Ирина Потанина - Дети Деточкина или Заговор Бывших мужей Страница 43

Господи, ну что я ему плохого сделала?!

— Артём, — заранее уверенная в тщетности этой затеи, я все-таки решила поговорить по душам, — Я не издеваюсь. Я не понимаю. Правда, — необходимо было срочно сказать, что-то очень убедительное, — Я не знала, что тебя заставили. Как можно заставить человека пойти на такое?

Губы соседа скривились в горькой усмешке. Отчего-то мне стало жалко мальчишку.

— А кому ж в тюрьму охота идти? — он глянул на меня так, будто этот вопрос каким-то образом объяснял всё происходящее.

— А зачем туда идти?

— Вот и я считаю, что незачем.

Складывалось ощущение, что мы говорим на разных языках. Возможно, мои мысли и походили на консервативное утверждение, мол «раньше сахар был слаще», но все же я готова была поклясться, что моё поколение, пребывая в возрасте Артёма, выражало своё мнение куда более ясно. Нынешняя молодежь, насколько я могла заметить, общалась недоговорками. Это даже казалось мне красивым, ибо даровало простор воображению. Но, с другой стороны, четкого понимания при такой манере общения достичь было невозможно.

— Ты что думаешь, мне ту историю с банком кто-то, типа, простит? — похоже, Артём все-таки был расположен пооткровенничать.

— Какую историю? — насторожилась я.

— Неужто не знаешь?

По выражению лица соседа стало ясно: он испугался, что сболтнул лишнее, и больше никакой информации выдавать мне не станет. Нужно было срочно разубедить Артёма.

— Знаю, конечно, — невозмутимо проговорила я, — Что ж по-твоему, зря, что ли, я это я?

Вот она, польза недоговорок. Сосед даже уважительно закивал, явно растолковав смысл высказывания по-своему и оценив его глубину.

— Вот одного только не могу понять, — мягко говоря, преуменьшила нынешнюю ситуацию я, — Чего ты испугался?

То, что сосед боится, было видно изначально, поэтому попасть впросак с таким вопросом я не могла, а вот побольше информации из Артема вытянуть шансы имелись.

— Дурак потому что, — сосед улыбнулся и снова превратился в легкомысленного юнца, пытающегося казаться взрослым. Просто удивительно, как легко Артём перевоплощался из умудренного жизненным опытом мужика в не обремененного думами и заботами пацана, — Не легко это, на самом деле, банк грабить… Я ж, понимаешь, гангстерских фильмов насмотрелся, думал чепуховое дело. А потом еще ты со своими рассказами дяде Жорику… Я как услышал, что директор банка в маске на работу ходит, так все это и придумал.

Я моментально вспомнила тот далекий зимний вечер. Позвонила мама, долго смеялась, рассказывая, как мерзнет их директор. Я хохотала до упаду, пересказывая эту историю Жорику. Точно! Артем тогда был у нас. Он зашел позвонить и ждал, когда освободится телефон. Ну вот, и здесь я своими рассказами подвигла человека на необдуманный поступок… Память тут же услужливо подбросила рассказ Улитки про незадачливого грабителя в маске. Выходит, это был Артём?

— Но зачем? Ведь ты же знал, что это нехорошо… На работников могли бы потом штрафы наложить…

— Ой, не ти-си-пи моё ай-пи! — фыркнул сосед.

На какое-то время мои мозги отказались от какой-либо другой деятельности, пытаясь осмыслить услышанную фразу. Интересно, откуда у студента-медика знание компьютерного слэнга? Ну, конечно! Все сходится. Так любил поговаривать мой бывший муж… Второй, естественно. Возможно, Артем даже знает, где его искать… Спросить? Рисковать здесь было нельзя. Прямые расспросы могли насторожить подростка и выявить мои истинные цели. Пусть лучше думает, что я не преследую никаких личных интересов. Просто пытаюсь помочь Артему, проникнувшись его раскаянием.

— Банку от этого грабежа ни холодно ни жарко, типа, не было бы! А работники… Я тебе скажу, они там такие бабки зашибают. Никакой штраф им, типа, не страшен! Не работа — лафа, — тут Артем, видимо, вспомнил место работы моей мамы и покраснел, — Ну, не все работники, конечно… Многим, типа, и за дело платят. А мне просто деньги были позарез нужны. От меня девчонка ушла. К богатенькому папочкиному сынку. Я её, суку, знаешь как любил?

— Хотел обратно перекупить? — съязвила я.

— Глупый был. Думал, типа, надо вернуть. Потом уже понял — не нужна мне такая. А тогда… В общем, если б я твою матушку, типа, среди работниц банка не увидел, я б кассу у них тогда выгреб. А так, увидел, испугался, сбежал.

— А пистолет где взял?

— Игрушечный был. В банке ж, типа, одни бабки да бабы. Кто там игрушку отличит? Спрашиваешь, чего испугался… Честно говорю: испугался, что заложит меня твоя матушка, и сбежал. Только потом понял — я ж, типа, в маске был! Меня не то что твоя, меня б родная мать не узнала! Протормозил, типа.

— Круто протормозил, — я невольно тоже перешла на жаргон. И где, интересно, я этого набралась?

— Дальше — круче, — Артём явно обрадовался возможности меня поразить, — Меня ж никто не рассекречивал! Я сам, собственными, типа, ногами пришел и покаялся. «Так мол и так», — говорю, — «Вляпался…Нужно мне теперь прикрытие.»

Я действительно слегка офонарела от всей этой истории.

— То есть ты сам дал повод себя на крючке держать? Ну даешь! Я такого и подумать не могла. Теперь так и будешь себе не подвластен, — мне сделалось как-то совсем тоскливо. Что же это должно было произойти с Робиным, чтобы он так изменился? Машины ворует — ладно. Бывших мужей чужих похищает — тоже простительно, они, в конце концов, сами виноваты. Но детей малых на себя работать заставлять? — Знаешь, Тём, — я успокаивающе положила руку на плечо соседа, — Ты не волнуйся. Всё устроится. Слежку мы уберём. И из кабалы этой тебя выпустим. Только нужно до ума всё это довести. Понимаешь? Ты, кстати, извини, что я на тебя волком смотрела. Я не знала. Думала, ты добровольно…

— А может, и добровольно, — неожиданно заявил Тема, — Я сейчас уже сам не знаю, на чьей я стороне, — Тёмку явно триста лет никто не жалел, и он немного раскис, пользуясь возможностью поплакаться в чью-то жилетку, — Вроде и так правильно, и так правильно… И те хорошим делом занимаются, и эти… Правда у каждого своя. А я мечусь между ними, как смалец на сковородке. Крышей можно поехать от такого количества правд.

Я вдруг заметила, что, когда Артем не рисуется, он забывает о своем обязательном «типа».

«А у тебя самой?» — заговорил мой внутренний мир, — «У тебя самой сколько правд? Борешься с преступниками? Спасаешь Шурика, который по твоей вине попал в неприятности? Тогда зачем Робина выгородить пытаешься?»

«Потому что он хороший… Я ведь знаю. Просто запутался, наверное. И Артем, кстати, тоже хороший. Просто глупый еще. А хорошим людям нужно помогать из неприятностей выпутываться.»

«Хочешь, чтоб и овцы целы и волки сыты? А так медь не бывает. С таким количеством правд, ты, как лебедь рак и щука в одном лице. Так ничего и не сможешь дельного предпринять.»

— А ты свою правду найди. Найди, и никого не слушай, — одновременно и себе и соседу, подсказала я.

— Легко сказать, — Артем скривился и нервно повел плечом, скидывая мою руку, — Поди отличи, какая действительно твоя, а какую подцепил где, — дословно воспроизвел мой мысленный ответ на мои же слова сосед, — Знать бы где искать, давно бы уже на всех вас наплевал бы с большой колокольни.

Ну вот! Опять я превратилась для соседа в одного из врагов. Интересно, как можно к людям так относиться, но при этом честно ждать от них помощи? Я невольно улыбнулась, осознав, что Жорик, а следовательно и я, для Тёмки нечто вроде взрослых родственников: существа бестолковые, в жизни ничего «не бычащие», но защищать и помогать, если что, обязанные. Смешно было ощущать настолько подростковый подход к жизни от, в общем-то, взрослого уже парня. В моё время мальчишки его возраста ощущали себя намного самостоятельнее. Впрочем, раньше, действительно, и сахар был слаще.

Артем ушел, буркнув нелепое: «А потолку — типа, соболезнования.». А я еще несколько секунд раздумывала над тем, можно ли расценивать эту фразу, как намек на принесение извинений.

Возвышавшаяся посреди комнаты конструкция манила и отталкивала одновременно. По-хорошему, мне надлежало расставить мебель по местам и снова усесться за компьютер. Любопытство оказалось сильнее. Притаившись под потолком в самой что ни на есть неудобной позе, я напряженно вслушивалась в потусторонние голоса.

— Не-а, соседка так голову задурила, что и позвонить, типа, забыл. Взбалмошная баба. Я, говорит, не одета. Прикиньте? Потом просит мебель куда-то передвинуть. У нее муж в командировку укатил, так ей, типа, скучно, — я едва удержалась от попытки злобно и нецензурно выругаться, — В общем, решил сбежать от греха подальше.

— Везет дуракам, — небрежно бросил чей-то скрипучий голос, — А у меня вот, что ни соседка, то старуха, ха-ха, страшнючая, шо та ведьма…

— Скажешь тоже, везет, — бросил в ответ Артем, стараясь удерживать себя в престижной среди нынешней молодежи интонации презрения ко всему миру, — Ей, между прочим, тридцатник. А муж у неё — мент.