Татьяна Луганцева - Айсберг в джакузи Страница 39

— Что?

— Ты не понимаешь? Если Кристина имела в виду тебя, это означает, что смертельная опасность грозит именно тебе! Ее любимому человеку!

— Аня права,  — подтвердил Марат.  — Если в записке так было сказано, то Кристина имела в виду тебя.

— Но мне не грозит никакая опасность,  — пожал плечами Эрвин,  — я не понимаю, почему она так решила.

— Угрозы? Враги? Соперники?  — выступила в роли следователя Аня.

— Нет, ничего такого,  — отрицательно покачал головой Эрвин, а она задумчиво перевела взгляд на Марата.

— Что ты на меня так смотришь? Еще меня обвини! Мол, мы с Кристиной и поссорились из-за того, что я безумно ревновал ее к Эрвину, а потом решил устранить более удачливого соперника,  — заволновался «Мишка».

— Я этого не говорила, сам сказал,  — ответила Аня.

— Марат не мог,  — вступился Эрвин.

— Но кто-то смог!  — воскликнула Аня.

— Тише! А то этот маньяк нас обнаружит,  — зашипел на нее Марат и неуклюже почесал бок волосатой лапой.  — Во-первых, Эрвин мой друг, во-вторых, он очень порядочный человек, и если уж сказал, что не будет вмешиваться в наши с Кристиной отношения, то слово держит. А заставить Кристину разлюбить его с помощью убийства  — не самая удачная затея. Так можно договориться до того, что я Кристину убил из-за ревности.

— Успокойся, Марат, мы так не думаем,  — сказал Эрвин.

— Это всего лишь версия,  — пожала плечами Анна.

— Девушка играет в детектива?

— Это лучше, чем разгуливать по лесу в шкуре медведя,  — огрызнулась Аня под смешок Эрвина.

— Да уж, ей палец в рот не клади,  — подтвердил Марат, почесывая волосатую грудь.

— Что ты все чешешься?  — возмутилась Аня.  — Сними хотя бы медвежью голову! Ну невозможно с тобой серьезно разговаривать!

— Я обманул вас,  — опустилась медвежья голова.

— Так это все-таки ты убийца?!  — воскликнула Аня, уже слыша фанфары победы в конце своего расследования.

— Одно у тебя на уме!  — незлобно огрызнулся Марат.  — Я другое имею в виду, я не сам надел костюмчик, этот ирод заставил, поиздевался надо мной вволю. Обмазал клеем и напялил его на меня. Говорил, если не внесут выкуп, я сам буду плясать на рыночной площади и зарабатывать ему на кусок своего леса.

— Да,  — прошептала Аня,  — я, конечно, слышала, что карточные долги  — страшная сила, но не думала, что до такой степени.

— Я и сам не думал. По пьяни сыграли, Чарльз тоже не особо походил на профессионального картежника, скорее на профессионального пьяницу.

— Твое беззаботное и безответственное отношение к жизни должно было закончиться чем-то подобным,  — по-своему отреагировал Эрвин.

— Прекрати чесаться,  — фыркнула Аня.

— Ага, думаешь, не чешется?! Непонятно, причина в клее, собственных волосах или в пыльной старой шкуре. Мне очень трудно дышать, и все тело болит.

— Хватит хныкать, давай посмотрим, что я могу сделать.  — Эрвин придвинулся к нему и взялся за массивную голову медведя.

По тому, как напряглись мышцы у него на руках, Аня поняла, что силу он прикладывает нешуточную. Раздавались треск, скрип и стоны, пока медведь не взмолился человеческим голосом:

— Прекрати, Эрвин! Так ничего не получится, ко мне эта шкура прилипла насмерть! Не знаю, что делать! Срезать ее ножом или ножницами, обращаться к специалистам по разделыванию туш или в службу спасения, а может, мне просто сделать эпиляцию! Я не знаю! Но ты сейчас со своей силищей точно медвежью голову снимешь вместе с моей.

Эрвин отступил, а на его плече после физического усилия отчетливей проступило красное пятно.

— Тебе больно?  — приблизилась к нему Аня.  — Прости, я была так напугана встречей с говорящим мишкой, что даже не поблагодарила тебя за то, что ты нес меня на руках, словно благородный рыцарь, да еще тебя ранили.

— Ранение легкое, вот только много крови потерял и появившаяся слабость не позволила мне продолжить бег: открылась рана, полученная на празднике молодого вина. Спасибо Марату, что припрятал нас.

— Ага! Этот идиот, видимо, меня искал, а нарвался на вас.

— Мы как раз рассматривали пень, в который так никто денег и не положил.

— Понятно, почему Чарльз к вам пристал,  — чихнул Марат, тщетно пытаясь вытереться лапой.  — А я это место недавно обнаружил, решил спрятаться на время, отдохнуть и ночью попробовать выбраться к людям.

— Понятно! Ты же медведь! Вот уже и берлогу себе присмотрел,  — рассмеялась Аня.

— А меня больше интересует, как бы на тебя отреагировали люди, к которым ты вышел бы со своими просьбами избавить тебя от шкуры,  — засмеялся Эрвин, держась за плечо.

— Я об этом не думал. Да и какой у меня выбор? Другого вида у меня здесь, в лесу, и не предвидится,  — ответил Марат.

— А ведь Чарльз  — умный мужик,  — задумчиво проговорил Эрвин,  — он не издевался над тобой, наклеивая шкуру, он обеспечивал себе алиби.

— В смысле?  — не понял Марат.

— Он не хотел выпускать тебя живым, но и руки не хотел марать. Он бы сам потом выпустил тебя в лес в таком виде, и тебя сразу же убили бы.

— Кто?  — заинтересовался «мишка».

— Охотники. Сейчас открытие сезона, и много людей пойдет по лесу с ружьями наперевес. А в Австрии есть закон  — убивать всех волков и медведей.

— Почему?  — удивилась Аня.

— Я не знаю, может, чтобы они не уничтожали других животных? Так что, Марат, злую шутку над тобой сыграл лесничий. Уж кто-кто, а он в курсе этого отстрела. Еще и сам бы вызвал охотников на появившегося в округе медведя.

— Негодяй,  — отметила Анна.

— Все просчитал,  — ахнул Марат.  — Хорошо, что вы рядом со мной. Хоть успеете объяснить охотникам.

— Постараемся,  — успокоил его Эрвин, а Анна внезапно начала смеяться.

Смех был истеричный. Она не могла остановиться, ее трясло, а из глаз текли слезы.

— Аня, прекрати! Ну ты что? Чего смешного?  — пытался привести ее в чувство Эрвин.

Но сделать она ничего не могла. Доведя себя до спазмов в животе, она наконец-то смогла выдавить из себя:

— Представляешь, и этого человека я обвиняла в расчетливом убийстве? Не может снять медвежью шкуру и голову! Ага, прямо в таком виде и к Симону, тот будет доволен, особенно когда поймет, что под маской скрывается человек из России. Умора! Я не могу! Скоморох да и только!

Мужчины, конечно, оценили чувство юмора Ани, да и причина, ввергшая ее в столь безудержное веселье, заслуживала того, чтобы они все вместе рассмеялись, чем разрядили обстановку.

— Все! Не могу больше ржать! Щеки болят!  — выдохнула Аня.

— А мне стало совсем душно, и тело чешется все сильнее,  — подал жалобный голос Марат.

— Эрвин, а может, нам его вдвоем почесать?  — снова засмеялась Анна, держась за живот.

— А теперь выходим по одному!  — рявкнул голос снаружи, и Аня сразу же подавилась смехом.

Воцарилась мрачная тишина.

— Ну!  — повторил грубый голос, и звук передергивания затвора сообщил, что он шутить не намерен.

Аня с удивлением и обреченностью посмотрела на мужчин и полезла к выходу.

— Подожди! Я первый!  — попытался остановить ее Эрвин, но она успела выскользнуть наружу.

«Что характерно, смех не всегда продлевает жизнь»,  — подумала она, рассматривая мужчину, стоящего напротив нее в пятнадцати шагах от их укрытия с ружьем наперевес.

Это был человек огромного роста и внушительного веса. Лицо у него было вытянутое, со скошенным подбородком и толстыми мясистыми губами. Устрашало то, что одет он был в камуфляжную форму, его лошадиное лицо тоже было раскрашено под камуфляж, а глаза горели ненасытным, злым огнем.

Создавалось впечатление, что он вообразил себя эдаким Рембо, только среди альпийских гор. Аню же сразу насторожил безумный взгляд Чарльза.

«Он точно псих!»  — сразу же решила она, слыша позади себя хруст веток и краем глаза наблюдая, как вылезают наружу Эрвин и «медведь».

— Все голубчики в сборе!  — обрадовался маньяк, приветственно дернув стволом ружья.  — Не шевелитесь и не приближайтесь ко мне ни на шаг. Я служил в специальных войсках, и вам не удастся обвести меня вокруг пальца.

— Да что тебе от нас надо?  — возмутился Марат.

— Молчи, животное! Надо было тебя сразу пристрелить, а не тратить столько клея. Быстро по одному вперед и не оглядываться!

— Чего ради мы должны тебя слушаться? Какая разница, пристрелишь ты нас здесь или отведешь куда-то?  — подал голос Эрвин.

— Хочешь испытать судьбу, Ламар? Хозяин жизни! Любимец женщин! Но передо мной ты  — никто! Поборись за свою жизнь, богатей! Вдруг я смягчусь и подарю тебе ее за определенную плату? Быстро вперед!  — прикрикнул Чарльз.

— Отпусти девушку, она иностранка, выкуп за нее внести некому, и вообще, она здесь ни при чем,  — попросил Эрвин.