Маша Стрельцова - Как растлить совершеннолетнего, Или Научи его плохому! Страница 4

Сейчас до меня начало допирать. Пять лет с ней под одной крышей, да плюс Дэн… Мама, у меня же Дэн!!! Да такой девицей и святой бы увлекся, а насчет того, что Дэн кроме меня никого вокруг не видит — я была совершенно не уверена.

И что мне делать, люди?

— Так как, можно Маню увидеть? — прошептала девица с каким-то отчаянием в голосе. Я посмотрела на нее — девчонка была явно замучена долгой дорогой. Плюс — ошеломлена моим домиком для новых русских. Плюс — она заранее боялась неведомую Маню, которая тут живет.

— Проходи, — вздохнула я и обернулась к Дэну, собираясь выгнать его недрогнувшей рукой, только бы сократить его контакты с этим ангелочком. К черту! Пусть лучше он на меня всерьез обидится, нежели потом наблюдать его влюбленным в тетираину дочку.

Однако мерзавец, когда я обернулась, стоял на коленях. Одну руку он приложил к сердцу, во второй он держал вытащенный из вазы букет роз, с которого капала на паркет вода.

— Донна Магдалина, — проникновенно глядя на меня, заговорил он. — Я старый солдат, и не знаю слов любви, но при виде вас мое сердце разрывается от нежности…

У меня аж руки опустились.

Дэн, нахально улыбаясь, достал из кармана ключи от своего коттеджа и протянул их мне.

Что мне оставалось делать?

Я вздохнула и выдала ему карту от своей квартиры.

И только он собрался меня хорошенечко, минут на десять, поцеловать, как от двери послышалось шуршание. Сонька явно решила воспользоваться моим приглашением. Я внимательно посмотрела на Дэна. Слава Богу, ничего кроме некоего раздражения у него на лице не появилось. Но — черт возьми! — мужчины — они такие притворщики!

Я вздохнула, решив про себя жестко контролировать их отношения, и повернулась к Соне.

— А Маня-то где? — у нее так и был трогательный потерявшийся вид.

— А Мани тут вообще нет, — спокойно пояснила я.

— Как так? — вскинула она на меня измученные глаза.

— Терпеть не могу, когда меня так называют, — пояснила я. — Магдалина я.

— Простите, — прошептала девчонка, заливаясь пурпурной краской.

— Да не, ты в голову не бери, — посоветовала я. — Разувайся, и пошли устраиваться. Это, кстати — Денис, мой муж. Любимый муж.

Я намеренно выделила голосом последние два слова. Я предупреждала ее — чего тут было непонятного. Денис приосанился и схватился за Сонькины чемоданы.

— Давайте, девушка, я вам помогу, — вежливо предложил он.

— Да не, дядя Денис, что вы, я сама, — путаясь в словах, отнекивалась Сонька.

Лицо Дэна приняло озадаченное выражение. «Дядя Денис»? Да парню всего-то двадцать девять лет!

Нормально! Девчонка начинала мне нравиться.

— Пошли, чадо! — ласково улыбнулась я и повела Соньку в ближайшую гостевую комнату на втором этаже.

Там она села на краешек кровати и тихонько меня заверила:

— Я, тетя Магдалина, как мышка буду, вы меня и не увидите, и не услышите. По дому все вам сделаю. Я б вас и не стала стеснять, да деваться некуда — не дают в университете места в общежитии. Все по большому блату, а где его взять?

«У тебя зато любой блат найдется!» — утешил меня внутренний голос.

А что? Это мысль! Отправлю девчонку в общежитие, и буду помогать материально — чем не выход?

— На кого учишься-то, Сонь? — поинтересовалась я.

— Я на ФРГФ — факультет Романо-германских языков поступила, — с гордостью ответила Соня. — Переводчиком буду! Правда, все же на платное отделение — бюджетное место дороже стоит.

— Погоди, — нахмурилась я. — Бюджетное — значит, бесплатное?

— Бюджетное — значит престижное, ведь только очень умные ученики смогли бы выдержать экзамен, — объяснила мне она.

«Девочка еще и не дура», — скорбно отметил внутренний голос.

— Погоди, — почесала я в затылке. — А ведь мать мне вроде говорила, что ты школу с золотой медалью окончила — и что, все равно на бюджетное не взяли?

— Так говорю же, бюджетное — оно дороже платного, я и рассудила, что зачем деньги зря переводить? — терпеливо повторила мне Сонька.

«Ничего не понимаю я в этой жизни!», — озадаченно сказал внутренний голос.

— Я, тетя Магдалина, буду с ранья уходить, и поздно — поздно приходить, — жалобно глядя на меня, продолжала Сонька. — Вы меня и не увидите. Мать скоро кабанчика заколет, сюда привезет, картошка опять же своя, капуста — не объем я вас.

— Сонька! — рявкнула я. — А ну кончай!!! Ты чего? Какое «объем»??? Какое «с ранья»? Раз уж навязалась ты на мою голову-то будь спокойна, не брошу. Если, конечно, не накосячишь.

— Не накосячу!!! — истово помотала она головой. Потом подумала и добавила: — А это как — «накосячишь»?

Я выглянула в коридор, убедилась, что Дэна поблизости нет, присела к ней на кровать и пояснила:

— Сонька, говорю с тобой откровенно. Дэна я люблю без памяти, замечу чего меж вами — вылетишь без выходного пособия.

В глазах ее плеснулось крайнее изумление, и она, не сдержавшись, воскликнула:

— Так он же старый!

Я внимательно посмотрела на нее и спросила:

— А тебе-то сколько?

— Восемнадцать на днях стукнуло! — призналась она.

— Тогда может и правда старый, — задумчиво согласилась я. — Ну ладно, Сонь, я тебя честно предупредила. Если чего замечу — пеняй на себя. Хотя вообще — я девушка добрая, и жить ты у меня будешь как у Христа за пазухой.

— Не, ничего не заметите! — тут же поклялась она.

— Смотри, — я поднялась с кровати.

— Тетя Магдалина, — неуверенно спросила она. — А если он сам ко мне начнет приставать? У нас в деревне девчонок мало было, так я от наших мужиков не знала, куда и спрятаться. Хотя честно — честно я их никак не завлекала. А если и тут так получится?

— А вот как начнет приставать — так ты мне сразу и скажи, — строго велела я. — Тогда он вылетит, а ты останешься. Ясно?

Она покивала головой.

— В общем, Сонь — вон там за дверью ванная комната, мойся, приводи себя в порядок, мы с Дэном сейчас ненадолго уйдем, вернусь — обед приготовлю. Пока уж бутербродами тебя накормить придется, извини.

— Я и сама могу все приготовить! — тут же вызвалась Сонька.

— Да? — с сомнением посмотрела я на нее.

— Я люблю готовить! — уверила она меня. — И вообще — приятно будет вам помочь, все не нахлебницей у вас буду жить.

— Ты — не нахлебница, а родственница, — наставительно сказала я.

— Тогда тем более говорите, где кухня! — улыбнулась она.

— Из холла одна из дверей ведет на кухню. Вернее, это столовая, кухня дальше, смежная с ней, но думаю, что разберешься.

— Найду! — кивнула она.

Дэн дожевывал на кухне круассанчик и с интересом читал Men's Health.

— Послушай, — я села напротив него и вздохнула, — как тебе Сонька?

— Да ничего, вроде, но вот медовый месяц она нам подпортит, — отозвался он. — Впрочем, я уже продумал. Будем снимать номер для новобрачных в отеле несколько раз в неделю. Так даже романтичнее, верно?

— Верно, — с облегчением улыбнулась я. — Только имей в виду — не дай Боже на Соньку взглянешь с интересом.

Он отложил в сторону журнал, посмотрел на меня долгим взглядом и, наконец, сказал:

— Магдалин, я не страдаю педофилией.

— Наше дело — предупредить, — пожала я плечами. — Я с тобой честна. И прямо говорю — что не переживу, если ты еще кем-то увлечешься.

— Мадемуазель ревнива? — светски осведомился Дэн.

Глаза его при этом смеялись.

— Мадемуазель ЖУТКО ревнива, — наставительно ответила я.

— А почему я этого раньше не замечал? — слегка разочарованно спросил он. — Я уж было, подумал, что тебе все равно.

— Так раньше повода не было!

— И не будет! — твердо пообещал он и полез целоваться.

— Теть Магдалин… ой!

Мы резко отпрянули друг от друга и покосились на дверь. Там, вся пунцовая, стояла Сонька и пялилась в пол.

— Что, София? — слегка кашлянув, спросил Дэн.

— Да я в ванную пошла, а там ни шампуня, ни мыла, — тихо проговорила она.

— Сонь, там все в шкафчиках лежит, неужели ты их не заметила? — жалобно сказала я.

— Заметила, — прошептала она. — Только рыться не стала — чужой ведь дом, еще чего…

Я аж застонала от такой простоты.

— Соня!!! Все что в комнате и в ванной — все твое, ясно? И, надеюсь, ты у меня не будешь спрашивать, можно ли включить телевизор или лечь в кровать, ладно?

— Ладно, — пискнула она и исчезла.

Мы с Дэном переглянулись.

— Намечаются непредвиденные трудности, — заметил он. — Может, переселимся в мой коттедж?

— А Соньку одну тут оставим? — мрачно ответила я. — Не выход. Девчонка еще одна жить явно не умеет.

— Может, ей квартиру тогда купить?

— Думала, — вздохнула я. — Говорю ж, девчонка несамостоятельная. Молодая. Как такую одну оставить?

— Тогда, может быть, мать твоя ее к себе возьмет? — осторожно предложил он.