Татьяна Луганцева - Шашлык из волнистого попугайчика Страница 4

С возрастом при виде разбитых судеб одиноких женщин, уже похоронивших в себе все надежды, в ней родилось желание удачно пристроить их за границу, раз своих мужиков не хватает. Так возникла «Русская матрешка», и за двенадцать лет своей деятельности Пелагея устроила сотни браков, обеспечила некоторых женщин богатыми любовниками, собрала обширнейшую базу данных иностранных женихов и еще более обширную базу данных «русских матрешек». Помочь всем обратившимся было для нее делом принципа.

И вот сейчас она смотрела на худую, немного нескладную молодую женщину, без косметики, с длинным хвостом из светлых волос и строгим лицом, и понимала, что перед ней – трудная задача.

Об этом она прямо и заявила в глаза пришедшим. Пелагея вообще была женщина прямолинейная и простая.

– Я настолько безнадежна? – удивилась Мила, которая чувствовала себя раскованно из-за выпитого с горя вина в компании жены своего любовника.

– Дело не в этом. Я сейчас объясню, что я имею в виду. Вы упрямы, горды и умны. Это написано на вашем лице, и это термоядерная смесь для мужчин. Только очень умный мужчина не испугается такой женщины.

– А таких мало… – вздохнула Надя, обмахиваясь носовым платком.

– Меньше, чем хотелось бы… – уклончиво ответила Пелагея. – Несмотря на вашу внешнюю сдержанность, у вас внутри кипят страсти, так ведь?

– Я человек не без эмоций, – подтвердила Мила.

– Вот! Но внешне вы, простите, несексуальны… А мужики, это не секрет, в девяноста случаях из ста ищут хорошую сексуальную подругу. И эти их намеки на страстность, на чувственность, на большую грудь… Они не понимают, что сексуальность не в этом. Женщина с огромным бюстом и пухлыми губами может быть не темпераментнее резиновой куклы, и наоборот… Но как мы уже отметили, умны и проницательны мужчины, увы, далеко не все.

– То есть девяносто процентов отпадают? – посмотрела на свою плоскую грудь Мила.

– А ведь это много! – заерзала в кресле тоже не совсем трезвая Надежда.

– Вот именно… Боюсь, что вы очень разборчивы, тем более явно имея негативный опыт общения с мужчинами.

– Имелся такой опыт, – подтвердила Мила.

Пелагея стрельнула проницательными темными глазами.

– Женатых вам не надо, бабников не надо, с вредными привычками не надо…

– А кому это надо? – встрепенулась Надежда.

– Не поверите, но находятся желающие. Так вот, замуж не надо, чтобы лечь в постель, мужчина должен нравиться, быть сексуальным… красивым…

– И богатым! – добавила Надя.

– Вот-вот! Если бы такие были, я бы его не пропустила сама! – засмеялась Пелагея и подошла к бару. – Мартини? Шампанское? Вино? Ликер?

– Мартини! – дружно заказали подруги.

Пелагея приготовила три коктейля из мартини и грейпфрутового сока, кинув туда кусочки льда из холодильника, стоящего тут же.

– Моя вредная привычка! – пояснила она, не стесняясь, ставя бокалы перед женщинами.

– Какая?

– Алкоголь, – ответила Пелагея и махнула рукой, – с моей нервной работой я могу расслабиться или так, или жить на таблетках. Я выбрала более приятное средство, чем таблетки, – пояснила она.

– Значит, ничего не выйдет? – спросила Надя. – Я так надеялась. Потом Мила и меня бы вытащила в Италию от моего алкоголика.

– Значит, вы нацелились на итальянцев? – улыбнулась Пелагея.

– А что?

– Хороший выбор. Я сама их больше всех люблю. Кстати, ты, Надя, скорее найдешь себе мужика по своим внешним данным, чем твоя подруга.

– Я что, менее разборчива? – обиделась Надежда.

– Ты – женщина-огонь, а твоя подруга – Снежная королева.

– Ты подойдешь этим девяноста процентам, – хихикнула Камилла.

– Не надо мне озабоченных маньяков! – испугалась Надежда.

– А на твою подругу клюнут только интеллигентные снобы и престарелые эстеты, – ответила Пелагея, – она на любителя, понимаешь?

– Пусть клюют! – тряхнула рыжей копной Надежда.

– Хороши же вы! Сколько выпили? Не слышите, что я вам говорю? Ей не понравятся те, кто клюнет на ее фото, а те, кто ей может понравиться, предпочитают молодых, попроще и посексуальнее. Ферштейн? Кстати, какой язык знаешь? – спросила у Милы Пелагея, наливая по второй порции мартини.

– Английский практически в совершенстве. Год стажировалась в Англии, – вяло ответила Мила.

– Хорошо… но нехорошо для ловли итальянца экстра-класса. Лучше учить итальянский язык. – Пелагея задумалась.

– Что же, Милу не может полюбить супермен? – спросила Надежда, терявшая свою мечту переехать в солнечную Италию.

– Красавец, богач, порядочный, одинокий – и Камилла, женщина тридцати двух лет, по профессии… – вопросительно посмотрела на Милу хозяйка «Русской матрешки».

– Ветеринар.

– Ветеринарша… ну не знаю… Странная пара. Один шанс из нескольких миллионов. Если только что-то произойдет экстраординарное… Понимаете, девочки, чтобы подцепить свободного миллионера, можно быть и официанткой, но восемнадцати лет, с большим бюстом и с ногами от ушей. Можно и с менее заметной внешностью и в более зрелом возрасте, но быть близкой к нему и стать незаменимой в его жизни. Например, его секретарша, его домработница, принимающая его в любом состоянии, дающая прекрасный секс и ничего не требующая… Рано или поздно он поймет, что лучше ее не найдет. Вы ходите в такие места, где можно встретить миллионера? – спросила Пелагея.

– Нет, – честно ответила Камилла.

– Как же тогда вы встретитесь и сразите его наповал? Я не знаю, что должно произойти, чтобы вы смогли чем-то его поразить или произвести на него впечатление. Такие мужчины всегда в шоколаде, они видели таких женщин, что взять их нечем. Их не тронет даже «Мисс мира». Короче говоря, девочки, высоко планку подняли. Нельзя ругать микроскоп за то, что он не утюг, – выдала загадочную фразу Пелагея и пояснила: – Даже в обычных мужчинах надо искать достоинства и прощать недостатки.

– Как все это грустно, – вздохнула Надя, – давайте выпьем!

Женщины выпили. Мила вздохнула.

– А можно не снижать планку? Ну, не откликнется никто, и бог с ним… я не обижусь…

– Хорошо, – согласилась Пелагея, – мое дело предупредить. Сейчас составим анкету, занесем ее в компьютер и будем ждать откликов. Фотографию принесли?

– Да. – Мила достала фото из сумки.

– Сойдет… хотя и здесь у вас очень серьезное выражение лица.

– Какое уж есть, – ответила Мила.

– Давайте выпьем за хорошее начало дела, – сказала вконец окосевшая Надя.

– Давайте, – поддержали ее Пелагея с Милой.

Пелагея опустошила свой бокал и спросила у Милы:

– А ты вообще любила кого-нибудь?

– Думаю, что нет… хочу так думать, – ответила Камилла.

– А я один раз была влюблена! – мечтательно закатила глаза Пелагея.

– Как ты это поняла? – заинтересовалась Надежда.

– Это было незабываемое чувство. Его взгляд пронзил меня как молния, и у меня сразу же заболело…

– Сердце? – воскликнула Надя, слушавшая хозяйку брачного салона открыв рот.

– Вот здесь, – положила руку на область желудка Пелагея, – а внизу живота разлилось приятное тепло. Я сразу поняла, что этот мужчина – мой.

– И что потом? – спросили заинтригованные подруги.

– А! – махнула рукой Пелагея и снова потянулась к мартини. – Он был идеален, кроме одного пункта: он не был свободен, чего в принципе и следовало ожидать.

– Жаль… – вздохнула Мила.

– За несчастный случай! – подняла бокал Пелагея.

– Какой? – испугалась Надежда.

– Который должен свести Милу и миллионера-красавца и что-то сделать с его мозгами, чтобы он променял своих фотомоделей на Милу-ветеринара!

– Аминь! – подтвердила Надя.

– За Италию! – пригубила мартини Камилла.

Глава 3

Марко Тозини родился в Италии в семье крупных бизнесменов. Отец его занимался игорным бизнесом, владел сетью пятизвездочных отелей по всей Европе, салоном автомобилей эксклюзивных моделей, антикварным салоном, модельным агентством и еще черт знает чем.

Мама тоже вела свое дело, конечно, несравнимое с масштабами деятельности мужа, но зато свое, любимое и независимое от его капитала. Она содержала салон модной одежды, аксессуаров и обуви под торговой маркой «Антония». Одежда была высочайшего качества и не уступала таким знаменитым фирмам, как «Версаче».

Фирма «Антония» вышла на международный рынок, открыв свои филиалы в Париже, Лондоне, Вене и Москве. Супруги Тозини очень любили друг друга, были порядочными людьми. Огорчало их лишь то, что у них был только один ребенок.

Тридцатипятилетняя Антония Тозини рожала своего первенца очень тяжело, с большими осложнениями. Она родила крепкого, здорового сына, но больше не могла иметь детей.

Женщина пережила тяжелейшую депрессию и переключила все свое внимание, нежность и любовь на единственного ребенка. Марко не мог не радовать родителей, рос смышленым и красивым мальчиком. Живя в роскошном особняке, к услугам мальчика было все.