Наталья Александрова - Танго втроем Страница 4

Тут я сообразила, что он мои расспросы может неправильно понять и снова перевела разговор на инцидент с его начальницей.

– Судя по кулончику, она скорпион, и этим все сказано: какой у скорпиона характер – по-моему ясно: яду – на десятерых. Ужиться со скорпионом может только другой скорпион. А знаете, какая про скорпионов есть легенда? Будто бы, если он оказывается в смертельной опасности, скорпион изгибает хвост и жалит самого себя в спину, чтобы погибнуть от своего собственного яда. Кончает самоубийством, прямо как японский самурай.

Алик усмехнулся:

– Ну, на Ларису Георгиевну это никак не похоже.

Я обрадовалась – он окончательно пришел в себя.

– А вы с какого языка переводчик? С английского?

– Английский, шведский, еще немного финский. Вы хотите сказать, что зная три языка, можно найти работу получше, не с такой стервой-начальницей?

– Ну, я не знаю, вы что заканчивали?

– Университет, естественно.

Он посмотрел на меня внимательно.

– Простите, я вчера не запомнил вашу фамилию, кажется Ракитина.

– Ну да, Марина Ракитина, а что?

– Да, кажется, я знал вашу сестру. Аня Ракитина, да? Вы на нее похожи.

– Все когда-то знали мою сестру, и я на нее ни капельки не похожа. Если вы хотите сделать мне комплимент, то не насилуйте себя.

– Но я действительно знал вашу сестру, мы вместе учились в школе.

– В параллельном классе? – съязвила я.

– А как вы догадались? – он удивился.

Теперь настал мой черед удивляться. Если он учился с моей сестрой в параллельном классе, то, значит, ему всего тридцать лет? А я думала, что ему под сорок.

Я действительно похожа на сестру, только все лучшее из лица и фигуры, и вообще ум, красота, обаяние и удачливость достались старшей сестрице. Я это поняла еще в детстве и из духа противоречия старалась сделать себя полной противоположностью сестре. Если ей нравилось белое, то я выбирала себе черное, и наоборот. У сестры была роскошная длинная грива, а я постригла волосы в шестом классе. Теперь у нее модная короткая стрижка, а у меня хвост на затылке, который мне абсолютно не идет, но надо держать марку. Забыла сказать, я очень упряма.

Тут я заметила, что Алик смотрит на меня и улыбается. Оказывается, я уже минут десять молча сидела, глядя в пустую чашку. Мне захотелось сказать ему что-нибудь резкое и разойтись наконец, но неудобно так ни с того ни с сего набрасываться на человека, тем более, ему и так уже сегодня досталось. Впрочем, есть люди, которые сами позволяют другим обращаться с собой, как с грязью под ногами, и никто в этом не виноват, кроме них самих. В общем, я забрала у Алика эту несчастную книгу по дианетике и собралась домой. Алик явно расстроился, думаю, ему не хотелось возвращаться на работу к своей скорпионше. Я слегка прониклась к нему сочувствием.

– Как думаете, не усугубит положения, если мы еще немного пройдемся, я вас провожу не до самой работы, а квартала два?

– Вы про Ларису Георгиевну? Да она уже забыла про все. Она ведь человек настроения, со всеми так обращается.

– И все позволяют? – не удержалась я.

Он помрачнел. Мне опять стало стыдно – что я-то его обижаю, нам с ним делить нечего. Мы прошли два квартала, на прощание я сердечно поблагодарила его, что не потерял чужую книгу, и пошла обратно к метро.

Не доходя несколько домов до метро, у переулка, где была стоянка машин, я замедлила шаг и собиралась зайти в собаче-кошачий магазин, чтобы купить Лолите специального собачьего печенья в виде косточек. Если и есть кто в нашей семье, кому мне время от времени хочется сделать приятное, то это Лолита. Правда, я еше очень хорошо отношусь к Славке, но, если я буду покупать ему печенье, боюсь, сестра может неправильно понять. Я только собралась спуститься на три ступеньки вниз, как что-то заставило меня оглянуться. Человек на той стороне переулка, его походка, этот знакомый поворот головы…

Он подошел к синей машине, наклонился к окошку водителя, они поговорили, потом человек обошел машину, уверенным жестом открыл дверцу…

«Максим!» – закричало все мое существо.

На самом деле я, конечно, молчала, но он что-то почувствовал, оглянулся, узнал меня, нахмурился в первый момент, потом кивнул как-то неопределенно, сел в машину и уехал. Я продолжала стоять на ступеньках, пока меня не подвинула дама с ротвейлером, они купили новый поводок и торопились его опробовать.

Забыв про Лолитино печенье, я побрела к метро ужасно расстроенная. Мне не нравилось мое состояние. Неужели весь этот кошмар начнется сначала? Неужели это мне пожизненное наказание? За какие, интересно, грехи?

Всю жизнь меня все сравнивали с сестрой, а поскольку сравнение было явно не в мою пользу, то люди либо ставили ее мне в пример, либо разочаровывались во мне навсегда. Это началось еще со школы, про семью я не говорю – матушка всю свою материнскую гордость израсходовала на сестру, а на меня всегда смотрела с жалостью, как на ошибку природы. Правда, я в детстве была гадким утенком, потом разрослась, сейчас смотреть на меня не противно, но сестрица, конечно, полностью меня затмевает.

В школе учителя бесконечно сравнивали меня с сестрой:

– А вот Аня всегда все уроки делала на отлично!

– А вот Аня никогда не забывала дома дневник и сменную обувь!

– А вот Аня кувырок назад выполняла на «пять», а ты еле-еле на «три с плюсом»!

В конце концов мне это надоело и я начала дерзить учителям. Они в ответ стали выставлять мне плохие отметки и вызывать родителей в школу. А потом мы переехали. Сестра тогда училась уже в седьмом классе и могла самостоятельно ездить в школу через весь город. А меня мать перевела в простую школу возле дома, и все успокоились. Иногда я жалею, что не закончила английскую, но потом ведь пришлось бы идти в тот же институт, а там я опять слышала бы то же самое про сестру. Так что свои нервы дороже. А я себе спокойненько, не утруждаясь, закончила простую школу, поступила в технический вуз, потому что матушка не представляла себе, что у ее детей не будет высшего образования. Инженеры нынче никому не нужны, поэтому, помаявшись без работы, я устроилась в техническую библиотеку Технологического института и так там и работаю уже четыре года. Мать с сестрой, естественно, недовольны, они говорят, что надо менять работу, менять жизнь, менять все. Не могу сказать, что мне моя жизнь нравится, но менять тоже ничего не хочется. Отсюда – непримиримые противоречия с семьей.

Сколько себя помню, в нашей семье всегда были на первом месте успехи моей сестры, личная жизнь моей сестры и так далее. В доме всегда толклись знакомые моей сестры, ее друзья и поклонники. Все они были личности. Элита, цвет общества, как говорила моя мать. Куда там моим одноклассникам из простой школы! Мать всегда смотрела на них с брезгливым удивлением, как на божью коровку, которая случайно залетела на городской балкон. Понемногу мне и самой стало казаться, что все мои друзья серые, неинтересные люди. В общем, вы видите пред собой классическую иллюстрацию к Фрейду – комплекс младшей сестры-неудачницы.

И вот прошли уже годы учебы в институте, а я как-то ни на ком не могла остановиться. Никто из парней по-серьезному мне не нравился. Мать начала беспокоиться, но поскольку сестра бесконечно то выходила замуж, то разводилась, потом рожала Дашку, то матушке было не до меня. А потом на день рождения сестры кто-то привел Максима. Сестра тогда как раз только-только начинала расходиться со вторым мужем, мы еще про это не знали.

Максим явился с огромным букетом роз. Они были знакомы раньше, не то по работе, не то во время учебы где-то сталкивались. Анькин второй муж ужасно ее ревновал, хотя она ему не изменяла. У Аньки другой подход – она не заводит любовников при живом муже, она просто меняет мужей, когда они ей надоедают. И, чтобы не создавать на празднике напряженную ситуация, Максим стал уделять внимание мне. Он был очень хорош, просто потрясающе выглядел, они с моей сестрой составили бы обалденную пару, это было ясно не только бедному Анькиному мужу, но и всем вокруг. Поэтому я все поняла правильно, держалась приветливо и любезно принимала его ухаживания. Вечер прошел спокойно, никто ни с кем не скандалил, сестра, как обычно, была обворожительна.

Через два дня Максим позвонил мне на работу и предложил встретиться. Я к тому времени уже знала, что он женат и находится с женой в стадии решения вопроса, разводиться сейчас или еще подождать, но не нашла в себе сил отказаться от встречи. Когда же я поняла, что он увлекся мной, именно мной, и Анька тут ни при чем, все и началось. Боже, как я влюбилась! Это был форменный кошмар. Каждую ночь я видела его во сне, каждый вечер перед сном я мысленно с ним разговаривала. Если, проснувшись под утро, я вспоминала про него, то заснуть уже больше не было никакой возможности. У меня хватило ума и выдержки не показывать ему моего состояния и никогда не звонить ему самой по телефону. Я никогда от него ничего не требовала, всегда соглашалась с ним встретиться в любое время и в любом месте, будь то захламленная квартира его приятеля, чья-то дача или просто машина. Я не безнравственная, просто для этого человека я готова была сделать все что угодно. Но только для него и ни для кого больше. Он тогда начал усиленно заниматься политикой, выдвигал свою кандидатуру в депутаты. Я никогда не спрашивала про его отношения с женой, он сам сказал мне, что сейчас не может начинать развод, потому что жена против, и журналисты обязательно напишут гадости. Поэтому он почти никогда не появлялся со мной на людях, а так, все больше по чужим квартирам.