Лариса Ильина - Беги, Люба, беги! Страница 40

— Понятно... — задумчиво хмыкнула я, снова поднимая глаза к небу. — Моя жизнь — дерьмо!

Посидев в грусти еще немного, я хлюпнула носом. Все это ужасно! Жизнь и так тяжелая штука, а когда живешь словно с завязанными глазами... Я всхлипнула с выражением. И никого у меня нет, кроме единственной подружки! Правда, она все обои мне в коридоре заляпала, пьянь такая, и соседу глазки строит. Коля и так слаб по отношению к горячительном напиткам, а с такой женщиной и вовсе под гору покатится. Нет, доверять Ферапонтова Лидке решительно нельзя...

Где-то внизу послышалось тихое шуршание. Я боязливо поджала ноги и, ухватившись за ветку, глянула вниз. Не думаю, чтоб здесь водились удавы или питоны, но...

— Ну, как дела? — послышалось из-за спины. От неожиданности я дернулась, но Тигрин спас меня от неминуемого падения, вовремя ухватив за пояс джинсов. — Ты уже уходишь? Мне еще надо переодеться.

— Тебе только в цирке работать, — сердито забурчала я. — Лазаешь, как Тарзан.

Он не отозвался, шустро стягивая пестрые лохмотья. Я не лезла с вопросами, терпеливо дожидаясь, пока о результатах разведки Максим расскажет сам.

— Спускаемся! — наконец скомандовал он, и я обрадовалась.

И сразу поняла, что погорячилась. Как выяснилось, спуститься с дерева гораздо труднее, чем на него влезть. Под каждым суком я висела, воя, как кошка в корыте с мыльной пеной. Максим резвым орангутангом скакал вокруг, отдирая мои пальцы от очередной ветки. Вспотел он гораздо раньше, чем я.

— Любонька, — ласково шипя сквозь зубы, умолял он, — отцепись... Не бойся, я же рядом...

Когда до земли осталась самая малость, я решила, что пора покончить с этой пыткой, и попыталась спрыгнуть, позабыв предупредить Тигрина. Он подумал, что я падаю, и самоотверженно кинулся следом, пытаясь схватить меня за шиворот. Это ему удалось, однако удержать нас двоих на стволе он не смог, и мы грохнулись вниз. Я долетела первой и стукнулась спиной о здоровенный корень. Максим шлепнулся сверху. Я завопила. Совсем очумевший Тигрин резво вскочил. Я случайно дернула ногой, он споткнулся и, раскинув руки, с размаху налетел на дуб, будто собрался с ним целоваться. Поскользнувшись на корне, взмахнул руками и съехал по стволу вниз, расцарапав о кору щеку. Наконец ему удалось встать. Повернувшись, Максим молча потрогал царапины и посмотрел на меня долгим выразительным взглядом. Я заскучала.

Возвращение от Дуба до машины прошло весьма быстро и, что больше всего раздражало, молча. Вернее, молчал только Тигрин, я пыталась принести извинения за нанесенные ему повреждения, а заодно выяснить, что он видел в доме родителей Мамонова. Но Максим только мрачно буркнул: «По дороге расскажу...» — и размашистым шагом припустил через перелесок. Рассудив, что царапины на физиономии никому не прибавляют хорошего настроения, я тоже замолчала, семеня следом. Но очутившись на сиденье «СААБа», подумала, что все возможные правила этикета соблюдены.

— Я провисела на дубе четыре часа, а ты ничего не рассказываешь, — повернулась я к Максиму, раздумывая, не надуть ли для пользы дела обиженно губы. — Кто там, в доме?

Тигрин завел мотор, сосредоточенно повозился с какими-то кнопочками и, положив руку на руль, отвернулся к окну. Наконец буркнул:

-Твой муж.

— Да? И... — Я машинально хихикнула. — То есть... Что ты имеешь в виду? В том доме Олег? Но что он там делает?

— Ничего особенного. Колбасу ест.

— Колбасу? Почему колбасу? — потерянно зашептала я, где-то в глубине души уже понимая, что ответы на все свои вопросы знаю сама. — Так его... не похитили?

— Нет, не думаю, что его похитили. — Максим коротко усмехнулся.

— Так он там, — с трудом выдавила я, — с этой женщиной? Вдвоем?

Тигрин кивнул. Я откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. До самого моего подъезда мы не сказали друг другу ни слова.

А в дверях квартиры меня встретила Лидка..

— Любаша! Куда ж ты подевалась?

Я молча прошла мимо нее в ванную, подруга тащилась следом:

— А что за шикарная тачка тебя привезла? Твой Тигрин, что ли?

— Это не мой Тигрин!!! — вдруг заорала я, резко обернувшись.

Лидка шарахнулась в сторону. Я села на край ванны и заплакала. Осторожно заглянув в дверь, Лидка подошла на цыпочках и села рядом.

— Любонька... Ну, не плачь! — Она погладила меня по плечу. — Случилось что-нибудь? Я ж не знала...

Ополоснув лицо холодной водой, я шмыгнула носом и поглядела на подружку.

— Олег здесь...

— Где? — искренне изумилась Вельниченко, оглядываясь.

— Подлец... подлец... — в отчаянии сжимая кулаки, запричитала я. — Как он мог? С этой... шваброй... А я так волновалась, думала, его похитили. А он!

Тараща на меня глаза, Лидка нервно перекрестилась:

— Господи... Люб, что с тобой? Чего ты несешь? С дуба, что ли, рухнула?

— Да, представь! — с жаром закивала я. — Прямо спиной на корень. А Максим сверху упал. А потом я ему подножку нечаянно подставила...

— Прекрати бредить... Объясни толком! — возмутилась Лидка.

— Ни в каком он не Азербайджане... А в Мишкине!

— Кто? Олег? В каком еще Мишкине? В дачном поселке, что ли?

Отчаянно борясь со слезами, я поведала о том, что сегодня узнала. Лидка моргала, хмыкала, но ничего вразумительного вставить по ходу рассказа не могла.

— А телефон он и не думал с собой брать! Наверное, чтобы я не звонила, чтоб не мешала... И бухгалтер врал...

— Прекрати скулить! — вспылила подруга и, уцепив меня под локоть, потащила из ванной. — В первый раз, что ли? А мужики, известное дело, всегда друг дружку прикрывают! Сколько раз я говорила: пошли его к чертовой бабушке, пока детей у вас нет! Молодая баба, красивая... Ну и пусть он сидит на той даче, пока не посинеет, а ты отправляйся в Германию. И думать о сукином сыне забудь!

Затолкнув в кухню, Лидка усадила меня на табуретку. Она так разошлась, что я аж заслушалась, временно упустив из виду, что все это касается лично меня. Пока Лидка размахивала руками, я немного успокоилась. В голову пришла интересная идея:

— Слушай... А что, еслй взять и позвонить по тому номеру?

— И что сказать?

-Ну-у... Хотя бы послушать, кто ответит.

— Так та баба и ответит. Или охрана. Не Олег же, коли он там прячется!

Но я уже шла в коридор. Тут произошла небольшая заминка.

— Тьфу ты! Максим называл номера, которые остались на определителе: твой, Ферапонтова и этот, в Мишкине... Но я его не запомнила...

Пока Лидка глупо моргала, я сунулась в тумбочку, на которой стоял телефон.

— Где-то здесь должен быть определитель. Максим его спрятал, чтобы никто не заметил.

Однако никаких посторонних предметов, даже отдаленно напоминающих то, что я искала, в тумбочке не было. Я пошарила руками по всем поверхностям, по задней стенке, но ничего не нашла.

— А как он хоть выглядел? — поинтересовалась подружка.

— Честно говоря, я его и не видела, — пожала я плечами. — Но он должен быть!

— Может, Тигрин его забрал?

— Он ничего об этом не говорил.

Пока я в раздумьях оглядывала коридор, Лидка стояла за спиной, барабаня пальцами по стенке.

— Послушай, — неожиданно хмыкнула она, — ты же сама лично Олега в том доме не видела? А как его Тигрин узнал? Он что, с твоим мужем когда-нибудь встречался?

Ее слова привели меня в замешательство. Я задумалась.

— Кажется, нет... Может, видел фотографию? Он же интересовался его конторой... Постой-ка! — вдруг протянула я, вспоминая. — В тот день, когда Олег уехал... — В подружкиных глазах не отразилось ничего похожего на воспоминание. Я поправилась: — В тот день, когда ты надралась в «Нефертити»... — так ей стало понятней, — ночью мы с Максимом долго разговаривали. Знаешь, что он спросил? «Вы любите своего мужа?» А потом: «Вы хотели бы знать, где он сейчас находится?» Я тогда и внимания не обратила... Может, он заранее знал, где Олег? Тогда какого лешего тащил меня на дуб? Да еще поручал кому-то выяснить, откуда был звонок?

Теперь мы моргали друг на друга с взаимно глупым видом.

— А может, он все наврал? И Олега там вовсе нет? И никогда не было?

— Что ты хочешь сказать? — осторожно уточнила я. Лезть еще раз на дуб не хотелось.

— Почему ты должна верить Тигрину?

Вопрос был, конечно, интересным. Я ответила единственное, что пришло в голову:

— А зачем ему врать?

Но тут мы окончательно зашли в тупик.

— Нам надо выпить, — сказала Лидка:

— Убью, — сказала я.

Утро выглядело многообещающим. Задумчиво пережевывая бутерброд и поглядывая в окошко, Вельниченко ненароком заметила:

— Погоды, однако... шепчут! Что делать сегодня будем?

Я поглядела с интересом:

— А чего тебе делать? Тебе на работу топать.

— Я могу рано вернуться. В три...

— И что?

Лидка с безразличным видом пожала плечами, изображая, что всего лишь поддерживала беседу. Но я-то видела, как у нее от излишнего количества мыслей волосы шевелятся: Далее последовали вещи еще более удивительные. Сунув грязную чашку в раковину, Лидка покрутилась по кухне и вытащила с полки блокнот и ручку.