Эльвира Барякина - Гроб с музыкой Страница 4

— Как живете-можете? — спросил у народа Грушков.

— Хорошо-о…

— Я хочу вам представить моего брата, — показал он на незнакомца, пришедшего вместе с ними. — Его зовут Геннадий. Прошу любить и жаловать.

Пока брата знакомили поочередно со всеми присутствующими, Алик шепнул на ухо Лехе:

— И зачем надо было притаскивать этого козла? Будет всем настроение портить своей угрюмой рожей.

— Ты что, его знаешь? — поинтересовался Леха.

— А то! Он майор ФСБ, мой бывший лучший друг.

— А сейчас? — иронично переспросил Кобец. Ему показалось неправдоподобным, что майоры Федеральной службы безопасности могут дружить с такими, как Аличка.

Но тот, похоже, искренне верил в собственную исключительность.

— Да надоел он мне, и я с ним поругался, — беспечно махнул Алик рукой. — Думаешь, чего он злой-то такой?!

Леха посмотрел на Гену. Тот действительно был сердит и, казалось, совершенно не интересовался окружающим. Алик же сиял как медаль.

— Генка, сто процентов, не ожидал меня здесь встретить! Типа приехал нервишки полечить на свежем воздухе. Ой, я ему такое лечение устрою!

Леха недоверчиво покосился на Аличку. Он явно страдал манией величия.

Затейником кострового веселья, как всегда, была Топ. Она то и дело сыпала шуточками, весело произносила тосты и травила байки. Народ, поначалу несколько сконфуженный от присутствия руководства, окончательно раскрепостился, хохотал и пил спиртное.

— Иду я, значит, по этой Турции… — возбужденно рассказывала Топ. — А перед этим мы чего-то налакались до поросячьего визга… По этой причине мне тяжко, передвигаюсь я с превеликим трудом, мучительно думаю, где мне заворачивать, а для бодрости пою «Лейся, песня, на просторе». И что вы думаете? Останавливают меня тамошние полицейские, хватают и тащат к себе в участок. «Ты, — говорят, — русская проститутка». Ни фига себе, думаю. Раз приличная женщина напилась и мотается, значит, сразу русская проститутка! Я этим олухам целый час объясняла, что я русский редактор газеты…

Громче всех смеялся Алик. От хохота и выпитой водки он то и дело заваливался назад и падал прямо на Измайлова. Тот его ловил и заботливо усаживал обратно. Поймав его в очередной раз, Сергей посмотрел на часы и поднялся.

— Ладно, господа, отдыхайте, а у меня еще дела… — объявил он, намереваясь уходить. — Я, наверное, сегодня в город уеду…

— Жаль, — вздохнула Топ. — А то оставайтесь, мы сейчас петь будем.

— В следующий раз.

Корректор Ямин, сидевший несколько в стороне от всеобщего веселья, встал вслед за Измайловым.

— Я тоже, пожалуй, пойду, — произнес он так, как будто пытался обратить на себя чье-то внимание.

Топ посмотрела на него, но ничего не сказала. Ей не нравилось это обморочное юное дарование, которое систематически заваливало ее газету безумными стихами с требованием их напечатать.

Так и не дождавшись скорби по поводу своего ухода, Ямин исчез в кустах.

— Ну, где песни-то? — притворно удивилась Топ. — Давайте, исполняйте!

— Чур, мою любимую поем! — восторженно завопил Алик. — Земфиру! «У тебя спи-ид!» Играй! — приказал он девчонке с гитарой.

Она неуверенно пожала плечами.

— Я это не умею…

Петь, как выяснилось, тоже никто не умел. Поэтому народ орал дурными голосами до тех пор, пока окончательно не стемнело.

Где-то в глубинах лагеря послышались тяжелые звуки ударников: по всей видимости, студенческая половина «Ворошиловца» наконец-то решила перейти к дискотечной части программы. Леха тут же взволнованно завозился на своем месте: он вспомнил про Нимфу. Как подсказывал ему опыт, дискотека являлась одним из самых удобных мест для кадрения девиц, и упускать свой шанс было глупо. Он встал и направился было прочь, но цепкая рука Топ тут же настигла край его футболки.

— Куда?! — спросила она громко, так, что все присутствующие сразу же посмотрели на Леху. Топовские журналистки при этом как-то напряглись. Им всем хотелось премии, обещанной редактором.

Леха смерил Топ ледяным взглядом.

— Ты уверена, что тебе нужно в подробностях знать, куда я направляюсь?

Народ понимающе заулыбался.

— Отпусти мужика! — засмеялся Боря. — У него потребности.

— Знаю я, какие у него потребности! — многозначительно проговорила Топ, но футболку все же выпустила.

— Ох, как же я тебе отомщу! — пообещал ей Леха.

Динамики охрипшими голосами выкрикивали что-то про «солнышко в руках», гулкое эхо звенело между соснами. Народу на открытой танцплощадке было много. Студенты дружно колбасились и скакали. «Неутомимые, — подумал Леха, вглядываясь в толпу в поисках Нимфы. — Я бы скончался давно после такого трудового дня, а они еще и пляшут!»

Наконец он ее заметил. Нимфа сменила свои шортики на джинсы и распустила волосы, что было тут же оценено Лехой. К тому же танцевала она весьма и весьма завлекающе.

— А наша девочка неплохо двигается! — произнес над ухом чей-то задушевный голос.

Чуть не подскочив на месте, Леха стремительно обернулся. За его спиной стояла Топ в компании всех своих журналисток.

— Мы пришли смотреть, как ты будешь знакомиться с Нимфой!

Леху просто затрясло от бешенства.

— Ну, Топ… Знаешь, как это называется?!

Журналистки явно помирали со смеху, глядя на его разъяренную физиономию.

— А ну брысь отсюда! — рявкнул он.

Но девчонки и не подумали оставлять его в покое. Они разместились на ближайших скамейках и все так же выжидающе глядели на Леху.

— Ну иди же! — захихикала Топ, чем довела его просто до белого каления. — Народ ждет от тебя великих свершений! Или ты боишься, что Нимфа тебя пошлет?

Он упрямо сощурил глаза.

— Учитесь!

Держа в руках два пластиковых стаканчика с пивом, Леха протолкался сквозь толпу. Добравшись до Нимфы, осторожно коснулся ее локтем. Она обернулась, посмотрела вопросительно. Леха протянул ей пиво:

— Привет. Держи. Это тебе.

Нимфа удивленно подняла бровки-стрелочки.

— Я тебя знаю?

Он наклонил голову.

— Леха. Теперь знаешь. Пошли пить пиво.

— Ты всегда так нахально знакомишься с девушками?

— Нахально? Бог с тобой! Я два часа набирался храбрости, прежде чем решился к тебе подойти!

— Боялся, что я тебя пошлю?

— И если бы ты это сделала, я бы с горя пристал бы вон к той толстой девчонке, — проговорил Леха, показывая подбородком на Топ, впившуюся в него взглядом.

Нимфа засмеялась.

— Ужасно!

— Видишь, ты просто обязана меня спасти!

Бурные аплодисменты со скамеек показали, что народ восхищен Лехиным мастерством.

— Когда у меня будет сын, я первым делом научу его танцевать.

— А может, лучше говорить?

— Зачем? Говорить умеют все, а вот танцевать — далеко не каждый. Девушки очень это любят.

— А еще что они любят?

— Любят, чтобы их любили, любят рассказывать, какого крутого парня они отхватили пару дней назад…

— А еще?

— Еще они любят, когда их целуют в нежные кудряшки на затылке. Вот так…

— С ума сошел! На нас смотрят!

— Еще они любят, когда на них все смотрят.

— Ты совершенно чокнутый!

— И они любят чокнутых парней, которые хватают их на руки и уносят в темный лес.

— Ох, отпусти немедленно! Поставь меня! Спасите-помогите!

— Я думаю, если кто-нибудь кинется тебя спасать, ты расцарапаешь ему морду!

Леха перенес Нимфу за столовку и опустил на землю. Вроде бы здесь никого не было. Но оглянувшись, он сразу увидел двух Топовских журналисток, скрывавшихся за доской объявлений. «Вот дуры-ы!» — подумал он, но сердиться у него уже сил не было.

— Видишь? — спросил он Нимфу, показывая на мерзких шпионок.

— Девчонок-то?

— Они следят за нами! Ты умеешь быстро бегать?

Нимфа с любопытством выглянула из-за Лехиного плеча.

— А чего им надо?

Но он не ответил.

— Бежим отсюда!

Взявшись за руки, они помчались по полутемной дорожке… Нимфе было прикольно удирать неизвестно от чего и от кого.

— Куда нам? — прошептала она, запыхавшись, когда они натолкнулись на очередной отряд противника. — Может, к тебе в домик?

— Не-е, туда нельзя, там наверняка засада! — весело отозвался Леха.

Скрывшись наконец в кустах возле спортплощадки, они остановились, едва переводя дыхание. Нимфа сияла в темноте глазами, восторженно глядя на Леху.

— Вроде убежали…

Он притянул ее к себе, чтобы поцеловать.

— Тихо, не шевелись, — прошептал Леха над ухом Нимфы, — у тебя, кажется, сережка расстегнулась.

Сережка была красивая, с красным камушком в середине. Щелкнув замочком, он нежно чмокнул ее в шею. Тут из-за угла снова показались журналистки.