Валентина Мальцева - КГБ в смокинге. Книга 2 Страница 48

«Нет, — размышлял Андропов, осторожно, чтобы машину не повело юзом, нажимая на тормоз. — Он не мог позвонить просто так. И это не какая-нибудь очередная политическая интрига: Громыко в них участия не принимает из принципа. Но что тогда?..»

По возрасту, положению и характеру обязанностей в Политбюро Андропов числился среди первых, если не самым первым в немногочисленной когорте потенциальных «сменщиков» дряхлеющего Леонида Брежнева. Это и только это обстоятельство могло быть причиной звонка Громыко. А раз так, значит, дела плохи, значит, нависла какая-та угроза.

«Что ж, — подумал Андропов, переключая скорость. — Посмотрим, что скажет нам „мистер Нет“…»

— Хочешь горячего чаю? — Громыко в валенках, заячьей ушанке и серой телогрейке, наброшенной на толстый, ручной вязки свитер, был похож на обычного московского дворника — не хватало только метлы в руках. С этим обликом диссонировали лишь очки в тонкой французской оправе, сделанные явно не в советской «Оптике».

Усмехнувшись про себя невольно возникшему сравнению, Андропов стряхнул с ботинок налипший снег, потер их о частую металлическую сетку перед лестницей и кивнул:

— С удовольствием, Андрей Андреич.

Поднявшись по деревянным ступенькам на крыльцо коттеджа, выстроенного в традиционной русской манере — нарочито грубо отесанные бревна, резной конек, наличники на окнах, — Андропов, следуя за хозяином, миновал прихожую, целиком отделанную тесом, и попал в уютный холл, третью часть которого занимал выложенный обожженным кирпичом камин, в котором полыхал огонь и трещали чуть отсыревшие дрова.

— Раздевайся, Юрий Владимирович, располагайся, — кивнул Громыко на массивное кресло-качалку. — Я сейчас вернусь, только чай заварю…

Исчезнув за деревянным выступом, разделявшим холл и кухню, хозяин оставил гостя в одиночестве буквально на пару минут. Андропов едва успел снять пальто и повесить его на рожок старомодной деревянной вешалки, как Громыко уже появился, чуть подволакивая ноги в меховых тапках, с великолепным серебряным подносом, уставленным стаканами, вазочкой с конфетами и пузатым расписным чайником.

Поставив поднос на круглый столик у кресла, Громыко подошел к камину, подхватил длинный металлический прут, поворошил дрова и, не оборачиваясь к гостю, сообщил:

— Два часа назад у меня на Смоленской был Вебер.

Рука Андропова, разливавшего чай по стаканам, на мгновение замерла.

Аккуратно прислонив прут к камину, Громыко присел к столику на маленький табурет и с любопытством взглянул на Андропова:

— Что скажешь?

— Странно.

— Что именно?

— Резидент ЦРУ в кабинете министра иностранных дел СССР… — словно размышляя вслух, протянул Андропов, аккуратно ставя чайник на поднос.

— Тебе не доложили, что я согласился его принять?

— Нет.

— Плохо работают твои люди, Юрий Владимирович, — хмыкнул Громыко.

— Мои люди работают хорошо, Андрей Андреич, — по тонким губам Андропова скользнула вежливая усмешка. — Просто вы не являетесь объектом их внимания.

— Как прикажешь тебя понимать? — нахмурился Громыко. — Не представляю интереса? Не составляю угрозы? Пользуюсь безграничным доверием славных органов?

— Андрей Андреевич, — негромко прервал хозяина Андропов. — Что случилось? Чего хотел от вас Вебер?

— В КГБ время терять не любят, — пробурчал себе поднос Громыко.

— Так чего он хотел?

— Предложил сделку.

— Почему именно вам?

— А ты подумай.

— Это как-то направлено против меня лично?

— Тогда б он не ко мне пришел, а к Романову.

— Значит, им не меня свалить нужно, а получить что-то конкретное?

— Не увлекайся теориями, Юра, — остановил гостя Громыко. — Чьим человеком был Тополев?

— Моим.

— Какие еще вопросы?

— Чего хочет Вебер?

— Чтобы ты отозвал из Латинской Америки почти три десятка моих людей, которые вообще-то работают на твое ведомство.

— Всего ничего! — усмехнулся Андропов. — Губа не дура.

— Так ведь не какая-то «шестерка» пожаловала, — проворчал министр. — Резидент ЦРУ собственной персоной. В официальном, так сказать, порядке.

— Чем они располагают, Андрей Андреевич?

— Показаниями Тополева, — медленно, с плохо скрываемым презрением процедил Громыко. — Разговорчивым оказался помощничек твой, Юра. Н-да, времена пошли…

— Что еще?

— Свидетели.

— Много?

— Он не уточнял.

— Чем угрожает?

— Как обычно, Юрий Владимирович: заявление их представителя в ООН, тарарам в средствах массовой информации, международный скандал, массовая высылка наших дипломатов из латиноамериканских стран… Хватит или добавить?

— Вы про чай? Спасибо, больше не хочется. А отзыв около тридцати наших людей пройдет бесследно, так?

— Ваших, Юрий Владимирович. Ваших.

— Хорошо, — вздохнул Андропов. — Пусть моих.

— Что ты предлагаешь?

— Еще не знаю… — Андропов отставил стакан. — Пока не знаю, Андрей Андреич. Конечно, процентов на девяносто все это блеф…

— Ты имеешь в виду свидетелей? — оживившись, поинтересовался Громыко.

— Не только. В конце концов, Тополев знал лишь то, что ему было положено знать. Вещи, конечно, не для профсоюзного собрания, но… переживем.

— А как насчет оставшихся десяти процентов?

— Тут Вебер не косит.

— Ты знаешь, о ком именно идет речь?

— Знаю.

— Сколько их?

— По сути — один человек.

— Кто такой?

— Женщина…

— Иностранка?

— Наша.

— Твой кадр, Юрий Владимирович?

— В том-то и дело, что не мой! — пробормотал Андропов.

— Где она?

— В бегах.

— В чем же проблема, Юра?! — Громыко не торопясь поднялся с табурета, подошел к камину, с недоумением обернулся на гостя. — В чем проблема-то?

— Ищем.

— Так успешно, что меня, в моем служебном кабинете, фактически шантажирует резидент ЦРУ?

— Все не так просто, Андрей Андреевич… — Андропов снял очки и стал медленно протирать их белоснежным платком. — Полагаю, вам вряд ли нужны детали…

— Верно полагаешь, — буркнул Громыко. — Мне бы со своими интриганами справиться!..

— Когда вы должны дать ответ?

— Сформулировано было дипломатично: «в кратчайшие сроки».

— Пара суток у меня есть?

— Потянем, — кивнул Громыко и вновь вернулся к столу. — А если ничего не выйдет, тогда что?

— Тогда еще раз напрошусь к вам на чай, — улыбнулся одними губами Андропов. — Обсудим подробности моей отставки…

— Только без бравады, пожалуйста! — поморщившись, повысил голос Громыко. — Мы не на батальонных учениях, а ты не командир мотострелкового взвода! Ты хоть понимаешь, почему я устраиваю это ночное чаепитие, вместо того чтобы немедленно информировать Политбюро и принимать экстренные меры?

— Я понимаю, Андрей Андреевич, — тихо произнес Андропов и, водворив очки на переносицу, блеснул дымчатыми стеклами. — Понимаю, а потому уважал и продолжаю уважать вас.

— А коли так, — голос Громыко смягчился, — то выкрутись, Юра. Во что бы то ни стало выкрутись! Не время сейчас, понимаешь, стремена терять. Больше двух-трех лет он не протянет. Что будет со страной потом, ты об этом подумал? Практиков не осталось — сплошь выдвиженцы с амбициями вместо голов. Я уже стар, Суслов как жил всю жизнь, идеологами командуя, так и продолжает махать учебниками. Ох, до чего же не люблю я эту борьбу за власть! Пока ты в порядке, они, хочешь не хочешь, признают твой авторитет. А стоит оступиться — и все, Андропов! Сожрут за милую душу! Сгноят. И никто тебе не поможет. Не хочу я этого, Юрий Владимирович. Страна больна, давно и серьезно больна. Ей нужны кардинальные перемены, нужны сильные кадры, думающие люди, нужен порядок и железная дисциплина. Чтобы вылезти наконец из этого дерьма. Чтобы не развалиться вконец. Потому и обращаюсь к тебе: выкрутись. Найди решение. Нужна моя помощь — скажи, подсоблю. Только действуй.

— Спасибо вам, Андрей Андреевич.

— Делом поблагодари. Делом…

4

ПНР. Поезд

Ночь с 8 на 9 января 1978 года

Внутри все у меня ухнуло и оборвалось. Так обрывается и стремительно падает в черную шахту кабина лифта. Я ничего не понимала, ситуация была настолько нелепой, что если бы не стальные браслеты наручников, больно впившихся в запястья, я бы подумала, что мне снится кошмарный сон.

— Зачем ты это сделал, Мишин? — тихо спросила я. — Хочешь сдать меня им, да?

— А что, нельзя? Запрещено Гаагской конвенцией?

— Но зачем, объясни?!

— Ничего я тебе не намерен объяснять, — буркнул Витяня, продолжая дымить сигаретой. — Сиди тихо и не дергайся. Все идет по плану. По моему плану…

— Болван! — крикнула я, чувствуя, как слезы хлынули в два ручья, и ненавидя за это весь мир и себя в первую очередь. — Ты уверен, что таким образом добьешься у них прощения? Уберут и тебя и меня. Неужели ты думаешь, иуда, что твои мясники по достоинству оценят этот тимуровский поступок и дадут тебе спокойно подохнуть от старости?..