Дарья Донцова - Жаба с кошельком Страница 40

Когда в руки девчонок попал серебряный сервиз, они сразу поняли, кому звонить – Виктории Столяровой. Эта богатая покупательница, помешанная на посуде, давно хотела такой. Олеся сообщила Вике, что есть интересный набор. Та мигом примчалась, осмотрела чашки и стала колебаться.

– Дорого очень, боюсь, муж рассердится! И хочется, и колется! Десять тысяч, по-моему, это слишком! Вам не кажется?

Олеся стала разубеждать Вику, показала каталоги, дала лупу, чтобы покупательница убедилась в исключительной сохранности чашек, но та в конце концов заявила:

– Нет, я только что купила статуэтку для каминной доски и пару настенных тарелок восемнадцатого века. Скорей всего, мужу не понравится, что еще и на сервиз потратилась. Спасибо вам, девочки, конечно, теперь лишь месяца через два-три смогу себе что-нибудь позволить! И так меня Андрей постоянно в транжирстве упрекает.

Олеся растерялась, она, честно говоря, рассчитывала, учитывая идеальное состояние сервиза, на хорошую мзду – и вдруг такой облом!

Девушка стала переставлять вещи в общей витрине, намереваясь выставить серебряный набор в общую продажу, но тут к ней подошла кассирша и попросила:

– Слышь, Олеська, придержи сервизик, у меня на него покупательница есть, дико богатая, хорошо заплатит!

Олеся обрадовалась:

– Хорошо, прямо здорово. Звони своей клиентке!

Кассирша сбегала к телефону и вернулась страшно довольная.

– Договорились обо всем, возьмет за пятнадцать тысяч!

– За сколько? – вздрогнула Олеся.

– За пятнадцать, – спокойно уточнила кассирша, – поделим чаевые на троих, каждой хорошая сумма достанется!

Олеся и Лиля пришли в полный восторг, о таких деньгах они даже и не мечтали, обычно покупатели раскошеливаются на гораздо меньшие суммы, до сих пор самым большим гонораром были сто долларов.

– Одна проблема только, – продолжила кассирша, – моя клиентка сейчас в Испании, вернется примерно через две недели.

– Как же ты с ней созвонилась? – удивилась наивная Лиля.

– Так по мобильному, – пояснила кассирша, – у нее роуминг по всему миру.

Естественно, Олеся и Лиля согласились спрятать сервиз и уволокли его в подсобку. На следующий день к ним примчалась Вика и заявила:

– Ну и дурака же я сваляла! Давайте сервизик, такая удача один раз в жизни бывает! Сама не понимаю, отчего меня жаба задушила!

Олеся и Лиля переглянулись и посмотрели на кассиршу, та отчаянно замотала головой и подняла вверх правую руку с растопыренными пальцами, явное напоминание о пяти тысячах чаевых.

– Извините, – проворковала Лиля, – но, так как вы отказались, мы выставили набор в зале.

– И его мгновенно забрали, – подхватила Олеся.

– Ну не идиотка ли я! – чуть не плача, воскликнула Вика. – Такой вещи лишилась!

Постояв у прилавка, постоянная покупательница в глубоком разочаровании ушла.

– Может, надо было ей отдать, – протянула Лиля.

– Ты чего! – воскликнула кассирша. – Сколько бы она отстегнула?

– Ну… долларов сто, – ответила Олеся.

– Во! А так сколько получим?

Продавщицы молча стали протирать витрины. И ежу ясно, что пять тысяч лучше, чем одна сотня.

Но через некоторое время выяснилось, что девушки зря ожидали крупного куша.

Спустя четырнадцать дней кассирша заявила:

– Девчонки, не убивайте меня! Клиентка не придет!

Лиля чуть не заплакала от досады.

– Выставляйте на продажу, – «позволила» кассирша.

Олеся, поджав губы, вытащила коробку и запихнула чашечки под стекло.

– Что же вы не позвонили Вике? – спросила я.

– Да неудобно показалось, – пробормотала Олеся, – сначала сказали, что продали, а потом, вот он, пожалуйста. Глупо выглядеть не хотели.

– А дальше что?

– Ничего. Только последний предмет установили, мужик этот пришел и забрал, никаких чаевых мы не получили. Вот ведь дрянь какая!

– Кто?

– Да Алиска, кассирша, зачем просила придержать сервиз, если клиентка такая? Мы только в случае, когда человек абсолютно надежный, вещи прячем.

– Как звали кассиршу? – медленно спросила я.

– Алиса.

– А фамилия?

– Не знаю.

– Кочеткова, – сказала Лиля, выныривая из служебных помещений, – вот ее домашний телефон.

Я схватилась за прилавок, ощутив легкое головокружение. Алиса Кочеткова, сотрудница НИИ, где изучают яды, она же попросила жадную Майю оформить кредитку. В голове мигом выстроилась линия. Алиса работает в антикварном кассиром, видит, что Вика отказывается от сервиза, и моментально бежит кому-то звонить.

Кому? Клиентке? Маловероятно! Это какой же расточительной особой надо быть, чтобы давать подобные чаевые! Нет, никакой дамы, отдыхающей в Испании, не было, Алиса звонила «режиссеру» спектакля!

Внезапно Хучик, сидевший на прилавке, начал беспокойно ерзать и скулить, мопсу явно надоело в душном магазине, ему хотелось в Ложкино, на мягкую раскладушку, стоявшую в тени раскидистой ели.

– Ой, наверное, кушать хочет, – забеспокоилась Олеся.

Порывшись в ящике, она добыла карамельку и протянула мопсу.

– На, пупсик!

Хучик шарахнулся в сторону, налетел на стоявшее здесь же блюдечко и уронил его. Легкая фарфоровая вещичка рассыпалась на осколки. Хуч взвизгнул.

– Что с ним? – воскликнули девушки. – Ой, его тошнит? Маленький, бедненький, у него, наверное, солнечный удар.

Причитая, девчонки вытерли прилавок. Я стала осторожно собирать осколки и внезапно поняла, что случилось с несчастным мопсом. Разбитая тарелка!

Вчера Федор, проводя сеанс раскодирования Зайки, зачем-то в самом конце швырнул о пол керамическое блюдечко. Рароэнтолог не заметил Хуча, попал прямо в него, и… мопс закодировался! С ним произошло то же самое, что и со мной. Федор, наверное, на самом деле обладает каким-то даром с кривым действием! Его заклинания поражают тех, кто случайно оказывается рядом!

Глава 23

По дороге в Ложкино я притормозила около магазина, где всегда делаю покупки и где кассирша, великолепно зная меня, не требует паспорт. Следует немедленно искать продукты, которые мы с Хучиком способны съесть!

Притащив пакеты на кухню, я обнаружила, что в доме никого нет. Ирка с Катериной отправились на рынок. Наша кухарка великолепно готовит и любит сама покупать мясо с рыбой. Одна беда, Катерина не умеет водить машину, поэтому, когда приходит пора пополнять запасы, Ирка, весьма бойко управляющаяся со своими «Жигулями», служит у поварихи шофером. Кеша и Зайка, естественно, были на работе, Маня пропадает в Ветеринарной академии, оставалось непонятным, куда подевались Федор и Марго, но мне, в конце концов, наплевать на них, займусь собой и Хучем.

Выгнав остальных собак вкупе с кошками в сад, я притащила мопса на кухню, усадила в кресло у окна и сказала:

– Понимаю, что тебе не слишком хорошо, мне, впрочем, тоже. И потом, не могу же я всю оставшуюся жизнь ходить в вещах, купленных в магазинах для младенцев? Выхода у нас с тобой нет, сейчас обязательно начнет тошнить, но нужно методом тыка выяснить, что мы с тобой, два несчастных зомби, способны проглотить!

Хучик вильнул скрюченным хвостиком.

– Отлично, – кивнула я, – консенсус достигнут. Итак, начинаем.

Вскоре кухонный стол был завален лоточками, принесенными из супермаркета. Я купила по сто граммов всего: велела отрезать от каждого батона колбасы и бруска сыра, прихватила невероятное количество стаканчиков йогурта, консервных банок и готовых салатов.

Начали мы с сыров. Хуч, еще позавчера обожавший «Эдам», сегодня, когда я подносила к его морде ломтики, порывался убежать. Потом обнюханный им и отвергнутый кусочек пыталась слопать я. Спустя десять минут пришлось констатировать – не только «Эдам», но и «Маасдам», «Родамер», «Ольтермани», «Рокфор», «Дор блю» и прочая, прочая вызывают у нас приступы тошноты.

Бедный Хучик свалился в кресле и закрыл от ужаса глаза, он даже не желал видеть сыр.

Решив не сдаваться, я принялась за колбасу. «Докторская», «Любительская», карбонат, ветчина, рулет, грудинка, корейка, сосиски, сырокопченый балык, сервелат, «Брауншвейгская»… Ничто не заставляло мопса даже пошевелиться, а я постоянно сглатывала катающийся в горле комок.

Сами понимаете, что масло, йогурты, булочки, конфеты и содержимое разнообразных консервных банок были подвергнуты остракизму.

С кружащейся головой я свалила продукты в миски Банди, Снапа, Черри и Жюли, потом позвала собак. В мгновение ока харчи были уничтожены без остатка. Я налила себе чаю, бросила туда сразу четыре куска сахара, выдавила пол-лимона и села в кресло возле Хуча. Ситуация становится опасной. Правда, мой вес упорно продолжает оставаться на прежней отметке: сорок килограммов, самочувствие отличное, бодрость исключительная, нигде ничего не болит, но сколько времени я сумею продержаться на горячей воде с рафинадом? И что делать с Хучиком? Два-три дня поголодать ему не страшно, только на пользу пойдет. Мопс слишком тучен, и Дениска с Маруськой не раз пытались посадить его на диету. Но инициатива всегда заканчивалась одинаково. Вечером, уставившись в миску, где поплескивала небольшая лужица обезжиренного, страшно полезного кефира «Био-макс», Хуч начинал рыдать. Никакие уговоры, типа: «Скушай, миленький, это очень вкусно», – на него не действовали. Наблюдая, как Маша и Денис, заливаясь соловьями, подсовывают ему тару с молочно-кислыми продуктами, Хучик плакал все горше. В конце концов сердца ветеринара и подмастерья сжимались, и мопс получал двойную порцию каши, ни разу нам не удалось лишить его калорий. Так что, может, и неплохо, что он сейчас от всего отворачивает мордочку, только вот возникает вопрос: а как поступить, если Хуч, как и я, вообще больше никогда не захочет принимать пищу? Ставить ему капельницы с глюкозой?