Елена Логунова - Дефиле озорных толстушек Страница 39

– Хр-р-р?! – вопросительно всхрапнула старуха и с жутким скрежетом пружин перевернулась на другой бок.

Я подождала, пока стало тихо, снова вылезла из кровати и приоткрыла дверь в коридор.

– Ш-ш-ш! – укоризненно прошептали резиновые колесики каталки, поравнявшейся с моей дверью.

На каталке лежало тело, полностью закрытое застиранной больничной простыней. Что-то мне подсказало, что эта простыня – скорее упаковка, чем защита пациента от больничных сквозняков. Я испугалась и закрыла дверь. Постояла немного, кусая палец, а потом все-таки решила выйти. Ну, что такого? Кому я помешаю? Возьму на посту книжку про Лизелотту, запрусь в туалете и буду читать, раз уж спать никак не получается!

– Опять вы? – неприятно удивилась дежурная сестра.

Она выглядела усталой и огорченной.

– Как тяжелый? – осторожно спросила я.

– Уже никак. Отмучился! – Девушка вздохнула, со стуком положила ручку и с непонятной враждебностью посмотрела на меня. – Тоже, как вы, поганок наелся! Грибник-недоучка!

– Да что вы?! – совершенно искренне ужаснулась я.

Мне тут же явственно примерещилось собственное бездыханное тело, укрытое несвежей простыней. Какой кошмар! Если бы нам с мамулей не повезло, мы бы тоже сейчас ехали параллельным курсом на двух каталках в больничный морг!

Я потрясла головой, прогоняя жуткое видение, но на смену ему тут же явилось другое, не менее пугающее. Я представила, что прямо сейчас в разных странах медики борются за жизнь людей, которые перед отлетом из Екатеринодарского международного аэропорта наелись в кафе ядовитых грибочков.

– Его из аэропорта привезли? – спросила я у дежурной.

– Кого?

– Ну, грибника этого?

– Солонцова? – Сестра покосилась в какие-то бумаги. – Почему из аэропорта? Из милиции.

Это было интересно, но непонятно. Я хотела задать пару уточняющих вопросов, но медсестра строго взглянула на меня, командным тоном велела идти в палату и до утра оттуда не высовываться. Я покорилась и ушла, прихватив с собой книжку. Вместо закладки сунула в нее небольшой листок бумаги из пачки, лежащей на столе медсестры. Карандаш я видела у бабки-соседки на тумбочке. Едва оказавшись в палате, я взяла это стило, прошла к подоконнику, где было посветлее, и четко, разборчиво записала фамилию покойного любителя маринованных поганок. А то, неровен час, забуду, начну потом вспоминать и обязательно перевру.

Сон по-прежнему бежал от меня, что было вовсе неудивительно. Мысленным взором я видела карту мира, на которой символическим изображением бледной поганки был отмечен наш город, а от него во все стороны расходились радиальные линии, прочерченные больничными каталками. Нервничая, я немного погрызла ногти, а потом вынула из-под подушки припрятанный мобильник и позвонила домой.

– Кузнецов! – хрипло сказал папуля.

– Пап, это я! Извини, если разбудила, – зашептала я.

– Индюша? Что, маме стало хуже? – встревожился он.

– Нет, с мамой все хорошо, ей сделали капельницу, и она сладко спит, – успокоила я его. – Я просто хотела спросить, ты звонил в аэропорт?

– Зачем это? – не понял вопроса родитель.

– Затем, чтобы сказать им про ядовитый поганочный салат в бистро! – напомнила я.

– Ах, это! – папулин голос построжал и сделался почти таким же ядовитым, как упомянутый салат. – Да, я им позвонил! А меня заверили, что никаких – ты слышишь? – ни-ка-ких грибов в меню бистро нет и не было! Вообще никогда! В связи с чем мне очень хочется знать, где ты взяла эти чертовы грибы? Не хочешь рассказать?

– А…

Я растерялась и замолчала. К счастью, немедленно отвечать на папулин вопрос мне не пришлось, он сам не дождался моего ответа, досадливо пробормотал:

– Черт, тут кто-то в дверь звонит, Дюша, иди спать, потом поговорим! – и отключился.

Я машинально посмотрела на часы на дисплее мобильника: третий час ночи! Что за незваные гости нагрянули в наш мирный дом?

– Индюша, что-то случилось? – слабым голосом спросила мамуля, заворочавшись в скрипучей кровати.

– Ты чего не спишь? – вместо ответа спросила я. – Это я тебя разбудила своей болтовней? Прости, пожалуйста, у меня бессонница!

– С чего бы это? – поинтересовалась заботливая родительница. – Есть проблемы, требующие неотложного решения?

Голос больной стал заметно бодрее. Отметив это, я потерла подбородок и сказала:

– Пожалуй, есть такая проблема. Не знаешь, как попасть в морг?

Мамуля издала горловой клокочущий звук.

– Еще при жизни, я имею в виду, – спешно уточнила я.

Пришлось подождать, пока она прокашляется.

– Поправь меня, если я неверно поняла, – сказала мамуля, выправив дыхание. – Ты хочешь попасть в больничный морг, будучи живой и здоровой?

– Угу, – кивнула я.

– Прямо сейчас, ночью?

– Угу!

– Ночью, – повторила наша великая писательница, откидываясь на подушку.

Лицо у нее сделалось задумчивое, отрешенное, как в те моменты, когда мамуля сочиняет новое произведение. Я посмотрела на нее с надеждой: кто сможет придумать лучший сценарий ночного проникновения в морг, чем автор литературных ужастиков?

Сам по себе больничный морг меня не интересовал нисколько, мне просто хотелось увидеть «грибника» Солонцова, который насмерть отравился поганками. Если это Валера из аэропорта, я смогу немного успокоиться: возможно, кроме нас с ним, маринованную отраву никто не ел. Хотя на закономерный вопрос, где же он взял эти самые поганки, покойник все равно не ответит.

– А зачем тебе в морг? – спросила мамуля.

Так я и знала, что она не станет мне помогать, пока не выяснит, что к чему! Она у нас любопытна, как сорока. Одно слово – писательница!

– Сегодня ночью в эту больницу привезли еще одного человека с отравлением грибами, – ответила я. – Он умер, и я хочу на него взглянуть.

– Зачем это?

– Затем, чтобы узнать, не тот ли это парень, который угощал поганками меня! Он принес маринованные грибочки из салат-бара. То есть он так сказал. А в бистро утверждают, что грибов у них не держат. А я не знаю, что думать!

– То ли тот парень хотел отравить тебя, то ли сам надумал отравиться в приятной компании? – подсказала мамуля.

– Что-то в этом роде.

– Понимаешь, Дюша, – она снова завозилась в постели. – Сложность в том, что в заведения такого рода свободного доступа нет даже днем, а уж ночью туда может войти только кто-то из своих.

– Например? – спросила я, догадываясь, что мамуля уже придумала мне подходящую роль.

– Например, смерть с косой! – легко ответила наша фантазерка.

Теперь уже я поперхнулась и закашлялась.

– Дюша, это будет очень эффектно! – Мамуля преисполнилась энтузиазма. – Сейчас мы тебя экипируем!

Все, необходимое для того, чтобы превратить молодую цветущую девушку в жуткий призрак, нашлось прямо в палате. Первым делом художница по костюмам заставила меня напялить казенную ночнушку – длинную до пят хламиду из жидкой желтоватой бязи. Она была мне слишком широка, зато в складках на животе превосходным образом спряталась ледяная бутыль минералки, извлеченная мной из морозилки холодильника. Водичка, наверное, принадлежала бабке, у которой мы позаимствовали еще один аксессуар – клюку. Мамуля мастерски обмотала кривую ручку палки серебряной фольгой от шоколадки (тоже бабкиной), и получилось подобие косы.

– Облегченный женский вариант, – сказала мама, полюбовавшись своим рукоделием.

Возложенная на мое бязевое плечо, миниатюрная коса выглядела достаточно грозно.

– Теперь грим! – постановила мамуля. – Поищи-ка у бабки на тумбочке, я видела там пакет с картофельным крахмалом.

Пригоршня крахмала придала моей физиономии пугающую бледность.

– Жаль, у тебя короткая стрижка, длинные волосы смотрелись бы гораздо эффектнее! – посетовала выдумщица костюмов, щедро посыпая мою голову белым порошком.

– А если капюшон надеть?

Я вытряхнула из наволочки плоскую, как блин, подушку и из освободившейся постельной принадлежности ловко соорудила себе белый, в тон общей маскировки, монашеский клобук.

– Так уже совсем хорошо! – одобрила мамуля.

– Стра-ашно-о? – загробным голосом с завыванием поинтересовалась я, грозно воздев свою бутафорскую косу.

В этот момент зазвенел мой мобильник, и это было так неожиданно, что я сама испугалась. Мамуля охнула и упала в подушки.

– Да, алло? – зашептала я в трубку.

– Серега, привет! – вальяжно и даже кокетливо промурлыкал мне в ухо родной брат.

– Спятил, что ли? – рассердилась я. – Какой я тебе Серега?! Чего звонишь среди ночи?

– Я так и знал, что ты не спишь, Серега! – Братец был абсолютно невозмутим. – Помнишь, ты спрашивал у меня про пижаму?

– Какая пижама?!

– Ночная! – с нажимом сказал Зяма.