Дарья Донцова - Император деревни Гадюкино Страница 44

– Это несправедливо, – подскочила Нина, – я обожаю девочек и всегда ставила их желания впереди своих, но они уже взрослые, получили отличную стартовую площадку, ты не должен из-за них жертвовать своей мечтой!

Константин обнял жену.

– Дорогая, дочери не просили нас их рожать. Мы сами приняли решение обзавестись потомством и несем за него ответственность. Не переживай, если очень чего-то хотеть, господь рано или поздно услышит твою просьбу и предоставит шанс.

– Хорошо бы, – прошептала Нина, – я могу быть счастлива лишь тогда, когда доволен ты.

Разговор происходил в конце весны. Летом Константин Львович, как всегда, заказал путевку в «Виллу Белла». У Нины был сильный артрит, врачи советовали ей грязевые ванны. Нина и Константин были постоянными клиентами лечебницы со дня ее открытия. Конечно, Пронькин мог отправиться вместе с супругой в любой заграничный вояж, но Нина боится самолетов, не любит поездов, и «Вилла Белла» показалась Константину Львовичу оптимальным вариантом. К тому же заведение находилось неподалеку от поселка, где стоял особняк Пронькиных. Соня и Лида без труда могли навещать родителей.

Днем Нина Олеговна принимала ванны, ходила на массаж и занималась лечебной физкультурой. В «Вилле Белла» отдыхали исключительно обеспеченные люди, многих из них Пронькина великолепно знала, поэтому скуки она не испытывала. А вечером приезжал муж.

В один из выходных дней Константин пошел в Ларюхино за сигаретами и неожиданно задержался. Через два часа жена забеспокоилась и начала названивать мужу.

– Скоро приду, – ответил супруг, но появился лишь к чаю.

Естественно, Нина накинулась на Константина с вопросами, и тот рассказал о небольшом происшествии. Пронькин вошел в супермаркет и стал бродить между рядами. Его внимание привлек стенд с прессой. Не успел банкир взять в руки журнал «РБК», как сзади его обняли, и женский голос ласково сказал:

– Факирчик, откуда у тебя такая красивая куртка? М-м-м, какая мягкая кожа!

Ошеломленный Константин расцепил кольцо женских рук и увидел смутно знакомую, очень просто одетую тетку.

– Ох! – смутилась та. – Вы не Леня! Простите, я обозналась! Вы похожи на моего мужа, как брат-близнец!

Константин Львович человек не скандальный, он и не собирался возмущаться.

– Жаль вас разочаровывать, но я не имею братьев, – мирно сказал он.

– Невероятное сходство, – всплеснула руками тетка, – вы даже очки одинаковые носите.

– Что, и впрямь перепутали? – поддержал беседу Пронькин.

Тетка закивала, а Константин Львович почувствовал, как к щекам приливает жар. В голове финансиста моментально сложился план.

– Знаете, – улыбнулся он, – я давно мечтал познакомиться со своим двойником и выпить с ним чаю.

– Пойдемте, – по-деревенски гостеприимно предложила женщина, – я живу неподалеку, Леня дома сидит. Будет ему сюрприз! Вы меня не узнаете?

– Нет, – удивился Константин, – а мы виделись?

– Я Надя Рязанцева, – представилась незнакомка, – служу медсестрой в «Вилле Белла», видела вас прежде и удивлялась сходству, но совсем не ожидала, что и вблизи вас с Леней перепутаю. Вы из города всегда в костюме приезжаете, мой муж никогда пиджаки не носит. А сегодня вы надели курточку, брюки спортивные и стали от него неотличимы...

Константин Львович прервал рассказ и обнял Нину.

– Помнишь, я говорил, что выход всегда найдется?

– Чему ты так радуешься? – не поняла супруга.

– Леонид Факир – мой двойник. Ну, ростом чуть ниже, овал лица другой, но издали мы будто клоны, – потер руки Пронькин. – Изумительно получается. Факир будет изображать банкира, а я спокойно займусь музыкой! Гениально придумано!

– Ты в своем уме? – возмутилась Нина, никогда ранее не возражавшая мужу. – Кто этот Леонид по образованию?

– Вроде бывший военный, – с несвойственной ему беспечностью отмахнулся бизнесмен, – какая разница?

– Большая, – ответила Нина Олеговна, – двойника раскусят в первый же рабочий день! Мало иметь внешнее сходство, необходимо еще адекватно вести себя на службе, обладать похожими манерами.

– Я все продумал, – азартно заговорил Константин Львович. – С завтрашнего дня начинаю жаловаться на сердце. Через неделю по банку пойдет слух: у хозяина проблемы со здоровьем, необходимо шунтирование.

– Господи, – перекрестилась Нина Олеговна.

Но Константин только рассмеялся:

– Потом скажу, что улетел в Швейцарию на операцию, спустя месяц «вернусь». То, что человек после тяжелой болезни слегка изменился внешне, никого не удивит. Ты пару раз выйдешь с Факиром в свет. Заглянете на мероприятия ненадолго, посетуешь, что муж еще слаб, собственно говоря, это все.

– А банк? – воскликнула Нина. – Вдруг этот Леонид воспользуется ситуацией и...

Константин усмехнулся:

– Здесь все схвачено, Факир не появится в офисе, а служащие будут знать: Пронькин сильно болен, дела ведут дочери и зять. Вон у Игоря Валерина случился инсульт, теперь сын и невестка бизнесом рулят. Изредка, ну раз в месяц, Леонид будет ходить с тобой на концерт, в театр или на тусовку. Если будешь называть его моим именем, никто ни в чем не усомнится. Ну, пошепчутся по углам, позлорадствуют, пошушукаются: «Пронькин-то, мол, совсем сдал, с головой у него плохо, знакомых с трудом узнает», – и на этом все завершится.

А я спокойно займусь пением, ты будешь со мной и одновременно станешь подтверждать личность больного «банкира», Софья и Лида возглавят банк, они справятся. И потом, я-то помирать не собираюсь, всегда дам им совет.

– Ты решил рассказать девочкам правду? – испугалась жена.

– Да, – кивнул муж, – и давай больше не спорить. Я так решил! Точка.

Нина Олеговна нашла идею мужа слишком авантюрной, но она никогда не спорила с Константином Львовичем. И ни минуты не сомневалась: Софья и Лидия – покорные дочери, они выполнят любой приказ отца.

Увы, родителям свойственно обманываться. Детки вырастают, и у них появляются собственные желания. Иногда отец и мать с пеленок прививают наследникам некие принципы, а потом жизнь поворачивается причудливым образом и эти самые правила делают старшее и младшее поколение врагами. Я совершенно уверена, что отец Павлика Морозова с рождения твердил ему:

– Сынок, никогда не ври, всегда говори исключительно правду, лгать нехорошо, это грех.

Мужик хотел воспитать сына правильно и вырастил прямолинейно честного подростка. А чем закончилась эта история, всем известно. Может, старшему Морозову следовало слегка изменить программу, вкладываемую в мозг недоросля, хоть изредка ему напоминая: «Ложь бывает разной, ради спасения родителей можно и покривить душой».

Пронькины требовали от дочерей совершенства, внушили им, что репутация – основное богатство человека, важно быть не просто первыми, а безупречными, чтобы о них говорили:

– Софья и Лидия не имеют недостатков, ни малейшего пятнышка, они пример для подражания. Лучшие в школе, в институте, заботливые дочери, замечательные специалисты.

Но вспомним Павлика Морозова! Он просто сделал то, чему его учили с пеленок: сказал правду, и это привело к беде.

Глава 28

Слух о тяжелой болезни Пронькина быстро покатился по Москве. Константин Львович, как маленький мальчик, радовался удачному старту своего авантюрного плана, с удовольствием рисовал под глазами «синяки» при помощи теней и старательно изображал умирающего. Чем больше муж актерствовал, тем сильнее нервничала жена, но впервые за долгие годы супружеской жизни Пронькин не обращал внимания на чувства Нины Олеговны.

Как-то вечером, когда они с мужем почему-то остались в нелюбимой московской квартире, Нине Олеговне стало совсем не по себе, и она решила успокоить нервы любимым занятием: написанием пьесы для очередного новогоднего праздника. Пронькины каждый год устраивали первого января вечеринку. Традиция зародилась давно. Когда Соня и Лида пошли в садик, Нина Олеговна была неприятно поражена убогостью детской елки. Все девочки оделись снежинками, а мальчики изображали медведей. Дед Мороз нес чушь, Снегурочка выглядела лет на сто. Пронькина была шокирована и на следующий год предложила директрисе:

– Давайте я вам помогу, напишу пьесу.

Несколько лет в садике, потом все школьные годы Пронькина устраивала новогодние представления. Когда девочки поступили в институт, мать не бросила этого занятия. Теперь спектакли демонстрировались первого января, по вечерам. К премьере готовились задолго, Нина писала пьесу, потом среди приятелей находили исполнителей, репетировали, шили костюмы. Жена бизнесмена со страстью отдавалась творчеству, с каждым годом тексты становились все заковыристее, сюжеты лихо закручивались. В этот раз Нина задумала сагу про Зевса и других богов. Пронькина взялась за ручку и спустя час поняла – ей необходима книга Куна «Легенды и мифы Древней Греции», она имелась в обширной домашней библиотеке. Поняв, что без пособия работа не пойдет, Нина неожиданно разрыдалась: нервы у нее окончательно расшатались. Но она взяла себя в руки, села в машину и, не предупредив никого из домашних, поехала в особняк. По дороге Нина пару раз начинала плакать. Очутившись у ворот участка, она решила не въезжать во двор, а оставить автомобиль у забора и пройти к зданию пешком. От дороги дом банкира отделяет довольно длинная тропинка, Пронькина не хотела, чтобы дочери заметили красные глаза матери, она надеялась, что во время короткой прогулки с ее лица исчезнут следы слез. Но, пройдя совсем чуть-чуть, Пронькина снова заплакала, быстро завернула за здание гаража, прислонилась к стене и услышала голос Сони.