Дарья Донцова - Белый конь на принце Страница 43

Обманывать Виту побаивались, за ее спиной постоянно маячил здоровенный Рожков с кулаками, размерами превышающими средние арбузы. Иногда Паша заглядывал в комнату, где младшие воспитанники интерната готовили уроки, и по-отечески журил Виталину:

– Заканчивай над учебниками сохнуть. Скоро отбой.

– Ой! – пугалась девочка. – Мне еще доклад по истории для Черешковой писать и сочинение Гордееву.

– Наплюй, – приказывал Паша.

– Нет, – трясла головой Вита, – мне деньги нужны. Маришке надо чаю, конфет и масла послать.

– Всего не заработаешь, – элегически замечал Рожков.

Вита молча кивала, но один раз она внезапно откровенно ответила:

– Верно, но у меня нет стоп-сигнала. Если просят поработать, я сразу соглашаюсь, хочу много-много рубликов иметь, миллион миллионов.

– Зачем тебе столько? – поразился Рожков.

Сергей принялась загибать пальцы:

– Выкуплю Маринку с зоны, уйду из интерната, остальное спрячу на черный день, а еще я стану очень знаменитой.

– И как тебе это удастся? – засмеялся Паша.

– Я в спортивную секцию записалась! – похвасталась Виталина.

– В какую? – заморгал Рожков.

– Буду стрелять из винтовки, – объявила Вита, – стану победительницей всех соревнований!

– Ух ты, класс, а мне можно? – позавидовал ей парень.

– Меня взяли, потому что тренеру в команде нужны девочки, – снисходительно пояснила Вита, – а тебе ничего не светит, мальчишек там полно!

Виталина бегала на тренировки, ездила на соревнования, но больших успехов на спортивном поприще не достигла. Зато в аттестате у нее стояли одни пятерки.

Когда Виталина покинула интернат, Марина уже вышла из колонии, сестры стали жить вместе в своей старой квартире. Старшая постоянно меняла места работы, из-за гневливого характера она нигде надолго не задерживалась. Продавщица, уборщица, доставщица пиццы, курьер, мойщица окон – всего и не перечислить. Марина хваталась за любую работу, Вита попыталась поступить в МГУ, амбициозная сверх меры девочка решила обрести деньги и славу на ниве журналистки. Но, несмотря на отличные знания, Вита срезалась на последнем экзамене.

– Меня элементарно завалили, – горько объясняла она Марине, – абитуриенты рассказывали, что в МГУ все куплено, а если вдруг простые, вроде меня, по две пятерки на вступительных получат, их в самом конце непременно затопчут, чтобы своим место освободить.

Марина сжала кулаки:

– Ну я им покажу!

– Не стоит, – попыталась остановить сестру Вита, – я отнесу документы в педагогический.

Но Марина помчалась в университет и устроила там скандал. Старшую сестру забрали в отделение и, учитывая рецидив, дали ей срок за хулиганство, по счастью, небольшой. Марина оказалась на зоне в Подмосковье, Виталина прошла на вечернее отделение в не очень престижный вуз и устроилась корреспондентом в газету «Рекорд». Младшая сестра жила тяжело. В еженедельнике платили мало, а Марине требовалось возить продукты и сигареты. Экономить приходилось буквально каждую копейку. Виталина перестала даже пользоваться маршрутным такси, бегала от метро пешком, несколько рублей, которые следовало отдать за поездку в комфорте, пробивали брешь в скудном бюджете. Но плохо было не только с деньгами. Виту с первого дня появления в редакции невзлюбили коллеги. Почему она не понравилась людям, которые о ней ничего не знали, Сергей не понимала, но над Виталиной стали подшучивать, затем откровенно смеяться, издеваться. Вита растерялась, принялась делать ошибки. Чем больше ее ругали, тем сильнее девушка хотела доказать коллегам свое право писать и тем хуже работала. Сергей мечтала о больших деньгах и масштабной славе, но на деле имела самый крохотный среди журналистов заработок. Вот известность она обрела, правда не ту, которую хотела. Виталину прозвали Торопыга и сделали этаким мерилом, во время летучек коллеги то и дело роняли фразу: «Материал Ивановой в два раза лучше репортажей Торопыги» или – «Интервью Петровой ужасно, как заметка Торопыги».

Когда Марина освободилась и вернулась домой, Вита еще некоторое время цеплялась за должность репортера газеты «Рекорд», но потом уволилась. Марина пристроилась продавщицей в супермаркет, и далее ее след потерялся. Виталина тоже исчезла.

– Квартира у сестер Сергей хорошая, трехкомнатная, недалеко от метро в приличном доме. Жилплощадь их мать еще в начале восьмидесятых годов получила, похоже, они хоромы сдали, себе сняли квартиру поменьше, попроще, а на разницу живут. Так сегодня многие поступают, – завершил рассказ Назар.

– Хорош трепаться, – приказал Женя, – полюбуйся на себя.

– Перезвоню через пять минут, – сказала я Назару, сунула сотовый в сумку и осторожно глянула в зеркало.

Слова «Матерь божья» застряли в горле.

– Здорово? – спросил Женя, явно ожидавший выражения восторга.

– Супер, – выдохнула я, – теперь похожа на дикобраза, который сначала искупался в чернилах, а потом заболел паршой и лишился иголок.

– Паричок натяни, – заботливо напомнил мастер и, увидав, что я полезла за кошельком, быстро предупредил: – Сегодня бесплатно, извини, что вчера поленился.

– Спасибо, – кивнула я и нахлобучила на голову парик иссине-черного цвета.

Глава 26

Забегаловка «Рио-Маргарита» располагалась на окраине Одинцова. Это был стеклянный павильончик, посетителей которого встречал плакат «Здесь караоке без предела». Интересно, почему кафе, не отличавшееся ни дизайном, ни красивыми официантками, ни богатым меню, держится на плаву уже много лет? Я припарковала свой «Мини-купер» за квартал от кафешки и пошла пешком до входа. По дороге мне попались ресторан «Крис», закусочная «Марго» и пельменная. Во всех точках не наблюдалось наплыва посетителей, а в «Рио-Маргариту» я с трудом втиснулась. Все столики оказались заняты, две официантки сбивались с ног, а у барной стойки едва нашлась свободная табуретка.

– Здесь не обедают, – предупредил меня парень, составляющий коктейли, – только напитки и выпечка.

– Чай и что-нибудь типа булочки, – попросила я.

– Ватрушка пойдет? Их только что испекли.

Я заколебалась, в незнакомом месте лучше не брать никаких кисломолочных продуктов, творожок мог скиснуть, и его, чтобы не выбрасывать, смешали с сахаром и пустили в дело.

Бармен принял мое молчание за знак согласия и крикнул:

– Одну варшавскую!

Из отверстия в стене высунулась рука и метнула тарелочку с круглой плюшкой, покрытой золотистой корочкой. Бармен переместил ее ко мне и завозился около чайника. Я вдохнула исходящий от сдобы аромат, сглотнула слюну и, наплевав на меры предосторожности, вонзила зубы в ватрушку.

– Ваш чаек! – возвестил бармен. – Лимон добавить?

Через десять минут, уложив в желудок три ватрушки и залив их отлично заваренным чаем, подобного которому не подают даже в пафосном «Лермонтове», я перевела дух и сказала:

– Если остальные блюда в меню такие же вкусные, как выпечка, тогда понятно, отчего у вас толпа.

Бармен заулыбался:

– К нам со всего Одинцова прибегают, конкуренты давно мечтают Анжелу, повариху нашу, переманить, даже из московских ресторанов подкатывали, обещали ей много денег, но Анжелка не уйдет.

Я навалилась на стойку.

– Раньше я жила в Одинцове, но не удосужилась заглянуть в «Рио-Маргариту».

– Зря, – улыбнулся бармен, – лишили желудок радости.

– Но вы, похоже, тут недавно работаете, – начала я подбираться к нужной теме.

– Верно, – кивнул парень, – весной пришел.

– В кафе есть старые работники?

– Боря, капучино! – крикнула одна из официанток.

Бармен начал священнодействовать около кофемашины.

– Людочка, – ответил он, нажимая на кнопки, – ей уже тридцать восемь стукнуло.

Удивительно, до чего бестактны люди, которым нет двадцати пяти. Даже тех, кому исполнилось на год больше, чем им, легко записывают в старики. Ну ничего, Боря еще справит пятидесятилетие, решит закадрить симпатичную студентку, а та ему и заявит: «Дедуля, смотри не рассыпься от древности, я с мумиями романов не завожу».

Я залпом допила чай и постучала пальцем по прессу.

– Люда здесь давно служит?

– Вечность, – ответил Борис, – лет семь, не меньше.

– Где ее найти? – обрадовалась я.

Бармен повернулся к нише и заорал:

– Барабанова!

– Чего? – донеслось из недр «Рио-Маргариты».

– Выйди!

– Не могу! Потом!

– Вылезай! Тебя спрашивают!

– Кто?

– Человек! – надрывался Борис.

Слева от стойки приоткрылась дверь, оттуда вышла женщина в фартуке и резиновых перчатках.

– Ну? – сердито спросила она. – У кого под хвостом печет?

Я ринулась к ветерану кафе.

– Люда, у вас есть минутка?

– Нет, – отрезала посудомойка.

– Не задержу вас надолго, всего пара вопросов! – залебезила я.

Люда нахмурилась:

– Если ты притопала за Анжелой, даже не пытайся, она отсюда не уйдет, хоть ты ей луну пообещай. Во ушлый народ! Тебе сказали, что мы с Анжелой дружим? Через меня к ней подобраться решила?