Дарья Донцова - Белый конь на принце Страница 48

– Ну… не знаю, – честно ответила я, – внутренний голос подсказал и еще простая логика. Возьмем похищение сына у солистки «Кисок» Лады. За мальчика потребовали сто тысяч долларов, это огромная сумма для простого человека, но не для поп-певицы, которая «чешет» по городам и весям, давая по три «фанерных» концерта в день. Это в Москве Хрюкину, взявшую себе псевдоним Рерих, мало кто знает, а в Тьму-Тараканске и области она звезда из столицы. Киднеппинг не простое дело, его долго готовят, и организаторы не станут ломаться за сто штук. Как правило, требования похитителей начинаются с миллиона в валюте, далее возможны варианты. И очень часто, получив выкуп, преступники убивают ребенка или вымогают деньги, когда он уже мертв. С Ладой было иначе, у нее попросили приемлемую сумму и вернули сына.

– Я нашел документы по Хрюкиной, – хмыкнул Назар. – Она разбиралась с похитителями сама, позвала на помощь двух своих приятелей, Марка Попова и врача Олега Никитина. Когда Олег случайно погиб, Ладе пришлось рассказать о похищении, сына она допросить не дала, показала справку от врача о том, что подросток на грани нервного срыва, его нельзя тревожить. Марк Попов утверждал, что он ничего не знает, дескать, Лада попросила его поехать на какую-то встречу, цели не объяснила, сказала: «Очень надо».

А певица рыдала в кабинете у следователя, повторяя: «Найдите мерзавцев, убивших Олежку», – но никакой полезной информации не дала, несла чушь про трехметровых великанов, которые вылетели из джипа и стали палить во все стороны, истерила, лишилась чувств.

– Полагаю, дело стало висяком и уехало в архив? – спросила я.

– Да, – кивнул Назар, – но я поинтересовался, как сложилась судьба основных фигурантов, и выяснил весьма интригующие детали. Сын Хрюкиной сейчас учится в закрытом пансионе в Швейцарии, об интернате практически ничего не известно, кроме одного: там занимаются с детьми, у которых серьезные проблемы с психикой, жертвами инцеста, сексуальных маньяков, насильников. Марк Попов женился на Ладе, певичка по-прежнему чешет по городам и весям, супруг – ее продюсер. Раньше мужиков, существующих за счет бабы, называли альфонсами, но теперь, если ты удачно обзавелся поющей супругой, можешь представляться красивым иностранным словом – продюсер.

Порылся я и в биографии убитого, выплыли малоаппетитные подробности. Олег был психотерапевтом, работал с трудными подростками, в основном занимался наркоманами, сын Лады на момент похищения числился среди его подопечных. Никитин пару раз менял местонахождение кабинета, в котором вел прием. Выяснилось, что переезжал Олег обычно после очередного скандала, связанного с обвинениями в сексуальных домогательствах, направленных на пациентов-детей. Правда, заявлений в милицию их родители не подавали.

– Понятно почему, – перебила я Назара, – жертве насилия необходимо пройти через крайне неприятные процедуры: осмотр эксперта, взятие анализов, придется многократно рассказывать о случившемся хмурым милиционерам, которые не преминут задать вопрос: «Секс был не по обоюдному согласию? Советуем подумать перед тем, как дать окончательный ответ, экспертиза не лжет, если соврете, мы сразу вас уличим».

Еще налетят газетчики, которых хлебом не корми, дай написать о педофилах. Журналисты не пощадят жертву, сообщат ее имя, опубликуют фото.

– Вот-вот, – подхватил Назар, – из-за нежелания доставлять своему ребенку дополнительные переживания родители не шли в отделение. Пусть урод и дальше детей мучает, лишь бы моего не побеспокоили. Олег перебирался на другое место и спустя пару месяцев принимался за старое. Думаю, мы никогда не узнаем, какое количество мальчиков пострадало от его действий.

– Не стоит осуждать мам, которые защищали своих ребят, – вздохнула я. – Сам знаешь, как грубо подчас обращаются представители закона с пострадавшими. Порой людей намеренно доводят до того, чтобы они отчаялись и забрали заявление, не портили милиционерам статистику раскрываемости. Очевидно, Лада решила сама расправиться с Никитиным, наняла убийцу и разыграла спектакль. Милиции преподнесли версию о киднеппинге, и следствие быстро зашло в тупик, кончину Олега Никитина признали случайной, никто в биографии психотерапевта не копался. Мальчика отправили на реабилитацию и учебу в Швейцарию. Попов стал мужем Лады, он и Хрюкина ни за что не расскажут правды, да и улик никаких нет, одни догадки.

Назар молча кивнул.

Глава 29

– Вероятно, нечто интересное выяснилось и с ограблением актера Полуянова? – предположила я.

Назар посмотрел на свою тарелку.

– Почему считается неприличным доедать подливку? Это же самое вкусное!

– Кто тебе сказал, что это неприлично? – улыбнулась я.

– Мама, – коротко ответил Назар, – она всегда повторяла: воспитанные люди не лузгают семечки, всегда оставляют подливку, не лопают котлеты со сковородки и не лезут пальцами в сахарницу.

– В принципе, твоя матушка права, но, поскольку сейчас за тобой никто не наблюдает, бери ложку и наслаждайся, – посоветовала я.

– Нет, не положено, – с сожалением констатировал Назар.

– Отлично, – кивнула я, взяла кусок хлеба, обмакнула его в соус, повозила им в тарелке собеседника и мгновенно засунула в рот.

– Эй, что ты делаешь? – воскликнул Назар.

– Обожаю бешамель, – отозвалась я, – если тебе мешает воспитание, то я свое временно оставила у гардероба. Конечно, на приеме по случаю дня рождения английской королевы и даже на менее значимых вечеринках я не позволю себе подобный моветон. Но в «Марье Иванне» под завистливое поскуливание чухуа-хуа Шурика слопаю вкуснотищу без остатка. Уйди, пес, тетя тебе ничего не даст, на меня гипноз не подействует. По сравнению с Хучем ты ребенок, я закалена мопсом-попрошайкой и не собираюсь наносить вред твоей печени, дав хлебушка с подливкой. Жирный соус будет убивать мой желчный пузырь.

Назар выхватил из корзиночки ломоть хлеба и последовал моему примеру.

– Только не рассказывай маме, кто научил тебя плохим вещам, – хихикнула я, наблюдая за тем, как начальник службы безопасности вытирает тарелку дочиста. – Кстати, ты спишь в смокинге?

– В пижаме, – ответил Назар, – дураком меня считаешь?

– Нет, просто иногда слишком много воспитания плохо, надо позволять себе мелкие слабости, – объяснила я.

– Лучше не начинать, – возразил босс охранников, – засосет.

– Вернемся к Полуянову, – предложила я.

Назар открыл крышку принесенного официанткой чайника, помешал его содержимое ложкой и разлил заварку по кружкам.

– Там тоже интересно. Полуянов живет в доме, построенном в начале двадцатого века, у него трешка, на мой взгляд, огромная для холостяка, но у Алика было другое мнение. Он выяснил, что до революции апартаменты принадлежали известному адвокату и состояли из шести комнат. Полуянов собрал кучу бумаг и обратился в соответствующие инстанции с ходатайством, суть которого я выражу коротко: здание признано памятником архитектуры, давайте вернем его внутренним помещениям первозданный вид, объединим жилплощадь в шестикомнатную. Кроме этого аргумента, у Алика был еще один: в особняке пять этажей, на четырех все квадратные метры выкуплены богатыми людьми, они расселили коммуналки и стали обладателями просторных квартир. И только Полуянов, любимый народом актер, мается в затрапезной трешке, отселите Геннадия Петровича Волкова, продайте звезде его жилплощадь, которая ранее была единым целым с квартирой селебритис, по цене БТИ.

– Ну и ну! – возмутилась я. – А ничего, что Геннадий Петрович тоже мог написать подобное заявление? Потребовать себе квартиру Полуянова?

– Волкову она на фиг не нужна, – отмахнулся Назар, – денег у него мало, да и необходимости в шести комнатах у Волкова не было.

Чиновники ответили Алику: «Отселяйте Геннадия Петровича сами, а мы сделаем исключение, вы получите его жилье по остаточной стоимости».

Вот только Волков наотрез отказался покидать дом, дескать, здесь он счастливо жил с женой и не хочет лишиться воспоминаний. Но поскольку Геннадий Петрович любил артиста, он решил проблему по-своему, пришел к Алику и сказал: «Врачи нашли у меня опасную, быстро прогрессирующую болезнь, больше двух лет я не протяну. Мои хоромы приватизированы, я оставлю их тебе в наследство. Много лет рядом живем, пусть лучше тебе достанутся, чем посторонним, из Волковых в живых давно никого нет, я последний».

И началась у Полуянова с пенсионером любовь. Геннадий Петрович получил ключи от квартиры Алика, следил за порядком, когда лицедей уезжал на съемки. Артист в ответ покупал Геннадию Петровичу продукты и лекарства.

Когда воры одним выстрелом убрали бывшего мента, они удрали, прихватив из апартаментов малозначимые мелочи. Почему грабители не сняли со стен ценные полотна или не сгребли ювелирные изделия? Следователь нашел простой ответ на этот вопрос: у мерзавцев не хватило времени, они испугались поднятого шума и сбежали. Но у меня возникло сомнение: что это за воришки, которые, чистя квартиры, держат за поясом кольт «Двуглавый орел»? Слышала о таком?