Миллион оттенков желтого - Елена Ивановна Логунова Страница 45

— О моде и красоте, я полагаю? — Старая актриса игриво глянула на меня через плечо.

— В каком-то роде. — Я не стала ее разочаровывать. — Третьего дня вы совершали блистательное дефиле с золотым брегетом на шее, помните?

— Многие запомнят, — благосклонно кивнула Марфинька и развернулась ко мне лицом.

— Здесь, во дворе у крыльца, вам встретился мужчина, который спрашивал Ирку. Вы не могли бы его описать?

— О, почему же нет? — Марфинька царственно кивнула Ирке — та как раз предупредительно подставила ей мягкий пуф. — Среднего роста, темноволосый, с усами…

— Неужто все-таки грузин? — расстроилась Ирка.

— Грузин? Ну нет, — услышала ее Марфинька. — Скорее похож на одного швейцарца по имени Марсель… Марсель… — Она нетерпеливо защелкала пальцами, как кастаньетами, — Ма шер, ну подскажи мне, он еще был президентом Швейцарии!

— Марсель Пиле-Гола, — помогла подружке тетушка.

Мы с Иркой переглянулись. Что еще за швейцарский Марсель? Знать не знаем!

— Ах, боже мой, с молодежью невозможно приятно беседовать, ничего-то они не знают! — посетовала Марфинька и закатыванием глаз с одновременным заламыванием рук выразила гамму чувств, испытываемых ею по этому досадному поводу. — Ну хорошо, хорошо! Он был похож на Чарли Чаплина, так вам понятнее?

— Такой же маленький, смешной, с походкой хромоногой уточки и вечно вытаращенными глазами? — разочарованно уточнила Ирка.

Чарли Чаплин не ее кумир. Ей нравятся Бред Питт и Крис Хемсворт.

— Нормальная у него была походка, и глаза как глаза, — обиделась за незнакомца Марфинька.

— Меня искал Чаплин! Это должно радовать? — Ирка бухнулась на диван, отвернулась — огорчилась.

А я, старательно соображая, медленно потянула из кармана смартфон, забила в строку поиска незнакомое имя — Марсель Пиле-Гола, открыла фотографию этого уважаемого господина и воскликнула:

— Бинго!

— Где бинго? Что бинго? — Ирка перестала дуться и обернулась ко мне.

Я показала ей фото швейцарца в смартфоне:

— Марсель Пиле-Гола!

— Так себе, не в моем вкусе, — покривилась подруга.

Я открыла другое фото:

— Чарли Чаплин!

— О нем я уже все сказала, — напомнила Ирка. — К чему это ты вообще?

Я подошла к дивану и села рядом с ней: вдруг ощутила, что ужасно устала.

Столько хлопот, беготни, утомительных дедуктивных раздумий — и даже без возможности снять стресс, как коллега Холмс: я и трубку не курю, и ничего не употребляю.

— У нас пирог еще остался? — спросила я. — Можно мне кусочек?

— Какой пирог?! Сначала объясни, при чем тут Чаплин! — потребовала Ирка.

— Вот он как раз совершенно ни при чем. Марсель Пиле-Гола и Чарли Чаплин были похожи исключительно тем, что носили усы одного фасона.

— Щеточкой! — подсказала Марфинька, еще раз звонко щелкнув пальцами. — Такой популярный в прошлом веке стиль усов в форме прямоугольника над верхней губой. Забытая ныне классика, я бы сказала.

— Вот так бы и сказала: у того мужчины были усы щеточкой, — укорила ее тетушка. — А то Пиле-Гола да Чаплин — кто их нынче знает?

— Пиле-Гола я и вправду не знала, — согласилась я. — А вот мужика с усами щеточкой встречала совсем недавно. Ну как встречала? Видела… Слава богу, недолго…

— Где, когда? — встрепенулась Ирка.

Я посмотрела на нее и успокаивающе похлопала по руке:

— Не надо волноваться… Поздно уже. Мужика с усами щеточкой я видела в кладовке Федоскиной — висел в твоей петле, мертвый.

Упоминание кого-то мертвого в петле ужасно разволновало Марфиньку. Так я и знала, что не надо при ней калякать о делах наших скорбных! Пришлось срочно выдать ей подарочек Федоскиной — эрзац-слиток, это нашу любительницу побрякушек отвлекло.

Мадамы принялись обсуждать новую интересную тему: что делать с позолоченной болванкой? Соскрести с нее драгметалл — или сохранить ее в целости, как сувенир?

Вариант носить эффектный слиток на шее, к счастью, не рассматривался, думаю, исключительно по причине избыточного веса «побрякушки». Редкая шея выдержала бы такой медальон. Марфинька не желала испортить пошлой сутулостью королевскую осанку.

Мы с Иркой поднялись в светлицу. Я снова взяла лист бумаги и ручку, села за стол и предложила подруге:

— Давай отмотаем кино с усатым мужиком назад.

— Это как?

— Вот так. — Я нарисовала ближе к левому краю листа кружочек размером с монету. Подумала немного и приделала к нему вертикальный хвостик — получилась аккуратная петелька. — Это финал. Усатый убился, когда влез в квартиру Федоскиной, так?

— Увы!

— Мы это увидели утром, проник он ночью. А вечером… — Я провела линию вправо, раздвоила ее вилкой с двумя кружочками. — Вечером он залез сначала к Васе, потом к тете. Или наоборот, это не суть важно. — Я объединила два кружочка фигурной скобкой и от нее провела вправо линию к знаку вопроса: — А где он был до этого, как ты думаешь?

— Да мало ли где он мог быть!

— Ты ленишься, не хочешь подумать, — упрекнула я ее. — Соображай: усатый искал тебя. Почему у Василия?

— Потому что… Понятия не имею!

— Ну, думай же! Он не знал, как тебя зовут, но ему было известно, как ты выглядишь! Как такое возможно?

— М-м-м… Он меня где-то видел, но мы не были друг другу представлены?

— Тепло! А где он тебя мог видеть?

— Ну, если искал у художника, то… на какой-нибудь выставке?

— Еще теплее! А на какой выставке он мог тебя как следует рассмотреть, но при этом не имел возможности познакомиться?

— Не знаю, я вообще-то всегда охотно общаюсь с новыми интересными людьми…

— Ира! — Я постучала кулаком по лбу. — Это же элементарно: он видел не тебя живьем, а твой портрет работы Кружкина!

— Точно! Вот я балда. — Подруга тоже постучала себя по лбу.

У нее с самокритикой все в порядке.

— Вопрос: на какой именно выставке он мог видеть твой портрет? Не на миланской же, с которой Кружкин его недавно привез.

— На здешней, петербургской. Прошлой зимой Вася выставлял «Портрет прекрасной дамы с котом и елочными игрушками» в первый раз, — напомнила Ирка.

— Это слишком давно было. Напоминаю: усатый стал искать тебя всего несколько дней назад. Значит…

— Значит, он успел увидеть портрет до того, как тот украли из Худмузы! — сообразила подруга. — А может, это именно он его и украл?!

— Да запросто, — согласилась я.

— Тогда дело плохо, — расстроилась она. — Усатый убился насмерть и уже не скажет, где портрет.

— Поэтому, я считаю, нам нужно еще раз наведаться в галерею. — Я перерисовала знак вопроса в кружочек и подписала его: «Худмуза», превращая тем самым каракули в подобие схематичного плана. — Предлагаю сделать это завтра во второй половине дня.

— А почему не в первой? А, нет, в первой я не могу. — Ирка шлепнула себя по многострадальному лбу. — Мы с Борей поедем в Пулково встречать Архипова, он тоже зван на свадьбу.

— Весело