Татьяна Луганцева - Отставной козы барабанщица Страница 45

– Не знаю, но думаю, что не от хорошей жизни.

– Правильно! Я очень волнуюсь. Да что там говорить – я боюсь!

– Боишься?

– Да, да, смертельно боюсь! В последнее время со мной явно что-то происходит, мне все время кажется, что меня хотят убить… Эрик, не смотри на меня так! Я знаю все твои заслуги перед отечеством, и ордена ты получил не зря. Не все такие крепкие личности, как ты! А я трус. Да, да, элементарный трус. И к тому же психопат. Потому что постоянно боюсь, что меня отравят, или задушат во сне подушкой, или скинут с балкона, или… В общем, я прямо параноиком стал…

– На то есть причины? – проявил здравомыслие Эрик.

– Мне кажется…

– Понятно… Что ты хочешь от меня? Если нет реальной угрозы…

– Эрик, я знаю, что этот демон Леон ненавидит меня и мечтает сжить со свету. Наверняка он навел на меня порчу! Ну конечно, истинный князь, а я, мол, никто, садовник… Если бы не документ, что князь в здравом уме и твердой памяти завещал замок, я бы сюда на пушечный выстрел не приблизился. Вот этот документ, и я хочу, чтобы он хранился у тебя. Доверяю только тебе, знаю, что ты не прочтешь, не продашь, не допустишь, чтобы он оказался в ненужных руках. Пусть он будет у тебя! А то мне кажется, будто кто-то шпионит в моем кабинете и что-то ищет. Я не ошибаюсь. Вещи, оставленные мною, вчера лежали не так, как я их застал сегодня. А ведь если тот, кто здесь роется, найдет этот документ, то мне хана!

– Не волнуйся так! – Голос Эрика звучал спокойно. – Я возьму документ себе и буду хранить его. И верну тебе по первому требованию. Хочешь заключить какое-нибудь соглашение у нотариуса?

– Эрик, как ты можешь? Я полностью тебе доверяю! – вскричал Густав.

– Даже несмотря на то, что мой брат начал битву за наследство? – уточнил Эрик с долей иронии в голосе.

– Ты – не Рауль, и я всегда отдавал себе в этом отчет.

Далее их разговор стал носить отстраненный характер, да и у Яны уже затекла спина и заболело ухо, которое она вдавливала в замочную скважину. Ничего сверхъестественного она не услышала, а вот то, что Густав боится за свою жизнь, ее заинтересовало.

«И ведь он прав. Если хозяин этой половины замка продолжит отпускать свои плоские шуточки, я буду первая в очереди, чтобы прихлопнуть его», – усмехнулась она и задумалась.

Она вспомнила о том, что обещала Леону привести в порядок могилу его дочери, и прямиком припустила к тому месту, где вчера наткнулась на странное захоронение. По примятым цветам на холмике Яна поняла, что отец еще не приходил сюда. Она обошла вокруг и с видом ландшафтного дизайнера выкопала самые красивые лесные цветочки. Затем опустилась на колени у могильного холмика и стала украшать его как могла: выкапывала старые, полностью испорченные, цветы и сажала новые. Однако странная ситуация – она одна в чудесном парке с великолепным видом на озеро, у могилы абсолютно незнакомой ей девушки… Было в этом что-то мистическое и таинственное, но, пожалуй, никогда еще Яне не думалось лучше и чище, чем сейчас – за высаживанием цветов на могиле. Ведь даже грусть не мешала ей, так как Яна не могла сильно убиваться по Марии, хотя чисто по-человечески ее, конечно, было и жалко. Такой судьбы госпожа Цветкова не пожелала бы никому.

За столь благородным занятием ее и застал отец Марии.

– Здравствуй, Яна.

– «На том же месте в тот же час…» – процитировала она старую песенку, сдунув упавшие на лицо волосы. – Надеюсь, не начнешь меня снова душить? А то вдруг решишь, что я тут собираюсь надругаться над святым для тебя местом…

– Ну, я же вижу, что ты делаешь. Все-таки изумительный ты человек, Яна. Мне стыдно – ведь именно я должен был заниматься этим, однако мне было так плохо…

Яна вытерла тыльной стороной ладони лоб, так как руки у нее были в грязи, и пристально посмотрела на князя. Выглядел он, надо сказать, паршиво – бледный до того, что на лице просвечивала синева везде, где только можно было, да еще красные, воспаленные глаза и откровенно трясущиеся руки дополняли картину.

– Ломка? – догадалась она.

– Она, проклятая, – вздохнул Леон. – Но ничего, прорвемся! Ты встряхнула меня. Последние события были для меня действительно шоком. Надо же, я чуть не убил человека!

– Не будем об этом. – Яна с удовлетворением посмотрела на плоды своих трудов. – Красиво, правда?

– Марии бы понравилось, – согласился Леон, присаживаясь рядом и с любовью трогая каждый цветочек на могильном холмике.

– Я тоже на это надеюсь, – ответила Яна.

– Знаешь что… Я хочу, сейчас и здесь, на могиле дочери, пообещать, что больше не буду принимать наркотики.

– Могу только порадоваться за тебя, если ты говоришь всерьез, – откликнулась Яна. И осторожно поинтересовалась: – Скажи, Леон, а Эрик когда-нибудь приходил сюда?

– Лично я с ним здесь не сталкивался, но знаю, что приходил. И не один раз. И цветы приносил, и свечку ставил… Понимаешь, Яна, у меня сегодня очень ответственный день – назначена важная встреча, которая тоже может изменить мою жизнь и вывести ее из полосы, полной ненависти, злобы и непонимания, в полосу дружбы и душевного спокойствия.

– С кем же будет встреча? – заинтересовалась Яна.

– Пока не скажу, чтобы не сглазить, – ответил Леон, и она не стала настаивать.

Вившийся в ее голове целый рой странных мыслей мешал ей сосредоточиться и думать.

– Скажи, Леон… Правда, не очень тактично с моей стороны сейчас говорить об этом… – Яна замялась.

– Говори, я на все твои вопросы отвечу.

– Вот если бы ты умер – от старости, твоя половина замка перешла бы Марии, да? Но ведь ее нет на свете. И что? Кому отойдет твоя часть территории?

– Ах, вот ты о чем… Если я соберусь написать завещание, то просто так, на первого встречного, при столь значительной исторической ценности замка я не смогу ничего оформить. Мне надо будет доказать свое здоровье – и душевное, и физическое – и основательно обосновать, почему именно этому человеку я хочу завещать свою половину.

– Целая комиссия, что ли, будет решать, достоин ли он? – удивилась Яна.

– Именно так, – кивнул Леон. – А если я не напишу завещания или моего кандидата забракуют, что, кстати, могут запросто сделать, то по давнему соглашению, все еще имеющему юридическую силу (оно ясно подписано моими родителями и родителями Густава), моя половина отойдет ему, моему «дорогому» садовнику.

Яна с интересом посмотрела на замок.

– Значит, если умрет Густав, то по той же схеме все перейдет тебе?

– Да, как-то так, – пожал плечами Леон. – Но в свете последних событий это уже не имеет значения.

– Что ты имеешь в виду?

– Все! – махнул рукой Леон. – Пойдем, хватит возиться в земле. Ты сделала большое дело, теперь могила моей дочери изумительно вписывается в окружающий пейзаж. Посаженные тобой цветы прекрасны.

И Яна снова, сама того не ожидая, оказалась на вражеской для Густава половине замка. И снова увлеклась разговором с Леоном. Все-таки он был ей намного интереснее, чем Густав с его плоским, каким-то армейским юмором. А потом Леон показал все-таки ей, как и собирался, проход между двумя половинами.

Вечером Эрик устроил для Яны настоящий сюрприз. «Я приглашаю тебя на ужин при свечах. Жду на внутренней веранде», – прислал он на ее телефон сообщение со всевозможными смайликами.

Яна, прочитав его, заулыбалась и включилась в игру. В этот вечер она решила быть очень элегантной и поэтому выбрала маленькое черное платье с красивым кружевом, черные сетчатые колготки, туфли на шпильках, а из украшений – длинную нитку белоснежного жемчуга. Длинные прямые волосы свободно лежали по спине, и яркий, как всегда, макияж завершал образ.

«Что там говорила Коко Шанель? Вроде так: лучшая одежда для женщины – капелька духов… – подумала Яна, душась отнюдь не капелькой. А дальше ее мысли побежали в неожиданном направлении. Где ты, Карл? Зачем ты меня сюда отправил? Какая же я, оказывается, бестолковая… то есть бесстыжая женщина! Так легко попалась на притяжение прекрасных глаз Эрика! Как бы мне не изменить Штольбергу… А, собственно, чего я так переживаю? Он ведь мне не муж и прав собственности не имеет! К тому же ничего и не узнает. Стоп! Яна, возьми себя в руки! Какая измена? Я не могу потерять Карла!»

В таком вот противоречивом, нервном состоянии госпожа Цветкова и вышла на внутреннюю веранду. И сразу удивилась, а потом удивление все нарастало и нарастало с каждой секундой. По всему периметру веранды стояли корзины с охапками белых роз, стол был застелен белой скатертью с перламутровым отливом, и на нем, тоже украшенном цветами, в ведерке со льдом расположилась бутылка дорогого шампанского. Один вид ваз с фруктами и подноса с пирожными и шоколадом вызывал зверский аппетит. Сам Эрик был великолепен как никогда – в черных, облегающих его стройные бедра брюках и рубашке из чистого шелка насыщенного темно-синего цвета. Он встречал Яну с огромным букетом алых роз, сильно контрастирующих с белоснежными, заполняющими помещение розами.