Дарья Калинина - Криминал на лабутенах Страница 42

Не виделись они с прошлой встречи выпускников, а было это почти десять лет назад. А тут вдруг столкнулись. Виктор со своей трубой и Мариша с квитанцией о покупке гроба для папы. Совпало так.

– Ради тебя я на кладбище и бесплатно сыграю, – пообещал Виктор, воодушевленный такой их неожиданной встречей.

– Ой, не надо, мне еще рано. Хороним-то моего папу.

– И ради него сыграю. И друзей позову.

Между ними даже разыгрался небольшой торг. Выглядело это странно. Музыкант отказывался от денег, Мариша настаивала. В конце концов они сошлись на золотой середине. Музыкантам Мариша заплатит, как же совсем без этого, ведь ребята придут, потратят время, но заплатит половину того, что обычно они берут на такого рода мероприятиях.

– И играть будем от души, а не как обычно. Не чужого ведь человека хороним, твоего отца! Правда, мне казалось, что он у тебя еще в школе умер.

– То был отчим, – объяснила Мариша. – А это родной отец.

В общем, все устроилось так, что ни у кого не могло возникнуть претензий к качеству проведения мероприятия. Гроб с полировкой, изнутри обит бархатом. Музыканты из консерватории. Место на Волковском кладбище. Папа всегда любил центр. Оставался вопрос с поминками. Можно было бы арендовать ресторан, но Марише почему-то хотелось, чтобы поминки прошли в домашней уютной атмосфере. Как-то не укладывалось у нее в голове: как это провожать дорогого умершего человека, находясь совсем не дома, не в том месте, где он жил и где еще оставалась частичка его души. Неправильно это как-то.

– Ладно бы, – рассуждала про себя Мариша, – народу пришло человек сто, тогда только ресторан. Но ведь придет от силы десятка два. А на поминки и того меньше народу поедет. Может быть, всего пять-шесть человек и придут.

И Мариша окончательно решила, что поминать они будут дома. Но вернувшись назад, с удивлением и даже некоторым раздражением обнаружила, что Алиска весь день била баклуши и ровным счетом ничего в квартире у папы не прибрала. А когда Мариша напустилась на нее с упреками, лишь глаза выпучила:

– Я думала, что ты насчет поминок у папы дома просто пошутила.

– Вовсе нет.

– И кто все это будет готовить? А потом убирать?

– Я… и ты.

– Я не буду! – тут же отказалась Алиса. – Еще не хватало! Я и готовить-то не умею. Мама меня к плите никогда не подпускала.

– Значит, будешь убирать, – жестко произнесла Мариша. – Хоть что-то ты для проводов отца должна сделать. Ты же его дочь!

Она видела, что Алиске эта идея пришлась сильно не по душе, но спорить со старшей сестрой она не стала. И вздыхая, принялась помогать Марише с уборкой. А убирать тут было что. За ночь и день Алиска успела так основательно разворошить все вещи в квартире отца, словно бы действительно искала среди них клад.

Вытирая пыль с компьютера, Мариша случайно задела клавиатуру, и находящийся в режиме сна процессор ожил. Экран осветился, и на заставке Мариша увидела своего папу и еще одно знакомое лицо.

– О, это же Элеонора! – воскликнула она. – Алиска, иди сюда, посмотри, с какой красавицей наш папа перед смертью успел замутить.

Алиска пришла и взглянула на экран.

– И чему ты радуешься? – хмуро спросила она у сестры. – Видела я ее.

– Жаль бедную, – вздохнула Мариша.

Но Алиска не спросила, почему Элеонора бедная и почему Марише ее жаль. Не выразила по этому поводу никакого интереса.

И на Маришу взглянула еще более мрачно.

– Между прочим, еще чуть-чуть, и отец мог оставить все ей!

– Ей? Элеоноре? – удивилась Мариша. – А с какой стати?

– С такой. С такой, что она с нашим папочкой в последнее время очень даже часто виделась.

– И что? Допустим, они виделись. Папе было одиноко. Элеонора его навещала.

– Навещала… И чем они, по-твоему, занимались?

– Беседовали о поэзии, ходили в театры, гуляли.

– Поэзия! – передразнила ее Алиска. – Да что бы ты знала, отец-то у нас был еще о-го-го!

– Чего «о-го-го»?

– А то! Мама мне рассказывала, что он до последних дней не давал ей по ночам спать спокойно. И гулял от нее напропалую.

– Думаешь, у них с Элеонорой все было… серьезно?

– Вот именно! По-взрослому! Смекаешь, кто мог стать нашей мачехой?

– А он… он тебе об этом говорил, когда с ней знакомил?

– Видела я ее, – буркнула Алиска. – Пару раз. Мне хватило, чтобы понять, что дело плохо. Папа так на нее смотрел… Так… Тебе этого не передать! Выключи, видеть ее не хочу!

И протянув руку, Алиса выключила компьютер. Экран тут же погас. Но Мариша еще долго смотрела на темный экран, пытаясь сформулировать то неясное чувство, которое появилось у нее.

– А ты давно узнала про то, что у папы кто-то появился?

– Давно! Почти месяц, как я почуяла, что дело неладно.

– И ты поэтому и приехала в Питер, да?

Алиска кинула на нее острый взгляд.

– Я же тебе говорила, с мамой поссорилась.

Но Маришу было теперь невозможно так легко провести.

– Ты почувствовала по изменившимся разговорам нашего папочки, что у него появилось очередное увлечение, и увлечение серьезное, и потому приехала! Но почему ты не у отца поселилась?

– Он сам этого не захотел. Сказал, что ему это будет неудобно. Пришлось мне квартиру снять. Но я сразу поняла, почему он не хочет, чтобы я с ним жила. Из-за этой… Боялся, что я стану их интимным встречам мешать. Но теперь с этим покончено!

– Конечно, покончено. Элеонору-то убили.

Но Алиска не испугалась, не охнула, даже не вздрогнула. Вместо этого она воинственно тряхнула головой и сказала:

– Вот и прекрасно!

Мариша вздрогнула. В голосе сестры было столько злобного торжества и ненависти, что Марише даже стало как-то не по себе. И чтобы заглушить тревогу, она еще усерднее принялась махать тряпкой. От этого занятия ее отвлек звонок в дверь. Недоумевая, кто бы это мог быть, вроде бы они с Алиской никого не ждали, Мариша пошла открывать.

Взглянув в глазок, Мариша еще больше изу-милась. За дверью стоял следователь Милорадов. И увидев Маришу, произнес:

– Мне необходимо видеть вашу сестру. Она тут?

– Да. Дома.

– Разрешите мне войти в дом?

– Заходите, конечно.

Милорадов шагнул через порог и, не отвечая на вопросы, молча отстранил Маришу в сторону и прошел дальше. И уже по тому, как решительно он выглядел, Мариша поняла: дела у них с Алиской плохи. У следователя есть к ее сестре какой-то серьезный разговор, а серьезные разговоры со следователями обычно добром не кончаются.

Глава 15

Если вернуться на пару часов назад, то мы застанем следователя Милорадова за размышлениями о природе взаимоотношений Анджика и покойной Элеоноры. Он раздумывал уже довольно долго, но пока что не слишком продвинулся в своих изысканиях.

В том, что Анджик и те карточные шулеры, которых так боялся Заболотников, на самом деле никакие не враги, а хорошие знакомые, которые сообща развели лоховатого Заболотникова, у следователя не было ни малейших сомнений. Анджик был парень хитрый, морально нечистоплотный и, вероятно, жестокий. И вот именно степень его жестокости сейчас больше всего интересовала следователя. Мог Анджик быть причастен к убийству Элеоноры или же все-таки там работал кто-то другой?

И еще следователь не мог понять, чего ради Анджик прицепился к Элеоноре? Отказала она ему, что ли? Так других девок полно, зачем из-за одной огород городить? Отказала, и ладно. Следователь категорически не понимал, какой у Анджика мог быть мотив, чтобы преследовать бедняжку Элеонору и даже просить приятеля о такой услуге?

– Не понимаю, – бормотал Милорадов. – Нет, не понимаю.

И вдруг замер. Ему показалось, что в голове у него сверкнула какая-то идея.

– А ну-ка… – прошептал он. – Кто там был у Элеоноры в опекаемых последнее время? Какой-то старик, правильно?

И следователь замолчал. В голове билась одна-единственная мысль, но весьма важная. Не этого ли старичка здоровье столь сильно заботило Анджика?

– Он ведь сказал, что у старика слабое сердце. Это явно могло быть сказано про покойного папу Мариши. Покойного. Покойный старик знал Элеонору, а она знала его. И знала достаточно близко. Много времени проводила с ним. А Анджику по какой-то причине очень не нравилось, что эти двое в последнее время стали много времени проводить вместе.

Следователь догадывался, почему личная жизнь постороннего ему в сущности старикана вдруг стала до такой степени беспокоить Анджика. Догадывался, но ему требовалось подтверждение. Но по крайней мере, теперь следователь знал, что ему спрашивать у Анджика. Милорадов поднялся со стула и направился к задержанному, который должен был уже соскучиться.

Теперь Милорадов знал, что ему спрашивать. В сущности, он мог ничего и не спрашивать, потому что знал и правдивый ответ на свой вопрос. Его лишь интересовало, что может придумать Анджик, чтобы выкрутиться из опасной для него ситуации.

Анджик ничего придумывать не стал. Едва Милорадов заглянул к задержанному и сказал, что Заболотников уже признался, что преследовал Элеонору и запугивал ее по просьбе Анджика, как тот сразу же заявил: