Валентина Андреева - Круиз по лишним проблемам Страница 46

– «Блаженны верующие…» – вздохнула Наташка.

– «…Ибо их есть царствие небесное», – мрачно закончила я. – Это в лучшем случае влечет за собой вечную память. И не при жизни.

Психиатр, окончательно реинкарнировавшийся из «кришнаита», согласился с тем, что теперь нам следует спасаться втроем. Будет несправедливо, если он знает от кого, а мы – нет. А вдруг, спасаясь, с испуга грохнем дрелью не того, кого следует.

Для начала сменили место расположения. Свернули вправо, как оказалось, к старому погосту. Наташка, сетуя на свой ослабевший нюх, живо развернулась в обратную сторону, мотивируя это тем, что покойникам наши проблемы не нужны, они и от своих-то волею судьбы избавились. В результате въехали в Махотинки.

Пятый дом с краю от развилки ничем особенным не отличался. Без изюминки. Если не считать стоявшего вплотную к крыльцу знакомого «Рено». А вот встреча с Геной прошла на высшем уровне – на крыше, где он от радости появления нашей компании завис на веревке, закрепленной на печной трубе. Генины очки оказались на земле раньше него и, как ни странно, не разбились. Наташка тут же сунула их в нагрудный карман. Лестницы Гена уже, разумеется, не видел. Брыкаясь, хватался за края крыши, пытаясь нащупать ногами ступеньки.

– Ща труба как оторвется! – нервно заметила Наташка.

Психиатр мрачно чертыхнулся и, заметив, что боится высоты с младенчества, когда его, по воспоминаниям родителей, в первый раз выронили из коляски, героически полез наверх, призывая Гену с осторожностью передвигаться влево. Пятая снизу ступенька переломилась сразу. Сережа рухнул вниз, где мы его и подхватили.

– Калину сломали? – весело среагировал на треск Гена, продолжавший двигаться влево. – Это ничего. Она у нас везде, как сорняк, растет.

Вырвавшись из наших дружеских рук, психиатр с рычанием бросился к лестнице. На этот раз обломилась уже первая ступенька. Тем временем Гена миновал спасительный участок стены под крышей, куда эта злополучная лестница была прислонена, и уверенно двигался к краю.

– Стоять! – рявкнула Наташка и, оттолкнув Сергея, стала бодро карабкаться вверх, ворча, что зря откормили специалиста по больным душам на свою голову. Я не выдержала и полезла следом – решила собственными руками поддерживать ступеньки для подруги. А чтобы было не очень страшно, попутно возражала Наташке, что термин «душевнобольные» для клиентуры психиатров совершенно не правилен. Психиатр должен лечить сумасшедших. А когда болит душа, кощунственно считать это сумасшествием.

– Вот у меня болит душа за Генку, и кто я есть, если лезу его спасать почти по виртуальной лестнице? Разве не псих? Гена, ползи на мой голос!

Что-то под ней треснуло, подруга шепотом, но отчетливо сказала: «Мама», а я, протиснувшись под ступеньку, на которой она торчала, попыталась удержать и саму деревяшку, и Наташку. В позе горбатого атланта.

– С удовольствием, – бодро откликнулся Гена на призыв Натальи, взбрыкнул, пытаясь поправить веревку на поясе, и откинул вниз войлочные ботинки. Сергей, внимательно проследивший за их полетом, сразу заявил, что в крапиву не полезет. Я мысленно к нему присоединилась. Наташка, по-моему, вообще ничего не подумала – тихонько приманивала Геночку к лестнице на комедийное «у-тю-тю-тю-тю», боялась расщедриться на большее. Глубокий вздох для громкой тирады – лишняя тяжесть в данной аварийной обстановке.

Гена довольно резво перемещался к лестнице. Наташка осторожно ухватила его дрожащей от напряжения рукой, когда он, улучив момент, вспомнил, что лестница не совсем исправна: три ступеньки не успел заменить – первую, пятую и последнюю. Несмотря на мою поддержку, Наташка тут же отдернула руку и попыталась встать мне на спину – сложный вариант перехода к предпоследней ступеньке, занятой мною. Вопреки обыкновению, я заверещала на всю округу. Где гарантия, что она не переломится? Подруга, проявив завидную ловкость и ранее не отмечавшуюся гибкость гимнастки, проехалась по мне транзитом и притормозила внизу. А я, с испуга потеряв ориентацию, полезла вверх. Гена, успевший определить место нахождения лестницы, еще раз отметил, что на верхнюю ступеньку наступать нельзя, и наступил мне на голову. Я как раз пыталась освободиться от своей неблагодарной роли вседержательницы. Голова нырнула в плечи, я шагнула вниз через две ступеньки и повисла на руках, надеясь только на то, что Гена их не оттопчет. Следующая ступенька никак не нащупывалась.

Он оказался джентльменом – непроизвольно квакнув, шлепнулся к ногам нашего психиатра, собиравшегося корректировать мое приземление.

– Не ждали… – глубокомысленно отметил Сережа, скорее всего, ошибочно использовав название знаменитой картины Ильи Репина. Правда, сюжет там несколько иной. Даже два сюжета, поскольку полотен с таким названием у Ильи Ефимовича было тоже два. На одном, более раннем, две девушки «не ждали» сестру, вернувшуюся домой. На другом – революционера, неожиданно вернувшегося из ссылки к своей большой семье. Ни на героиню первой картины, ни на героя второй Гена не походил.

Пока я висела, осмысливая счастливый случай, позволивший Геночке совершить удачную посадку неподалеку от своих ботинок, Наташка потребовала немедленно починить лестницу. В моих интересах. Пришлось заметить, что так долго я не выдержу.

– Ир, твоей правой ноге каких-то пяти сантиметров не хватает, чтобы обрести опору. Ну-ка попробуй дотянуться еще разок, – голосом учителя изрек Сергей Юрьевич.

– А левой? Левой ноге, сколько не хватает? Может, она ближе к цели? – истерично поинтересовалась я.

– Твоя левая вообще не ведает, что делает правая, болтается сама по себе на стороне без всякой цели.

Новый подозрительный треск привел меня к мысли, что удлинить хотя бы одну ногу на пять сантиметров гораздо выгоднее, чем впоследствии передвигаться на костылях обутой в гипс. Я приложила максимум усилий и растянулась так, что миновала спасительную опору. Орали все трое – даже Гена, следивший за моим нисхождением уже вооруженным глазом: Наташке чужие очки без надобности. У психиатра сдали нервы. Забыв про свою фобию, он ринулся ломать уцелевшие ступеньки. Вроде как спешил на помощь. Донельзя перепуганная, я решила повторить Натальин способ возвращения с покоренной вершины и через пару секунд уже сидела перед поверженной мною тройкой спасателей. Сергей с приземлением не задержался.

– С приездом! – вскочив, опомнился Гена. – Да что же мы тут стоим… и сидим. Проходите в дом, отметим встречу. Я так и знал, что нагрянете. В Опухтине и остановиться-то толком негде. Очень, очень рад!

– Да мы не надолго, – засмущалась я.

– Просто хотели убедиться, что ты вчера нормально доехал, – опираясь на психиатра, также собравшегося встать, но вынужденного присесть, – пояснила Наталья. – Только боялись, дома не застанем – время-то рабочее.

– Время у меня самое отпускное. Я директор местной школы. Можно сказать, официально непризнанный инвалид труда по зрению. Преподаю в старших классах русский и литературу. На сочинениях молодежи все глаза проглядел. Увлекательное, я вам скажу, чтиво. Будь моя воля, некоторые работы издавал бы альманахом. Ну, это все лирика. Идите за мной. К сожалению, моя Зоя Петровна в отъезде – маму поехала навещать. Боюсь, что сюда привезет. Вы не поверите: такая умная и рассудительная женщина была, и на тебе! Переклинило. Позавчера соседка звонила, просила приехать. Теща к ней вечером прибежала сама не своя. Слышала, говорит, Михайловна, Пушкина убили! Михайловна думала она шутит, а на лицо посмотрела – плачет наша Инна Андреевна горючими слезами. Ну и попыталась ее успокоить – не переживай, мол, Инна, его уже давно убили. А теща прямо озверела: надо же, говорит, а только сейчас сообщили. Это она, наверное, фильм по телевизору посмотрела.

– Скорее всего, не фильм виноват, – пояснил Сергей. – Похоже на проявление признаков старческого маразма. Обследовать бы ее…

– Жена что-нибудь придумает, а мы тут и без нее разберемся, что, где и к чему.

Гена, не утруждаясь поисками ботинок, прямо в носках отправился к дому.

Разобрались быстро. Через полтора часа Геннадий Львович укатил на велосипеде в Опухтинскую больницу с важным поручением.

Сидя на открытой веранде летнего домика для гостей, мы слушали исповедь психиатра, в свое время решившего совместить приятное с полезным. Приятность поручения заключалась в выполнении профессионального долга – устранении фактора временного помешательства и возвращении заблудшей в мракобесии жены клиента в лоно семьи. Иными словами, к любящему ее мужу. Цель последнего мероприятия – обеспечить ей в случае чего возможность не пойти по миру. Оформление произведено, как говорится, от греха подальше. Сергей предполагал – от конфискации. Причем весьма запутанным путем – в несколько этапов с использованием договоров разного вида. Слишком много завистников было среди друзей. А результат? После такой кропотливой работы – гол как сокол! Не совсем, конечно. Богатое оперение-то осталось.