать, а я заперла собак в боксе.

Её рассказ продолжил угрюмый Паркович:

— Вы можете разыгрывать героя, так сказал мне посыльный, наставив на меня пистолет, но пострадаете не только вы, в доме ещё жена и дети, так сказал он, а второй уже стоял рядом, темнота страшная, ёлка совсем заслоняет фонарь, я и не мог их раньше разглядеть, давно пора спилить ёлку…

— Не ёлку спилить, а фонарь переставить, — сердито поправила Агата.

— Ты права, дорогая, так, разумеется, логичнее, завтра же распоряжусь. А если по-хорошему договоримся, сказал негодяй, никому плохого не сделаем. По-хорошему! Сукины… ох, извините, пани Эля.

— Ничего, я и то удивляюсь, как вы деликатно выражаетесь, — успокоила хозяина Элюня.

— Я гораздо хуже выражалась, пока мне не заткнули рот, — сокрушённо призналась Агата. — Совсем забыла, что дети слушают.

— Ага! Агата им выдала на полную катушку! — донёсся сверху восхищённый шёпот старшего из мальчиков.

— А дальше? Что было дальше? — жадно расспрашивала Элюня.

До неё только сейчас дошло, что представилась уникальная возможность впервые услышать о нападении вымогателей от их жертв, причём ещё до того, как появилась полиция.

Агата и пан Томаш, перебивая друг друга, принялись излагать подробности, а мальчишки сверху дополняли их рассказ, перестав притворяться, что не слышат взрослых.

— Пистолеты были у обоих. С глушителями. Меня вот сюда ткнул…

— Я только вошла с террасы…

— А второй схватил Гжеся и держал его под прицелом, пока первый нас привязывал к стульям и затыкал рты… Верёвки с собой принесли.

— Рты заткнули всем, только Томашу не заклеили…

— И потребовали, чтобы подписал им чеки на предъявителя. На всю сумму, сколько у него было на счёту…

— На всех счетах. Я отказался подписывать, и тогда подонок выстрелил Агате в руку. Хладнокровно так, сука… И заявил, что следующим будет сын, а потом второй сопляк. Каждому в коленку…

— А Агате пообещал ещё и в локоть стрельнуть…

— Я же никак не могла понять Томаша, пусть бы подписал, они отправятся снимать деньги, а мы успели бы предупредить банк…

— Я и сам так подумал, дурак последний, подписал, а они хитрее оказались. Впустили третьего, я и не знал, что тут ещё один бандит прячется, и заявили, что пока не собираются уходить. Выйдут только после того, как их напарник снимет мои деньги. Не могут они мне доверять, вдруг я что не так написал, подпись сменил или ещё что, тогда пусть пеняю на себя, одним членом семьи станет меньше. К счастью, я заполнил все правильно…

— Ничего себе, к счастью!

— А когда в кухне жрали, мешки с голов снимали, я подглядел…