Дарья Калинина - Куда исчезают поклонники? Страница 41

– М-м-м... Придется их катить.

– По трубе?

– А что?

– Труба железная, баллон тоже железный. Представляешь, какой это будет грохот! Да к нам сбегутся все сидельцы!

– Тогда пусть в трубе нас ждут добровольцы. Мы им передадим баллоны с газом, а дальше уже не наша забота. Пусть как хотят, так и волокут их!

Впрочем, брат Иоанн, который присутствовал при этом разговоре подруг, поторопился успокоить обеих:

– Баллон с газом у Акакия, насколько я знаю, только один. Он и один-то с трудом раздобыл. Все-таки он просто псих, а не профессиональный террорист со стажем.

Уже хорошо. Хотя иной раз предпочтительней иметь дело с профессионалом, чем со свихнутым любителем. От первого почти всегда знаешь, чего ожидать. А вот второй – это мина с пусковым механизмом, который может сработать в любую секунду.

Но дольше ждать было нельзя. Сидельцы и так в любую минуту могли пронюхать о подозрительном подкопе, который велся в непосредственной близости от их убежища.

– Подумать только, на какие лишения мы идем для того, чтобы спасти горстку придурков от них же самих!

– Что до меня, – пробурчала в ответ Мариша, тоже спускаясь в трубу, – мне на этих ненормальных глубоко плевать. Если человек хочет быть несчастным, это его личное дело. Ни меня, ни тебя не касается. Но они не имеют права впутывать в эту историю своих детей!

– Это же их дети.

– Они их родили, верно. Они их родители, тоже верно. Но родители не должны забывать, что, заводя сына или дочку, они не только увеличивают свою семью, они еще и дают обществу нового его члена. И общество, как правило, заботится о ребенке наравне с родителями.

– Как это?

– Дает ему образование, воспитание, медицинскую помощь. А это ведь все деньги!

– Ну, уж и деньги!

– Конечно! – убежденно кивнула Мариша. – Родильный дом, потом наблюдение врача-неонатолога, потом детский педиатр, прививки, анализы, врачи-специалисты. В большинстве случаев все это ничего не стоит родителям.

– Но за детские садики родители сейчас платят.

– Не так уж много, если вдуматься. По сравнению с частными садиками, где действительно берут деньги за каждую услугу, они платят государству копейки. И поэтому, если родители предпринимают что-то такое, что может нанести вред ребенку, общество активно вмешивается. Не просто из жалости к ребенку. Но и потому, что гибель ребенка – это потеря всех вложенных в него средств!

Весь этот диалог подруги вели, уже двигаясь по трубе. Но голоса их стали разноситься так гулко и страшно, что они были вынуждены замолчать. Нельзя забывать, что люди прячутся под землей от конца света и дьявола. А услышав голоса под землей, могут подумать, что дьявол добрался-таки до них. И трудно себе представить их дальнейшие действия в этой ситуации.

Наконец подруги добрались до еще одного отверстия в трубе, которое заблаговременно сделали для них трудолюбивые рабочие.

– Могли бы и баллон с газом вытащить, раз уж они такие отважные ребята, – снова разворчалась Мариша, пролезая в дырку.

Впрочем, ворчала она совсем тихонько, себе под нос. Девушки достигли опасной зоны. И теперь требовалось соблюдать особую осторожность.

– Где эти придурки могли спрятать баллон с газом?

– Тут его точно нет.

Действительно, девушки очутились в маленькой комнатке, совершенно пустой и необжитой. Впрочем, это была даже не комнатка, а, учитывая ее месторасположение под землей, пещерка.

– Но как нам быть дальше? Куда идти?

Со слов брата Бенедикта девушки знали, что под землей у сидельцев наверху находится пост охраны. Все прочие загнаны поглубже в недра земли. Во-первых, чтобы избежать искушения выбраться наружу и хоть чуть-чуть подышать свежим воздухом. А во-вторых, чтобы всех этих людей было легче контролировать.

Девушки прислушались. Вроде бы все тихо. Но с другой стороны, кто сказал, что стражников должно быть обязательно двое? У лаза мог стоять и один человек. И тогда его и не должно быть слышно.

– Так и будем стоять или пойдем?

Мариша глубоко вдохнула спертого воздуха подземелья и кивнула:

– Пойдем. Глупо тут торчать.

И девушки двинулись вперед. В следующей пещерке тоже никого не оказалось. Но тут находились коробки с овощными и рыбными консервами, которыми и питались сидельцы. Еще они ели размоченные в холодной воде сухари, которые заменяли им хлеб. И пили воду. Никакой горячей пищи в условиях подземелья никому не предлагалось. И страшно было даже подумать о том, к каким ужасающим последствиям для детей могла привести такая диета.

Дальше девушки обнаружили узкий лаз, который вел вниз. Излишне говорить, что все пещерки и лазы были тесными. И во время передвижения по ним на девушек все время сыпалась земля, заставляя помнить о том, что сверху давит многотонная масса. И чем глубже они спустятся, тем сильней будет этот вес.

– Мне страшно! – едва слышно прошептала Вика. – А вдруг нас тут задавит?

– Их не задавило, и нас не задавит!

Но Вика оптимизма приятельницы не разделяла. Дуракам, как известно, везет. А им с Маришей может и не повезти.

– Какие мы с тобой легкомысленные, что ввязались в эту аферу!

– Вини во всем свою бабушку! – напомнила ей Мариша. – Если бы она заблаговременно посвятила тебя в свои тайны, не пришлось бы нам сейчас ползать по этим катакомбам, зарабатывая благодарность брата Иоанна и брата Бенедикта.

Внезапно девушки наткнулись еще на две пещерки, к счастью, тоже пустые. А затем увидели дверь. Это было настолько неожиданно, что они надолго замерли. Откуда тут дверь? Кому понадобилось устанавливать дверь под землей, да еще запирать ее снаружи?

– Как думаешь, что это такое?

– Понятия не имею.

– Может быть, заглянем туда?

Мариша кивнула. Замок на двери был представлен в виде крепкой щеколды. Снаружи ничего не стоило ее отодвинуть. Стараясь не произвести шума, девушки потянули за запор. И, открыв дверь, осветили внутреннее помещение фонариками. Сначала они ничего не поняли. Еще одна пещерка, только очень маленькая и тесная. С таким низким потолком, что стоять в полный рост там нечего было и думать. Только сидеть или лежать.

– Там что-то есть.

– Вижу.

В глубине пещерки лежали какие-то грязные влажные тряпки, от которых шел жуткий запах.

– Фу! Пойдем отсюда!

Но Мариша не согласилась.

– Надо посмотреть, что там.

– Ничего там нет.

– Там кто-то дышит.

Вика так и замерла с открытым ртом. Кто тут может дышать, а стало быть, и жить в такой тесноте и вонище? Мариша заблуждается! Но Мариша оказалась права. Когда она проползла под низким сводом в конец норы (по-другому назвать это обиталище было просто невозможно) и потянула за грязное одеяло, оттуда внезапно показалось бледное лицо с расширенными от ужаса глазами.

Сама Мариша едва удержалась от крика. Лицо было бледным, грязным и совершенно безумным. Огромные глаза уставились на Маришу с таким выражением отчаяния и страха, что ту даже затрясло. От страха она потеряла дар речи. И молча таращилась на обитателя этой подземной ниши. И вдруг он заговорил.

– Кто вы? – произнес он хриплым, но вполне четким шепотом. – Вы ведь не из наших?

Почему-то Мариша решила не врать этому существу.

– Нет, – призналась она. – Мы с подругой пришли, чтобы забрать баллон с газом.

Одеяла зашевелились. И Мариша увидела, что перед ней подросток лет двенадцати-четырнадцати. Точней определить его возраст было невозможно. Подросток был истощен до такой степени, что напоминал скелет, обтянутый кожей. Было непонятно также, какого он пола.

– Будет штурм? – серьезно спросил подросток.

– Очень надеемся на это. Но сначала мы должны забрать баллон с газом.

– Я вам помогу!

И подросток зашевелился, окончательно высвобождаясь от накрывавшего его одеяла.

– Я вам покажу, где они хранят баллон с газом и канистры.

– Канистры?

– Ну да. Канистры с бензином. В случае, если начнется штурм, они собираются пустить газ, а потом облиться бензином и поджечь себя.

Какой ужас! Эти люди точно чокнутые!

– А ты тут почему сидишь?

– Я – наказан.

Ага! Он говорит о себе в мужском роде. Значит, подросток – юноша.

– За что же тебя наказали?

– За то, что хотел отсюда удрать!

Похвальное намерение. Но, видимо, мальчишку поймали и в наказание за самовольство заперли в этой ужасной норе, держа впроголодь и не позволяя выходить из камеры никуда.

– И долго ты тут просидел?

– Не знаю, – пожал плечами ребенок. – Они приносили мне сухари и воду ровно двадцать раз. Думаю, что двадцать дней или, может быть, десять. Но думаю, что двадцать.

Господи! Да эти люди не просто сумасшедшие! Они изверги! Нелюди! И пусть бы они себя подожгли, отравили и вообще поубивали всеми известными способами! Пусть! Ничего другого они и не заслуживают. Но как быть с остальными детьми?

– Скажи, а кроме тебя тут есть еще дети?