Маша Стрельцова - Помело для лысой красавицы Страница 41

— Ты ее сам к себе забрал, терпи, — пожала я плечами, отключилась и пошла досыпать.

Утром я проснулась от тянущей боли в ногах.

«Начинается», — с неудовольствием подумала я, соскочила с кровати и побежала в кухню, пока боль не стала невыносимой. В холодильнике я схватила баночку с Оксаниным отваром, нацедила себе стаканчик и выпила. Посидела немного на диванчике, отдышалась и снова залезла в холодильник на инспекцию. Баночек у меня осталось всего ничего — две штуки. То есть сегодня надо бегом нестись сдаваться к онкологам — жить хочу, мочи нет!

Еще немного подумав, я скрепя сердце набрала телефон Лоры — Святоши. Терпеть эту бабу не могу! Ходит вся в черном, бесформенном — ворона вороной, вечно поучает, в хозяйственной сумке, которую Лора носит вместо дамской сумочки — всегда лежит кипа православных брошюрок, которыми она подкрепляет свои нравоучения. Однако она, только она запросто отчитывает любой рак. Господь действительно к ней прислушивается.

— Алло! — послышался в трубке тонкий девичий голосок.

Непосвященный наверняка бы подумал, что это дочь или родственница Лоры, да только я — то знаю — это сама Лора, которой Господь без меры отсыпал такого богатства — нежного девичьего голоска, в службу секса по телефону ее бы вне конкурса взяли! И это при том, что Святоше пятьдесят девять лет.

— Привет, Лора, это Марья.

— Все же позвонила? — хмыкнула она. — Я тебя раньше ждала.

— Зачем? — не поняла я.

— На лечение, глупая!

Мда. У Лоры я категорически не хотела лечиться. Тянула до последнего, да только сколько веревочке не виться… Знаю я методы Лоры — первым делом потребует все имущество на монастырь пожертвовать, потом на голодовку дней на сорок — пятьдесят посадит, и что б каждый день по сотне псалмов спела, и точка! Причем лечить она будет именно в монастыре, так что после сеанса больной отправится не в уют собственного дома, а в келью с соломенным тюфяком вместо перинки. Впрочем, о чем я говорю? Какая келья? В монастыре порядки строгие, там пахать надо от зари до зари, и пофиг что у тебя рак в последней стадии — марш дрова колоть!

— А ты что, уже в курсе? — мрачно спросила я, впечатлившись от таких мыслей.

— Тебя же Аннушка лечила по осени, забыла? — спросила она.

— Так может я вылечилась уже.

— А ты вылечилась?

— Нет, — призналась я.

— Так приезжай, чего тянешь-то!

— На голодовку посадишь? — тяжко вздохнув спросила я.

— Пост — это первейшее дело! — затянула она старые песни о главном. — Наш господь в пустыне сорок дней постился и молился…

«То — то ему глюки в виде Сатаны и привиделись», — мрачно подумала я.

— Рак — это грязь в теле, которую надо просто вычистить, — продолжила наставления Святоша, — а какое же телесное очищение без духовного? Так что ты приезжай ко мне, я тебя посмотрю да и решим как тебя отчитывать будем. Через сколько будешь?

— Ближе к вечеру, — пожала я плечами.

— Сейчас, — твердо сказала она. — И так вон сколько времени упущено.

— Ладно, — пробормотала я.

Вообще-то я хотела снять деньги, отвезти кольцо и денежную компенсацию Сашке, а потом уж к Лоре. Ну да ладно, со старой ведьмой лучше не спорить.

Я умылась, оделась и поехала на Дюдьково, деревню в двадцати километрах от города, где в простой деревенчатой избенке жила Святоша.

Дома у нее было еще хуже, чем я думала. Никаких перегородок в избушке не было, одна большая комната поражала аскетизмом, если не нищетой. Из мебели стоял выщербленный стол, три колченогих стула, а в углу стоял продавленный диван без ножек, явно найденный на свалке. С протянутых веревок свешивались пучки сушеных трав, маленькие оконца давали немного света, и из полутемных углов на меня строго смотрели лики святых. Лора все заработанное отдавала на церковь.

Святоша поздоровалась, пристально на меня посмотрела и вдруг нахмурилась.

— Ну-ка, сядь! — велела она мне.

Я села, древний стул жалобно скрипнул и зашатался, а Святоша прикрыла глаза, прошептала молитву и еще раз пристально осмотрела меня.

— Ничего не понимаю, — бормотнула она.

— Лора, что случилось? — забеспокоилась я.

Она не слова не говоря встряхнула кистями рук и стала медленно водить или вдоль моего тела. От макушке — и к ногам. И снова от ног в макушке. Пальцы ног и рук мгновенно озябли.

По мере ее манипуляций на лице ее начало проступать возмущение пополам с брезгливостью.

— Лора? — подняла я бровь.

— Иди отсюда, и чтоб духу твоего тут не было, наркоманка проклятая, — прошипела она мне в лицо. — Правильно люди говорили, а я еще сомневалась.

— Лора, ты чего? — воззрилась я на нее.

— Вон! — чуть ли не затопала она ногами.

— Ты мне рак то есть лечить не будешь? — уточнила я, вставая.

— Нет у тебя никакого рака! — завизжала она. — Прочь из моего дома! Прокляты наркоманы перед богом!

И она вышвырнула меня из своей избушки, не дав мне ни слова молвить.

Подумав, я постучала к ней в дверь, пока она из сеней не зашла в дом и спросила:

— Лор, ты мне только скажи, кто тебе сказал что я наркоманка?

— Убирайся! — жестко велела она.

— Оксана наверняка?

Лора промолчала, со стуком захлопнув дверь в дом.

Или я сошла с ума, или Лора.

Третьего не дано.

А Лора все-таки психованная и хамка, ей лечиться надо. Понятно, что она что — то необычное увидела, только вот что? Насчет того что я наркоманка — она конечно пошутила, но разобраться надо.

Запиликал сотовый.

Высветился какой — то номер, которого я не знала.

— Алло, — на ходу сказала я. Что-то стало холодать, и я стремилась поскорей усесться в теплую машинку.

— Мне Марию можно услышать? — сказал девичий голосок.

— Слушаю.

— Это Аня, Аня Усольцева, помните вы мне визитку оставляли?

— Какая Аня? — не поняла я.

— Вы ко мне приходили, говорили что какая-то девушка с моими данными деньги украла, помните?

— Ах, Анечка! Конечно я вас помню! — завопила я. Шедшая мне навстречу тетка с полными ведрами воды вздрогнула, тяжело расплескала воду себе на юбку и злобно на меня посмотрела.

Я ей светло улыбнулась — встретить бабу с полными ведрами — к удаче.

— Я кажется ее помню, — сказала Анечка.

— Ту, которая на вас похожа? — не поверила я.

— Ну да, — согласилась она. — Вы знаете, я когда паспорт меняла, еще обратила внимание, что паспортистка на меня чем-то похожа. Обычно на свою внешность не обращаешь внимания, а тут я принесла фотографии, лежат они на столе, я то на свои фотки, то на ту паспортистку смотрю — просто сестры!

— Так, — боясь поверить в удачу, сказала я. — Помните, в каком паспортном столе вы получали паспорт, Аня?

— При Калининском ГОМе, — ответила она.

— Аня, спасибо большое, если возникнут вопросы, можно я вам перезвоню?

— Конечно звоните, — согласилась она.

Вот черт возьми!

Жизнь-то налаживается!

Я прыгнула в машинку, завелась и поехала в город.

Минут через тридцать я уже взирала на дверь паспортного стола. На синей табличке белыми буковками было написано, что сия дверь откроется в шестнадцать ноль — ноль, и не минутой раньше. Сейчас же было всего два часа. Вот черт возьми!

Только я порадовалась, называется!

Около лесенки, притоптывая, толклось несколько теток, пара грузин и благообразный старичок.

— Кто последний? — спросила я в пространство.

— Я, дэвушка, паслэдный буду, — откликнулся тут же один грузин.

— Мне отъехать надо, можно я за вами буду?

— Какой разгавор, красавица! — кивнул он.

Тетки все как одна недовольно на меня посмотрели. Большими буквами на их лицах была написана одна и та же мысль — выискалась фря, мы тут морозимся, а она сейчас по барам пойдет чаи распивать да булки трескать, чтобы приехать потом к открытию.

Я пожала плечами, обогнула здание и пошла к машине, на ходу доставая сотовый.

— Алло, Галина, привет!

— Марья, ты что ли? — недоверчиво отозвалась она.

— Нет, налоговый инспектор. Как дела-то?

— Да с Божьей помощью. Что-то давно тебя не видно было.

— Да не говори, — вздохнула я. — Ты сейчас как, свободна? Надо б мне тебя.

— Конечно приезжай, — согласилась она.

Еще бы она была против! Как не крути, а в прошлом году Галина согласилась отдаться в рабство на три года, мы тогда убийцу ее племянницы помогли ей искать. И нашла его именно я! Да, Галина не такой хороший диагност и лекарь как Лора, но она по крайней мере обладает легким незлобивым характером, так что мне сам бог велел скоротать эти два часа у нее. Во всяком случае в одном я была уверена — Галина меня не выкинет из своего дома как Святоша. Блин, недаром я всегда терпеть не могла Святошу!

Галина и правда встретила меня ласково. Усадила за стол, поставила большое блюдо с пирожками и налила душистого чая на травах.

— Исхудала ты страсть, Марьюшка, — приговаривала она, накрывая на стол. — Давай-ка вот пирожки поешь, с грибами, с вареньицем из малины, какой уж попадется.