Наталья Александрова - Отмычка от разбитого сердца Страница 39

Наконец лестница кончилась, и Надежда ступила на бетонный пол.

Даже сквозь подошву сапог она почувствовала, какой он холодный — озноб охватил все ее тело, словно она действительно погрузилась по горло в ледяную воду.

Кроме того, здесь было уже совсем темно, Надежда еле различала вокруг себя смутные очертания предметов. Из темноты выступали какие-то полки, стеллажи, железные ящики, обшитые стальными листами стены. Возле самой лестницы Надежда увидела выступающую из стены широкую рукоятку.

Эта рукоятка очень напоминала электрический рубильник вроде тех, какими она постоянно пользовалась у себя на работе.

Надежда протянула к этому рубильнику руку, потянула за него…

Она не знала, что произойдет — могло случиться все, что угодно, может быть, дот мог даже взорваться.

Но не случилось ничего страшного.

Наоборот, под потолком загорелся тусклый свет.

— Умели же при Маннергейме делать надежные вещи! — с уважением проговорила Надежда и снова огляделась по сторонам.

Вдоль стен располагались стеллажи, на полках стояли деревянные ящики, один из них был полуоткрыт, и Надежда увидела аккуратно уложенные ряды гранат. Рядом с этим ящиком валялись два автомата. Похожие Надежда видела в фильмах про войну. В остальных ящиках, наверное, хранились патроны и прочие боеприпасы.

Чуть в стороне стояло массивное вращающееся кресло, перед ним с потолка свисал закрепленный на стальной раме пулемет.

Посреди комнаты Надежда увидела низкий стол. На нем лежал еще один автомат, а рядом с ним — плоская деревянная коробка.

Она шагнула к этому столу, и вдруг над ее головой раздался оглушительный голос:

— Стой на месте!

Участковый Николай Иванович приехал на хутор после обеда. Поплескав на лицо ледяной водой из умывальника, он вытерся приготовленным Люськой полотенцем и спросил свою подругу:

— Люсь, а где Надежда?

— Кобель! — Люська в сердцах швырнула полотенце на землю. — Сукин ты сын! Я для тебя все, гроблю с тобой свою жизнь молодую, а ты, вместо всякой благодарности, за первой же юбкой тащишься! Да хоть бы была баба молодая или там, положим, интересная, так нет же! Старую галошу себе приглядел! Тьфу!

— Люся, да ты чего?! — попытался урезонить ее участковый. — Как ты могла про меня такое подумать? Да ты пойми наконец, дело-то нешуточное!

— И слушать не хочу! — Тем не менее Люська не уходила в дом, а стояла напротив Николая, уперев руки в бока.

Участковый вполголоса выругался и направился к своему мотоциклу. Люська прекрасно знала, что в гневе Николай был крутоват, стукнуть, конечно, не стукнет — сам полиция, знает, что за это бывает, но уедет и вернется не скоро. Однако она вспомнила, как грубо говорила с ней сегодня Надежда, да и волос ей вчера выдрали порядочно.

Николай уже заводил мотоцикл, как вдруг с крыльца раздался голос Аглаи Васильевны:

— Они с Семеном в лес пошли, далеко…

Участковый перевел вопросительный взгляд на Люську.

— Ага, с тобой не выгорело, так она к деду Семену клинья бьет, — фыркнула та, — ну, он ей по возрасту больше подходит.

— Дура! — хмуро бросил Николай и вылетел за калитку на своем мотоцикле.

«Ну что за баба, — думал он, стискивая зубы, — сидела бы тихо, варенье варила, так нет же! Вбила себе в голову чушь всякую, Семена уговорила…»

В глубине души капитан Черенков чувствовал свою вину — если бы вчера не поддался Люське, сумел бы поговорить с Надеждой серьезно и без спешки, она бы сегодня не кинулась очертя голову в лес. Не дай бог, беда какая случится, он себе не простит…

До Елизаветина поля он добрался кружным путем, по Егерской тропе мотоцикл прошел без труда. Вот и болото. Николай знал, что существует по нему потайная тропа, тот же дед Семен когда-то ему показывал. Он внимательно разглядывал кусты. Ага, вот тут сломана ветка, значит, здесь они входили. Хорошо, что сегодня на нем не ботинки, а сапоги!

Он знал, что нужно держать на сосну с тремя верхушками, и этот путь прошел быстро, потоптался на островке, нашел свежий окурок от дешевой сигареты без фильтра, отмерил угол и заколебался. Перед ним лежала ровная зеленая гладь, но, приглядевшись внимательнее, он увидел едва заметный след — все же недавно прошли двое человек и собака, не успело болото затянуться.

— Господи, помоги! — стыдясь себя, попросил сильный человек и шагнул в зеленую трясину.

Он шел точно по следу, опираясь на длинную крепкую слегу, и когда увидел чуть в стороне синенькую косыночку, зацепившуюся за сухой куст, то очень обрадовался. Несмотря на всю свою силу и незаурядную смелость, капитан Черенков побаивался болота. Ведь это природа, а против природы, как известно, не попрешь…

Но вот под ногами стало суше, и он перевел дух. Но не остановился, а с ходу побежал наверх.

Услышав грозный окрик над головой, Надежда замерла и медленно подняла руки. В голове ее вертелась одна-единственная мысль: Саша, муж, стопроцентно прав, она все время ищет неприятностей на свою голову, и они, неприятности, случаются с завидным постоянством.

Еще она думала, что так и останется здесь, в этом тайном хранилище, и никто никогда ее не найдет.

Она не сомневалась, что жить ей осталось считаные секунды, что сейчас маньяк спустится по ступеням и расправится с ней, как расправился со всеми предыдущими своими жертвами.

Но тут же она подумала, что вокруг полно всякого оружия, и пока маньяк спускается по лестнице, она вполне может схватить один из автоматов, и…

И — что? Она в жизни не держала в руках автомата, единственное оружие, каким ей приходилось пользоваться, — рогатка в далеком детстве и пневматическая винтовка в тире… но лучше все же делать хоть что-то, чем безвольно ждать смерти с поднятыми руками…

По лестнице загремели тяжелые шаги спускающегося человека. Надежда резко развернулась и схватила лежавший на полке автомат.

Автомат был густо смазан машинным маслом, и поэтому тут же выскользнул у нее из рук и с оглушительным грохотом покатился по бетонному полу.

— Надя, ты чего? — раздался над ней знакомый голос.

Она подняла голову… и увидела удивленно застывшего посреди лестницы участкового Николая.

— Это ты? — выдохнула она… и расхохоталась.

Видимо, так проявилось нервное напряжение предыдущих минут, страх и ожидание смерти.

— А чего ты закричал: «Стой на месте!»? — спросила она, когда приступ смеха закончился.

— Да тут вокруг столько боеприпасов! — Николай обвел взглядом помещение. — Вон гранаты, в том ящике — мины… Я боялся, что ты сдуру за что-нибудь схватишься, а оно рванет! Тогда от нас с тобой и мокрого места не останется!

— А я перепугалась, подумала, что это маньяк спускается… — объяснила Надежда свой испуг. — Видишь, все-таки я нашла это убежище… имена жертв привели меня сюда…

— Хорошо, что они на тот свет тебя не привели! — поморщился участковый. — Ну что — нашла ты этот дот, очень теперь радуешься? Да тут таких еще десятки по всему перешейку!

— Таких — да не таких! — Надежда снова огляделась по сторонам. — Почему-то маньяк именно к этому доту стремился, именно к нему дорогу зашифровал…

— Да на то он и маньяк, что голова у него совсем больная! Черт его знает, что он себе вообразил! Пойдем-ка отсюда, пока беды не случилось. А я потом с МЧС свяжусь, чтобы саперов сюда прислали, боеприпасы эти разминировать…

— Сейчас, сейчас… — пробормотала Надежда и потянулась к деревянной коробке, которая лежала на столе.

Коробка эта очень отличалась от ящиков с боеприпасами: она была плоская, сделанная из красного дерева, с изящной крышкой, и скорее напоминала резную старинную шкатулку.

— Говорят тебе — ничего не трогай! — крикнул за спиной у Надежды участковый.

Надежда вздрогнула и выронила ящичек. Он упал на бетонный пол и раскрылся.

— Совсем сдурела?! — Николай подскочил к Надежде. — Рванет же!

— А ты не кричи под руку! — отмахнулась она и вдруг замерла, пораженная.

— Ух ты! — воскликнул участковый, заглянув через ее плечо.

Крышка шкатулки отскочила в сторону, открыв ее содержимое.

Это был плоский металлический круг вроде небольшого блюда. Но ничего подобного Надежде прежде не приходилось видеть. Внутрь большого круга был вписан квадрат, внутрь того квадрата — еще один круг, и так снова и снова. Все эти круги и квадраты были испещрены изгибами и переплетениями сложного орнамента, они искрились и переливались. Видимо, эти узоры были выложены из мелких драгоценных камней. И удивительный предмет словно притягивал к себе взгляд, словно уводил его в бесконечный сияющий лабиринт, уводил одновременно в глубину и вовне, в космос, как бы расширяя и в то же время сжимая сознание… он казался живым и обладал какой-то непостижимой властью…