Фаина Раевская - Семь божков несчастья Страница 41

В затылке отчаянно зазудело — что-то уж больно много охотников за моим черепом. Наверное, я так и впала бы в очередную депрессию, но Анатолий весело оповестил:

— Тебе, Виталия, повезло. Джип — дело наживное, жива осталась — и то ладно. Ой, да ты ведь в Битцевский парк собиралась! Ну, значит, судьба твоя такая… — Анатолий приблизился ко мне на предельно допустимое приличиями расстояние. Его губы вдруг оказались совсем рядом с моими, дыхание сделалось учащенным, еще миг — и я бы слилась с ним в поцелуе… И тогда уж точно ситуация вышла бы из-под контроля. Но господь миловал! В мозгу включилась красная лампочка тревоги, которая вернула меня с небес на грешную землю.

— Ты меня отвезешь? — прошептала я, тщетно пытаясь унять бешеное сердцебиение. Анатолий не сразу понял, о чем я толкую, а когда понял, досадливо сморщился:

— Отвезу, я же все-таки шофер такси! — с этими словами он запустил двигатель. — Домой?

Я отрицательно покачала головой:

— Сперва в Битцевский парк. Я, конечно, опоздала… Ладно, будем надеяться, что это не смертельно.

— Как сказать, — в свою очередь качнул головой Анатолий, но, к счастью, спорить не стал, посчитав, должно быть, это дело абсолютно бесперспективным, а потом неожиданно добавил: — Ты все-таки дура, хоть и не блондинка.

…Когда мы приехали к месту назначения, было уже хорошо заполночь. На свидание у третьей скамейки, ясное дело, я безнадежно опоздала, однако несмотря на сей очевидный факт, вылезла из «Мерседеса» Анатолия и обреченно потопала ко входу в парк. До этого еще минуты три ушло на объяснения с шофером. Он проявил редкостное упрямство и никак не хотел отпускать меня без сопровождения. Пришлось призвать на помощь все красноречие, имевшееся у меня в наличии, чтобы убедить его в безопасности прогулки. Наконец, Анатолий, стиснув зубы, отпустил меня, пообещав разнести весь парк на молекулы, если через четверть часа я не вернусь обратно.

Отыскать вторую аллею слева оказалось не так-то просто. Тропинки, ведущие в глубь парка, располагались «лучиками», то есть в разные стороны от входа, на расстоянии пятидесяти метров друг от друга. Первая «вторая аллея» была узкая, неосвещенная и едва угадывалась в темноте. Вряд ли там есть лавочки, справедливо рассудила я и обратила внимание на вторую «вторую слева» аллею, широкую, заасфальтированную, а главное, со светом. Фонари, правда, горели через один, а то и через два, но это все же лучше, чем тьма кромешная.

Отчаянной храбростью я никогда не отличалась. Все железные доводы о безопасности легкой прогулки в ночном парке, которые я недавно приводила Лизавете, сейчас казались уже неубедительными, а сама затея посещения Битцевского парка выглядела как попытка суицида с мазохистским оттенком.

— Ну, господи… пошла я. Прости, если что натворила, но ты на всякий случай присматривай за мной, ладно? — произнеся вслух нехитрые слова покаяния, я сделала первые неверные шаги навстречу неизвестности.

Десять метров удалось преодолеть без особенных приключений, если не считать холодящего ужаса, плавно перешедшего в энурез. Отделаться от желания заглянуть в ближайшие кустики никак не получалось, как я ни уговаривала родной организм.

«Там под каждым кустом по маньяку притаилось», — настойчиво звучал в голове праведный голос Лизаветы.

«Мне срочно нужно отлить», — в свою очередь, возмущался мочевой пузырь. Я прислушалась сперва к Лизкиному голосу, затем к пузырю… Безусловные рефлексы оказались сильнее, и я рванула в кусты.

— Хм… странно! А где же все маньяки? — немного растерянно и где-то даже обиженно проворчала я, проведя малую дислокацию на местности и не обнаружив ничего подозрительного. На всякий случай я еще раз огляделась, окончательно успокоилась и почти со спокойной душой заняла position number one.

…Шагов я не услышала, увлеченная процессом, лишь в последний момент совсем рядом хрустнула сухая ветка, а потом на голову опустилось что-то тяжелое, и наступила чернота. Последняя мысль, мелькнувшая за миг до отключки, была банальна: «На свидание с господом да со спущенными штанами… Неловко как-то»…

— Не нравится мне здесь! По телевизору говорили, что тут тепло и светло… Брехали, как обычно, — простонала я, едва приходя в себя. На «том свете» вопреки посулам тележурналистов и прочих богоборцев было темно, прохладно и пахло затхлостью. К счастью, штаны на мне были надеты, так что беспокоиться о внешнем виде, пожалуй, уже не стоило. Зато голова болела со страшной силой, тошнило, а на затылке явственно прощупывалась гематома внушительных размеров.

— Я тоже не люблю подвалы, — раздался смутно знакомый голос откуда-то из темноты. Будь я не в том месте, где находилась сейчас, то непременно решила бы, что говорит моя Лизавета. Но тут ее просто не могло быть… То есть не должно… Или… Бедная Лиза!

— И ты здесь, — сочувственно вздохнула я.

— Куда ж ты без меня, — ворчливо отозвалась подруга.

Какое-то время мы печально молчали, а потом я робко поинтересовалась:

— Тебя тоже… маньяк?

— Что значит «тоже»? Какой такой маньяк?

— Ну, в смысле, убил? Со мной-то, кажется, так и случилось. Я только присела по малой нужде в кустики, а он тут как тут. Хрясь по головушке, и вот я здесь. Только вот никак не сориентируюсь: это рай или ад? Если рай, то какой-то странный… А в ад мне вроде бы и не положено.

— Крепко, видать, тебе по голове звезданули, — после короткой паузы предположила Лизавета, — раз ты себя уже в раю вообразила. Подозреваю, я разочарую тебя, но мне кажется, нам туда еще рановато. Придется пока в подвале посидеть.

Предположение Лизаветы сперва обрадовало — лучше быть живой и в каком-то подвале, чем мертвой пусть даже в раю, а потом огорчило: переход из одного состояния в другое в подвале может наступить очень скоро. Если, конечно, не предпринять никаких встречных мер. Впрочем, об этом я подумаю позже, а сейчас не терпелось узнать, что за злой рок свел нас с подругой в столь печальном месте. И, как подсказывает мне интуиция, отнюдь не в качестве гостей.

Времени у нас с Лизаветой было более чем достаточно, а потому Лизка, как водится, начала с главного: «Я же тебя предупреждала…» Пришлось выслушать ее со смирением, которому позавидовал бы любой добропорядочный христианин. Затем подруга приступила к выяснению подробностей, касающихся моей поездки в парк. Из-за плохого самочувствия мои ответы были малоинформативны, но основную мысль Лизка все-таки уловила:

— Значит, говоришь, пока какой-то там Ричард рожал, я, правда, слабо представляю себе эту ситуацию, машину Джона угнали, — протянула Лизавета, а я согласно вздохнула. — И тут откуда ни возьмись, как и следует положительному герою, появляется доблестный Анатолий… — на этот раз я, соглашаясь, простонала, потому что двинулась крайне неловко, и голова тут же отозвалась ноющей болью.

— Послушай, что я тебе скажу, милая моя подруга, — после продолжительного молчания вновь заговорила Лизка и оглушила меня сообщением: — Твой Толик и тюкнул тебя по умной головушке.

— И роды Ричарда тоже он подстроил, — с сарказмом заметила я.

— Насчет родов не скажу, а угон джипа вполне мог спланировать. А все для чего?

— Для чего?

— Чтобы самому оказаться на месте событий, то есть в Битцевском парке. Я тебе, между прочим, сразу сказала: не нравится мне этот шофер. Умный уж очень.

— А тебе умные люди в принципе не нравятся, потому что ты чувствуешь себя неполноценной, — парировала я, однако задумалась. По большому счету такая версия имеет право на жизнь: очень уж кстати оказался Анатолий в нужном месте и в нужное время. Но мне, как никому другому, известно, что в жизни бывают и не такие совпадения, к тому же очень не хотелось верить в… э-э… непорядочность Анатолия, ведь я в него уже почти влюбилась. По этой причине я рассердилась на Лизавету за подозрения в адрес шофера и буркнула:

— Ты тоже в подвале сидишь, к слову сказать. Неужто и тебя Толик приласкал?

— У меня, Витка, вообще все плохо, — неожиданно опечалилась Лизавета, после чего в красках поведала свою историю.

…Зная кипучую натуру подруги, думать, что она останется коротать остатки вечера в компании с Джоном, детишками и Кларой Карловной, было бы крайне наивно. После моего отъезда Лизка еще какое-то время поволновалась, а потом решила скрасить ожидание моего возвращения и заодно немного потрудиться в интересах общего дела.

— Я почти сошла с ума! — с обидой пояснила Лизка мотивы своего неразумного поступка. — Ты уехала одна, в ночь, и неизвестно, чем закончится твой вояж. А нервы у меня, между прочим, не стальные!

Иными словами, Лизавета, не в силах справиться с душевным волнением, уговорила-таки Джона отвезти ее по месту жительства Касыча. В ответ на разумные по большому счету доводы Джона о том, что беспокоить людей в столь позднее время бестактно в принципе, а людей, убитых горем, тем более нехорошо, Лизка сумела настоять на своем. Кто бы сомневался! На месте Джона я бы даже не стала тратить калории, чтобы переубедить Лизавету.