Валентина Андреева - Сундук с тремя неизвестными Страница 40

Георгиновна оказалась «крепким орешком». На призыв домофона откликнулась очень недоброжелательно: «Еще раз позвоните – вызову милицию!» Это подвигло Наталью на штурм. Небрежно сунув коробку с тортом мне в руки, подруга еще раз набрала цифры кодового ключа и, не дожидаясь новой угрозы, проорала: «Еще раз испугаете, сообщим в прокуратуру и господину Серову!» Приобняв коробку с тортом, я нервно теребила веревочку в ожидании дальнейшего развития событий.

– Что вам угодно? – вопрос прозвучал с запозданием и относительно любезно, но с оттенком пожелания катиться туда, откуда заявились.

– Мы не намерены обсуждать проблемы Владимира Аркадьевича во всеуслышание. Будьте любезны впустить нас в квартиру. В противном случае вынуждены…

Замок щелкнул. Георгиновна не стала дожидаться продолжения. Впрочем, место для него она выбрала тоже не очень подходящее. Мы увидели ее на лестничной площадке сразу же, как только открылись двери лифта. Впускать нас в квартиру она не собиралась. Дама являла собой улучшенный образец Бабы Яги. Даже туго замотанная бинтом правая ступня, привязанная к тапочку легкомысленной розовой ленточкой с бантиком, навевала мысли о костяной ноге старушки. Опираясь рукой на лыжную палку без острого наконечника, Георгиновна сверлила нас подозрительным взглядом темных глаз, необыкновенно сочетавшимся с крючковатым носом и вытянутыми в ниточку губами. Вот только выщипанные и искусственно подрисованные брови для Бабы Яги выглядели нелепо.

– Чем обязана? – надменно поинтересовалась дама, и ее худая фигура слегка покачнулась. Но не только от нашего с Наташкой синхронного выхода из кабины лифта и травмированной ноги. Георгиновна была слегка пьяна.

Ссориться с ней мы не собирались, впрочем, отказываться от идеи чаепития – тоже. Учитывая эти обстоятельства, а также из опасения, что женщина, забыв про больную ногу, пустит в ход импровизированный костыль, я насильно всучила коробку с тортом в ее свободную руку. Двери кабины лифта за нашей спиной мягко закрылись. Сетуя на то, что Евгения Георгиевна проявляет излишнее гостеприимство – достаточно было просто встретить нас в дверях, мы подхватили помощницу по хозяйству вместе с тортом и палкой под белы рученьки с идеальным маникюром и довольно ловко дотащили ее до квартиры. Не сразу выяснилось, что не той. Вовремя не удосужились посмотреть на номер и очень удивились, что дверь не открывается. Какое-то время все в одной сцепке безрезультатно пытались проникнуть в чужую собственность. В конце концов, Георгиновна пришла в себя и начала интеллигентно ругаться. Шипела, не хуже змеи, обзывая нас редкостными дурами. Это сразу навело на мысль, что мы немного ошиблись адресом. Ошибку ликвидировали быстро, а вот с последствиями пришлось повозиться – веревка на коробке неожиданно развязалась, и торт вывалился на бетонное покрытие.

– Блин! – ахнула Наташка и удвоила усилия по перемещению Георгиновны внутрь жилого помещения к любому более-менее подходящему месту посадки. Работала в одиночку. Мне, дабы не вляпаться в кондитерский шедевр, пришлось оставить попытки помочь подруге.

Ну, она и скакала! И это на одной-то ноге! Интеллигентность как рукой сняло. Дама материлась по-черному и все пыталась схватить телефонную трубку, чтобы выполнить свою угрозу – вызвать милицию.

– Да звоните на здоровье! – взвилась рассерженная Наташка. – Не понимаю, как Серову могло прийти в голову доверить своего сына пьющей домработнице? Швыряется тут тортами… и тапками. Ир, подай из коридора разношенную пуанту с бантиком, Евгения Георгиевна ее намеренно откинула, надо приладить на место. И убери из коридора кондитерские останки. Выкинь в мусорное ведро. Не думаю, что бетон со взбитыми сливками – прекрасное дополнение к чаю.

– Кто вы такие? – Кажется, Георгиновна смирилась с нашим присутствием. Агрессии в голосе не было.

– Мы? – удивилась вопросу Наташка. – Неужели непонятно? Контактеры! Контактируем с Серовым, с прокуратурой, с Тимофеем, с саму… Ильей Ивановичем. Теперь вот пытаемся наладить контакт с вами. Вы в курсе, что Тимка нарушил указание отца и прямо из аэропорта самовольно укатил на дачу?

Евгения Георгиевна вздохнула и кивнула головой.

– Он мне звонил. Оно и к лучшему. Случайно подвернула ногу, сильное растяжение. Четыре дня прошло, а наступать все равно не могу.

– Это в тот день, когда арестовали Владимира Аркадьевича? – Я вернулась к событиям прошедшей субботы.

– Да. Утром. По дороге с дачи сюда. Надо было подготовить квартиру к возвращению Тимофея. С первого сентября у него занятия. – И, заметив мой недоуменный взгляд, пояснила: – Школу он экстерном закончил. Теперь будет заочно учиться в институте. Удивительно умный мальчик.

– Какой коновал вам повязку накладывал? – не выдержала Наташка. – Я сейчас перебинтую. А мазь согревающего характера вам выписали? Или самолечением занимаетесь? Коньячок глушите?

– Это от боли. Всего пятьдесят грамм. Ну, может, чуть больше… А мазь я не покупала. После травмпункта – сразу домой.

– Где с вами случилось такое безобразие?

– Да буквально в двух шагах отсюда. Рядом с соседним домом. Спасибо, попался отзывчивый молодой человек, довез до поликлиники.

– Надеюсь, рентген делали?

– Да. – Георгиновна слегка поморщилась, разглядывая освобожденную от бинтов, распухшую и посиневшую ступню.

– Если нет мази, надо хотя бы йодную сеточку сделать. Йод имеется?

– Имеется. В ванной комнате аптечка. В зеркальном шкафчике, на верхней полке.

– Ир, ты что, не слышишь? Заодно посмотри, может, там новый бинт найдется.

Я с готовностью вылетела в заданном направлении. Чтобы не морочить голову поисками, притащила в комнату всю аптечку.

– О! А вот и нужная мазь! – обрадовалась Наташка. – Евгения Георгиевна, плохо ориентируетесь в системе здравоохранения семьи своего работодателя.

Георгиновна обиженно поджала губы:

– Я нахожусь в этой квартире всего четыре дня. Да и то в скованном состоянии. И если бы не поведение Тимофея и не прибавка к жалованию, которую посулил мне Владимир Аркадьевич… Впрочем, это вас не касается. – Она опять поморщилась и даже прикусила нижнюю губу. Наталья хоть и осторожно, но не безболезненно мазала ногу страдалицы мазью, старательно рекламируемой в телевизионных рекламных роликах.

Я невольно собезьянничала – продублировала страдальческое выражение лица Георгиновны. Исключительно из чувства жалости.

– Ирка! Прекрати корчить рожи! Прямо безголосые байки из склепа! Лучше включи чайник. Евгения Георгиновна… Ой, простите…

– Это вам Владимир Аркадьевич доложил о моем подпольном отчестве? Просто постарайтесь больше не оговариваться. Кстати, вы мне так и не сказали, какое отношение имеете к господину Серову.

Я поняла, что пора вмешиваться. Разговор упорно уходил в сторону, отступление прикрывалось вскипевшим и выключившимся чайником. Свирепо взглянув на Наталью, поняла, что погорячилась. Подруга даже не соизволила оценить мою новую «рожу», настолько была поглощена подготовкой к чайной церемонии. Без конца интересовалась, где чашки, ложки, конфеты.

Сменив выражение лица на равнодушно-доброжелательное, я поведала Георгиновне, что Серова знаем давно. И в настоящее время являемся единственными, на кого он может полностью положиться. Более того, она зря думает, что нас не коснулся вопрос переселения Тимки с дачи в Москву. Серов пришел к такому решению вынужденно. В его ближайших планах – регистрация повторного брака со Светланой Константиновной, а Тимкина ненависть к ней не знает границ. Собственно, из-за этого Серов и отправил родного ребенка в Ижевск.

– Она сама виновата! – запальчиво заявила Георгиновна. – Так вести себя с набалованным подростком! Лебезила, пыталась гладить по головке, прощала ему все его дерзкие выходки. Разумеется, мальчик понял ее поведение по-своему. Конечно, Тима отвратительно поступил по отношению к отцу. Забраться к Светлане в кровать, зная, что он дома! И еще неизвестно, кто из них говорил правду, Светлана или Тимофей. Мальчик просто влюбился. Глупый еще. Сколько раз жаловался мне и отцу, что она флиртует со всеми мужчинами. По-своему ее ревновал. Кстати, последнее время Светлана действительно вела себя крайне неприлично. Ой! Нельзя ли поосторожнее!

– Нельзя! – отрезала Наталья. – Светлана Константиновна в этой семье заработала себе нервное заболевание. Опытный психолог рекомендовал ей повысить уровень самооценки. Науськанная специалистом, она действовала строго в соответствии с его рекомендациями. Владимир об этом не знал, поскольку в противном случае терялся весь смысл лечения. Ему первому надлежало заново разглядеть в ней личность. Только он не успел. Появились побочные эффекты лечения, и Светлана с ним развелась. Тем не менее психолог был прав. Серов все-таки разглядел в жене эту личность даже в отсутствие самой жены. Теперь снова готов на ней жениться.