Иоанна Хмелевская - Старшая правнучка Страница 44

В мое отсутствие особых шкод в хозяйстве не произошло, Мадеиха с Польдиком за всем приглядели. А из Кренглева я много рецептов всяких привезла и со временем испробую, однако кое-какие из них представляются мне сомнительными.

17 июня

Клубника пошла, и черешня осыпается. Магда, что я из деревни в помощь себе взяла, работящая да ловкая оказалась, зато Ягуся, которую Мадеиха в кухарки готовит, ее родная племянница, намедни на пол вылила целый котел молока, на сыры приготовленного, с печи его снимая. И не сказать, что неуклюжая, что обе руки левые, так с чего бы? О кошку споткнулась, говорит, да я тому не верю, до сих пор кошки никому под ноги не кидались. Чует мое сердце тут некий секрет, а сама Ягуся словечка не проронит.

На Андзю я и глядеть не хочу, однако никаких афронтов ей не чиню и вроде не замечаю, когда она работу бросает, чтобы покормить своего дитятю. Обе с Мартой шашни свои втихую обделывают, и то ладно, негоже дурной пример другим подавать, а в случае чего вина будет на его преподобии ксендзе.

22 июня

Через торговцев-евреев дошли до меня слухи, будто пану Ромишу повышение по службе не вышло, жена его уж очень глупа и в обществе себя держать не умеет.

Долго я вчера заснуть не могла, перед раскрытым в сад окном сидя и о своей судьбе незадачливой размышляя. Все вопрос себе задавала: не слишком ли строга оказалась во времена былые?..

И вдруг в тиши ночной чьи-то шаги крадущиеся услыхала. А поскольку сторожевые собаки молчали, рассудила я, что наверняка свой крадется. Да своему зачем красться? И как была, в халате да туфлях домашних, из дому выбежала, ибо трусливой никогда не слыла. Чтобы неизвестного не спугнуть, не стала я бряцать засовами главного входа, а побежала прямиком к кухонной двери. Глядь, и впрямь кто-то под домом, к самой стенке прижимаясь, с осторожностью к этому же входу пробирается.

Не заговор ли тут каких злоумышленников? Да сразу подумалось – другой здесь заговор. Луна светила ярко, гляжу – а двое уж обнимаются да целуются у самой двери. Гнев великий меня обуял. Обеими руками вцепившись в негодников, начала я громким голосом срамить и бранить бесстыдников. А они и сами бы не сбежали – от неожиданности окаменели на месте.

И что же выясняется? Ягуся то была, племянница Мадеихи, а уж Мадеиха за образец девичьей скромности да стыдливости ее выставляла, и при ней парень из косцов, что из Кренглева прислали на все лето луга наши косить. Потом уже узнала – Бартек его зовут. Тут оба в ноги мне повалились, о прощении моля. Ягуся особо молила тетке не говорить. Не сразу мой гнев утих, от души выбранила я крестьянскую молодежь, у коих ни стыда ни совести, девки себя не блюдут, а после никто их замуж не возьмет. И тут Бартек возразить осмелился, мол, он и жениться согласный. Да как он смеет, ведь Ягусю, чай, в барские кухарки готовят, он же мужик мужиком, батрак, деревенщина неотесанная, только на черные работы пригодный. А он на то заявляет – и вовсе не неотесанная, читать-писать умеет, и проше ясновельможной пани, не только косить, а и многим другим ремеслам обучен. И печь сложить, и ремонт в доме какой произвести, и другое прочее. И еще сказал, будто ясновельможный пан Вежховский пообещал перевести его из Кренглева сюда, то же обещала ясновельможная пани Вежховская.

Обидно мне было такие речи слышать. Кузина Матильда могла бы наперед мне о том сообщить, как-никак я тут распоряжаюсь. Зачем же за моей спиной людей мне навязывать, меня не спросивши? Велела я этим двум немедля разойтись в разные стороны, беспутством не заниматься и моего решения ожидать. Заплаканная Ягуся под. моим наблюдением дверь кухонную тщательно заперла. И теперь не удивляюсь, что она котел с молоком упустила из рук.

25 июня

Ночь Св.Яна7, и тут уж ничего не поделаешь. Я бы и сама охотно поглядела на эти забавы, и как девки венки в реку бросают, и как парни через костер прыгают. Уж куда лучше

вот так всем миром забавляться, чем парочками обниматься по углам. Ягусе я по силе возможности разъяснила, сколь зазорным делом она занималась, и велела всерьез подумать о будущем, тетке рассказать о своем парне, и пусть уж сами решают. Потом доверительно поговорила с Польдиком, так тот подтвердил, и впрямь этот Бартек, хоть и батрак, разумом не обделен и к разным ремеслам способный, а поскольку грамоте обучен, господа его в старосты метят или управители, вроде бы в Блендове. Он и с лошадьми обращаться умеет, так дивиться нечего, что ясновельможному пану Вежховскому приглянулся.

…С самого утра Мадеиха сама ко мне пришла, озабоченная сверх всякой меры, ибо Ягуся ей созналась в своих амурах. Со слезами начала мне старуха жаловаться, ведь у ее сестры бедность страшная, вот она и надумала племянницу в кухарки вывести, у девки есть к тому желание и соображение, да без приданого кто лее ее возьмет? Хоть бы и батрак, ежели не пьяница и лентяй, и то хорошо, но свадьбу честную надобно сыграть. И так меня молила и просила, что я на свадьбу дала согласие.

Давно уже примечаю – неладно в Кренглеве, нет там настоящего хозяина. Владелец поместья пан Кренглевский, родной брат кузины Матильды, человек характера равнодушного и нравом смирный, всем заправляет супруга его, а она скупа без меры. Уж который год доходят до меня вести, что барыня чуть не всю прислугу из скупости удалила и из дому барского, и с хуторов, во всеуслышание заявляя – не нужны ей, дескать, дармоеды. И все там в упадок пришло, ибо кому же работать, коли всех поразгоняли? А будучи в Кренглеве по распоряжению моей кузины, собственными глазами видела, как в кухню продукты выдаются. С превеликой экономией.

3 июля

С утра вновь кузина Матильда на мою голову свалилась, заодно и лакея привезла из Кренглева. Правильные слухи до меня доходят, прислугу тамошняя хозяйка разгоняет. А лакей этот, из буфетного мальчика выросши, уже к своей должности достаточно приучен. Так Кацпер его живо доучит, коли чего не знает. У Кацпера теперь забот поменьше, Польдик уже все на свои плечи взял, вскорости, глядишь, самого Кацпера заменит, а там и меня, кто знает? Нам лее давно новый лакей требуется, ведь по трагической кончине Альбина у нас нового лакея не было. Поинтересовалась я деликатно о прочих делах в Кренглеве, на что кузина Матильда без обиняков мне поведала – святая правда, потому она лучших людей из Кренглева и отбирает себе, что ее невестка от скупости бесится. И еще добавила – будущее Кренглева ей тоже в черном цвете представляется.

Потом разговор на сливочные сырки перешел, и хозяйка настоятельно меня на их изготовление настраивала. Вечер же, по своему обыкновению, за чтением в библиотеке провела, запершись.

Записки панны Доминики читались несравненно легче, чем дневник прабабки, и у Юстины были все основания считать отдыхом время, которое она тратила на них. Как-то незаметно для себя Юстина втянулась в жизнь дворянской усадьбы прошлого века, прониклась ее заботами до такой степени, что даже решила сварить варенье… Обыкновенное, взяться за изготовление сухого мешало отсутствие сильных дворовых девок, которые могли бы как следует трясти засахаренные фрукты. Нет, речь шла об обычном варенье, тем более что время года было как раз подходящее, вишни уродилось пропасть, из Косьмина прислали две большие корзины. Феля идее жутко обрадовалась.

– Давно следовало, – убежденно заявила она. – Покупное варенье совсем не то, что домашнее, а я молодость вспомню. И уж признаюсь пани… Как увижу, что Геня варит, – так у меня под ложечкой аж засосет! А вишневое самое вкусное.

Итак, Юстина отложила в сторону панну Доминику и лично принялась вытаскивать косточки из вишни, а Феля прямо-таки с упоением вытирала за ней красные брызги с мебели и пола. Затем панна Доминика переключилась на малину, ежевику, абрикосы, за ними последовали слива ренклод, яблоки, дыни и виноград, и всем этим Юстина тоже занялась, открывая для себя дотоле неведомый, но чрезвычайно увлекательный мир домашних заготовок. И вот в кухне старшей правнучки дружными рядами выстроились неисчислимые аппетитные банки, вызывая бешеный восторг ничего подобного не ожидавшего семейства. Феля не упустила возможности продемонстрировать свои познания, добиваясь, чтобы все делалось по старинным рецептам. Эпопея с вареньем заняла полных две недели.

Все эти две недели, заглядывая время от времени в записки экономки, чтобы узнать, что там новенького готовят, Юстина потом делилась с Фелей неприятностями вековой давности. Панне Доминике не удалось сухое клубничное варенье, потому что клубника перезрела; цыплята сбежали от невнимательной мамаши на пруд, и один утонул; Ягуся и Бартек обручились, и ксендз всенародно оповестил об этом в костеле, а новый лакей подрался с Кацпером. Подрались по недоразумению, и хотя недоразумение скоро разъяснилось, однако в драке разбилось большое старинное блюдо, правда давно треснувшее, а вот теперь совсем разбилось. Писала панна Доминика и о новостях из конюшни: какие кобылки и жеребцы поступали, каких продавали, и какие меры предпринимал пан Матеуш, чтобы от его жеребца-производителя по всей округе вывелась хорошая порода, не только разрешая окрестным мужикам бесплатно пользоваться его породистым жеребцом, но и еще в каждом случае приплачивая по два рубля. Понимая всю пользу таких мер, панна Доминика, не щедрая на одобрения, тем не менее сдержанно хвалила кузена. С кузиной было хуже.