Ольга Степнова - Моя шоколадная беби Страница 42

В общем, долг я отдал. С процентами. И у меня даже остались ещё деньги. Тогда всё прошло чисто. И я понял, что значит – не считать копейки. Сизый – тот самый, которому я проиграл – оказался талантливым организатором. У каждого в банде была хорошо отработанная роль. Я к этому времени поменял роль шофёра на непосредственного участника операции. Сизый говорил, что никогда не пойдёт на «мокрое» дело, потому что люди с удовольствием отдадут чужие деньги в обмен на свою жизнь. Оружие мы брали с собой только для устрашения и подстраховки. Поэтому, когда они начали стрелять в людей, я возмутился, беби! Грабитель – это одно, убийца – совсем другое! Они пальнули мне в брюхо, но я добрался вместе со всеми до машины. А там потерял сознание. Вырубился так, что они приняли меня за труп. И когда пересаживались в другую машину, бросили меня в УАЗике. Дальше ты знаешь, беби. Ну, как тебе моя история?!

Катерина пожала плечами. Бред, а не история. Мат-Мат – инженер, от безденежья подавшийся в гангстеры? Бандит, не лишённый принципов? Человек из провинции, променявший скучную жизнь обывателя на разбойничью романтику?

«Чушь собачья», – подумала Катерина, но вслух этого не сказала. Вряд ли можно заставить человека говорить правду, если он этого не хочет.

– Жарко, беби, – пожаловался Мат-Мат. – Пойдём на улицу!

– А как тебя звали в детстве? Мотя?

– Почему Мотя? Бабуля даже маленького звала меня только Матвей Арсеньевич! «Матвей Арсеньевич, на горшок пожалуйте! Матвей Арсеньевич, пойдите спать, пожалуйста!» Друзья меня тоже по имени-отчеству звали. Дать мне прозвище удалось только тебе!

Катерина рассмеялась. Пожалуй, это была единственная правда из его биографии.

– Говори, что ты там замутил с Майклом! Какая такая математика?

– Обыкновенная математика. Я что, дурак, отказываться от заработка? Его бабка мне платит сто долларов за два часа!

– Кто такой Фёдорыч?!

– Что-о?!

– Я слышала твой разговор с неким Фёдорычем по телефону! Ты обещал ему довести до конца какое-то дело!

Мат-Мат вдруг сорвался с полки, промчался мимо Катерины, и, чуть не сбив её с ног, вылетел во двор.

– А-а-а!!! – заорал он, кинулся плашмя в холодную сырую траву и начал по ней кататься.

– А-а-а! – заорал истошный голос со стороны огорода.

– А-а-а! – с перепугу заорала и Катерина.

Они замолкли все трое одновременно, уставившись в полутьме друг на друга.

В предрассветных сумерках Катерина узнала в огромной бабе, стоявшей посреди огорода, Парамоновну.

– Ах, это вы, Селеночка, – воскликнула Парамоновна с явным облегчением. – А я в туалет пошла, вижу – баня топится, решила посмотреть, кто это тут, что это тут… а это вы, Селеночка… А где Роберт Иванович? А… кто это?..

Мат-Мат успел нырнуть в баню и натянуть свою юбку.

Катерина поняла, что врать придётся быстро и голышом.

– Роберт Иванович убит, – быстро сказала она.

– А-а-а! – истошно откликнулась Парамоновна.

Мат-Мат выкинул из предбанника красный сарафан. Катя поймала его на лету и наспех напялила задом наперёд.

– Да. И я его наследница.

– А-а-а?! – сменила интонацию тётка.

– А это… это… это… следователь! – брякнула вдруг она, указав на Мат-Мата. – Он приехал расследовать обстоятельства жизни и смерти Роберта Ивановича. И вот… захотел помыться!

– Да, я следователь, – подтвердил Мат-Мат почему-то женским вариантом голоса. Но тут же исправился и басом добавил: – И захотел помыться.

– О-о-о, – протянула Парамоновна, и было непонятно, что она имеет в виду. – А? – она ткнула пальцем в юбку Мат-Мата.

– Пройдёмте, гражданочка! – казённым голосом приказал Мат-Мат и указал на дверь в дом.

– Фу-у!!! – обессиленно выдохнула Катерина и потащилась за ними.

Что делать? Как спасать ситуацию? Они специально приехали в ночь, чтобы не очень светиться в деревне. Она ненадолго задержалась в сенях, стараясь унять дрожь в руках и коленях.

В комнате она застала странную картину. Мат-Мат мерил шагами расстояние от стенки до стенки, а Парамоновна с видом примерной ученицы сидела на краешке стула. Катерина, стоя у неё за спиной, и обращаясь к Мат-Мату, покрутила у виска пальцем.

– Катерина Ивановна, выйдите из помещения, у меня допрос!

От неожиданности Катя кивнула и громко сказала:

– Как скажете, гражданин начальник!

Она вышла на улицу, присела на прохладные ступеньки крыльца и захохотала беззвучно, уткнувшись в колени.

Что принесёт новый день?

Рассвет с каждой минутой набирал силу.

Через час на крыльце появился Мат-Мат, потирая довольно руки. За минуту до этого из дома вышмыгнула Парамоновна и огородами умчалась к себе.

– Класс, беби! Я кое-чего разузнал! И как до тебя допёрло обозвать меня следователем?! – В его голосе звучал неприкрытый восторг.

– Чёрт, – вдруг вспомнила Катерина, – а ведь у меня подписка о невыезде!

Мат-Мат недоумённо уставился на неё.

– А ты не ори на каждом углу о своём выезде, и всё будет нормально, – посоветовал он. – Послушай лучше меня. Уж раз так приключилось, беби, что я следователь, то… я использовал эту возможность. Ну, порасспрашивал для порядка сначала про Роберта твоего. Она сказала, что представить не может, что кто-то мог Роберта убить. Он был удивительно неконфликтным, щедрым и добрым человеком. Я спросил, не знает ли она человека с татуировкой – крестом на пальце, она сказала, не знает. Подтвердила, что был у Роберта сын приёмный, но в тюрьме погиб, про жену Ирину рассказала, про Мартина-солнышко тепло отзывалась. Когда я понял, что ничего нового она не расскажет, то перевёл разговор на бабу Шуру.

– Бабу Шуру?!

– Ну да. Есть же какая-то связь между бабкой твоего Сытова и семьёй Пригожиных! И кому как не деревенским кумушкам о ней знать! Но, беби, она ничего такого не знает! Она поклялась, что Пригожины и бабка никогда не общались.

– Чему же ты радуешься?

– Ближайшая и единственная подружка бабы Шуры жива!

– Этого быть не может! Столько не живут.

– Живут, беби! Некоторые отдельно взятые бабули живут! Они просто забыли, в каком году родились, и поэтому не в курсе, что пора помирать. У этой прозвище Черепаха Тортилла, она не помнит, что было вчера, но отлично воспроизведёт события октября семнадцатого года!

– События октября семнадцатого года кто угодно отлично воспроизведёт, – буркнула Катя. – Нам бы попозже! Ты уверен, что бабка не в глубоком маразме и сможет что-нибудь рассказать?

– Уверен! Нам должно повезти. Зовут её Матрёна, фамилия Лушкова, живёт… в общем, я знаю как дойти. Вперёд, беби! – Он сдёрнул Катерину с крыльца.

– Вперёд, – неуверенно сказала Катя и снова попыталась сесть на ступеньки.

– Ты что, беби, не веришь в успех мероприятия?

– Да чёрт его знает, во что я верю. Пожалуй, это и правда единственная возможность докопаться до истины. Только одень штаны, там, в доме, остались кое-какие вещи Роберта.

Домик оказался точной копией избушки бабы Шуры. Он тоже стоял на окраине, тоже почти врос в землю, опасно перекосился, и около него тоже росло чахлое деревце.

– Сейчас очень рано, бабка, наверное, спит, и мы напугаем её, – сказала Катерина Мат-Мату.

– Брось, беби. – Мат-Мат пригнулся и заглянул в мутное маленькое оконце. – Для древних старушек не существует ни ночи, ни дня. Они совсем по другому чувствуют время.

– Откуда ты знаешь? – шёпотом поинтересовалась Катя. – Откуда?

– Читал. – Он толкнул полусгнившую дверь, и волна затхлого запаха ударила в нос. Они прошли через сени, заваленные каким-то хламом. В маленькую, жарко натопленную комнатёнку Катерина шагнула первая. Там, у печки, сидела старуха и смотрела на пляшущий огонь. Она опиралась на кочергу, положив на сцепленные руки маленькое, сморщенное, коричневое личико. Волос у неё совсем не было, и её голова напоминала большое яйцо. Наверное, старуха и правда как-то по особому воспринимала время, потому что прошла почти минута, прежде чем она подняла выцветшие глаза и уставилась на Катерину. Катерине стало страшно и захотелось удрать.

– О! Явилась, смертушка! Долгонько шла! – воскликнула старуха вполне чистым голосом и с хорошей дикцией.

– Я не смертушка, – обиделась Катерина. Из-за её спины вышел Мат-Мат.

– Ой! Две смертушки! – хихикнула бабка и кочергой помешала угли в печке. Несмотря на тёплую ночь, в доме было так сильно натоплено, что Катерина вся взмокла, словно опять очутилась в парной. Она огляделась: лавка, деревянный лежак и скамейка вдоль стенки составляли всю обстановку избушки. Не было даже столика, какая-то посуда стояла прямо на полу. Судя по замоченным в тазике тряпкам, древняя бабка умудрялась сама вести свое нехитрое хозяйство.

– И я не смертушка! – объявил громко Мат-Мат. – Мы, бабуля, пришли расспросить вас о житье-бытье.

Бабка шумно вздохнула:

– Значит, не время ещё убираться!